День рождения Сяопо - Лао Шэ Страница 2

— Надо любить свою сестренку, и тогда можно спокойно убегать с уроков,— хвастался Сяопо ребятам.

Никто, кроме Сяньпо, не знал о заветной мечте Сяопо стать сторожем или полицейским. Все сторожа в Сингапуре почему-то индийцы, а полицейские — малайцы.

Вид у сторожей очень внушительный: на голове белый тюрбан, лицо коричневое, усы густые, нос длинный, глаза острые. Сяопо они очень нравятся.

Они носят широкую белую рубаху с несколькими карманами, в которых, Сяопо уверен, спрятаны арахис, горох и еще два пирожных. Работа у сторожа легкая: сиди себе целый день у ворот да смотри на улицу. Делать ему нечего, вот он и забавляется тем, что нанизывает на ноги кольца.

Вот у господина Гуаня двое слуг, один слишком белый, другой слишком черный. Сторож-индиец тоже смуглый, но в меру. А какой он красивый, важный!

Нет, никто не может сравниться со сторожами!

Так думает Сяопо.

И потом, сторож может спать прямо у ворот, может ложиться, когда ему вздумается. Из ворот видно все, что делается на улице, можно послушать патефон, и мама не будет мешать (правда, неизвестно, есть ли у старого индуса мама; если нет — очень жаль его, а если есть — интересно, какого она роста?).

Захочет сторож спать — и спит: ему не надо ждать, пока уснет сестренка, чтобы укрыть ее и задернуть полог от москитов, как это каждый вечер делает Сяопо. Больше всего на свете Сяопо боится тигра с красными глазами. И еще тигра, который обижает девочек,— ведь он может утащить Сяньпо. А если задернуть полог — сестренка в безопасности.

— Сянь! Возьмешь меня к себе сторожем, когда вырастешь и откроешь лавку? Смотри, я такой высокий и красивый.

Сестренка долго думала, потом сказала:

— Я ведь буду девушкой, а у девушек разве бывают лавки?

— Но ты можешь стать мужчиной, если захочешь. Утром съешь кашу, подойдешь к кокосовой пальме в саду и скажешь: «Хочу быть мужчиной». И так каждый день. Вот увидишь, вырастешь такой же высокой, как папа. Только не становись индийцем! А то я стану индийцем, ты станешь индийцем — тогда кто у кого сторожем будет?

— Я все равно не хочу никакой лавки, если даже стану мужчиной.

— Не хочешь? А чего же ты хочешь? Быть погонщиком буйволов, да?

— Сам будь погонщиком! — Сяньпо подперла пальчиком щеку и, подумав, сказала: — Когда я вырасту, я… я… буду чиновником.

Сяопо наклонился к сестренке и шепнул ей:

— А чиновник и торговец — одно и то же. Ты разве не слышала, как папа недавно рассказывал, сколько денег потратил в Китае, чтобы купить место чиновника, а потом выручил потраченные деньги и открыл лавку.

— А-а! — протянула Сяньпо, хотя ничего не поняла.

— Папа говорит, что торговцы богаче чиновников. Дапо, когда вырастет, откроет лавку, и мама тоже. Мне бы хотелось быть сторожем у тебя. Ну посмотри, разве я не похож на индуса? — Сяопо вытянул шею, и ему показалось, что теперь он высокий-высокий, выше настоящего индийца.

Сяньпо тоже так показалось, но она упрямо сказала:

— Все равно не хочу лавки!

Сяопо понял, что лучше не приставать к сестренке, а то еще разревется, и сказал:

— Ладно, не хочешь — не надо! Не обязательно быть сторожем. Могу пойти в полицейские, как малайцы, ладно?

Сяньпо кивнула.

Полицейский носит за спиной длинную бамбуковую палку, концы ее торчат с обеих сторон, и полицейский похож на крест. Повернется лицом к югу, и все повозки, трамваи, машины, рикши, которые едут с юга на север и с севера на юг, останавливаются, пропуская те, что движутся с востока на запад и с запада на восток.

Повернется полицейский лицом к востоку, и останавливаются те, что едут с востока на запад и с запада на восток. Здорово! Правда?

Если бы Сяопо стал полицейским, какую можно было бы устроить интересную игру! Завертелся бы на своем месте и столкнул все машины. Ну и шум поднялся бы!

Сестренка пришла в восторг, но потом сказала:

— Если все машины столкнутся, плохо будет пассажирам. Правда, Сяопо?

Сяньпо, как всегда, была права, недаром Сяопо считал ее очень умной. А он был добрым и не хотел, чтобы старики и старушки, тети и дяди стукнулись лбами, поэтому он сказал:

— Знаешь, Сянь, я придумал! Перед тем как завертеться, я крикну: «Выскакивайте все из машин!» И никто не пострадает.

Такая игра пришлась Сяньпо по душе.

— Когда ты станешь полицейским,— сказала она,— я непременно выйду на улицу, чтобы посмотреть, как ты все это устроишь.

— Спасибо тебе, Сяньпо, только смотри отойди подальше, чтобы машина тебя не задавила.

Сяопо и в самом деле очень любил свою сестренку.

2. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

Сяопо не знал, фуцзянец он или гуандунец [Фуцзяньцы и гуандунцы — китайцы, родившиеся или живущие в китайских провинциях Фуцзянь и Гуандун], индиец или малаец, европеец или китаец. Но все эти люди почему-то против всего японского. «Бойкот японским товарам!» — кричат сингапурцы. А папа кричит громче всех, потому что в его лавке продаются только отечественные товары. Стоит ему увидеть что-либо японское, как он надувается, словно лягушка. Сяопо никак не мог понять, почему все так не любят японские товары.

Но однажды перелистывал учебник географии брата и случайно нашел там карту Японии. Сяопо долго ее разглядывал, а потом решил, что она действительно как-то странно выглядит: похожа на палочку жареного хвороста. А он терпеть не мог хворост. С тех пор Сяопо невзлюбил Японию.

Но кто же все-таки он сам по национальности?

Было у Сяопо одно сокровище, никто о нем не знал, даже мама и Дапо,— длинный кусок красной материи, рваный и полинявший, когда-то, видимо, служивший чалмой. Сяопо ни на минуту не расставался со своей драгоценностью, всегда носил ее при себе. Но один раз, вернувшись с уроков, он вдруг обнаружил, что забыл ее в классе. Сяопо помчался в школу, ворота были уже заперты, и сторож-индус не хотел их открывать. Тогда Сяопо сел у входа и стал громко кричать, пока не услышал учитель и не открыл ему. Он пожалел Сяопо и пустил его в школу. Сяопо бросился в класс и из-под грифельной доски вытащил свое сокровище. Смахнув слезы, он положил доску на место и быстро вышел из класса. Проходя мимо сторожа, Сяопо со злости