Копье Черного Принца - Лев Владимирович Прозоровский Страница 2

— Сегодня утром открылась выставка «Страницы рыцарских времен», — эффектным полушепотом закончил Янка и небрежно отвернулся. Так кошка, держащая в своих лапах мышь, делает вид, что ничего не случилось.

Великих людей роднит общность взглядов.

Семиклассники Генка и Янка крепко дружили.

Каждый из них был по-своему велик.

У Генки кроме уже известной способности зачаровывать кошек имелось немало других, которые, в сумме своей, и делали Генку выдающейся личностью. Он мог запросто рассказать, какие беседы вели между собой рыцари Круглого Стола, что делал в это время король Артур; что означала надпись, вспыхнувшая на стене во время Валтасарова пира; какой калибр в миллиметрах имели первые аркебузы и мушкеты… Знал Генка и многое другое, но если вы успели заметить, кудрявые кусты его знаний были выращены в основном ни плодородной почве минувших времен.

Генка не чуждался и современности. Но ее он воспринимал главным образом сквозь проверенную и надежную призму художественной литературы. Причем далеко не каждая книга удовлетворяла Генку. Он питал явное пристрастие к тем произведениям, где описывалась поимка шпионов, ампулы с ядом, сигнальные костры на болотах и таинственные записки.

Но современностью Генка интересовался все же значительно меньше. Рыцарство влекло его к себе, как магнит.

Янка совершенно не походил на Генку, хотя и был не менее известен в своем классе. В этом противоречии та же суть, что и в сравнении дня с ночью. День резко отличается от ночи, однако мы не мыслим их друг без друга. Так же немыслимы были друг без друга Янка и Генка.

Если Генку можно было назвать мечтателем, то Янка был предельно «земным» человеком. Земное — мирское, практическое, трезвое, не признающее никаких отвлечений, параллелей, тропов, метафор, иносказаний, выпирало из него так же дерзко, как дерзко торчали его лохматые волосы, успешно сопротивляющиеся расческам и щеткам.

И внешне друзья были очень разные. Генка — темноглазый, худенький, с белой кожей, которая даже не успевала загореть за короткое балтийское лето. У Янки лицо словно вычерчено циркулем, рот сложен в хитрую улыбку, фигурка крепкая, ладная, ухватки ловкие.

Янка тоже интересовался рыцарством, но уже совсем по-иному.

— Кто был председателем за Круглым Столом? — однажды спросил он Генку ехидно.

— В том-то и дело, что стол был круглый и все сидящие за ним считались равными, — терпеливо объяснил Генка.

— Ого, значит, по-твоему, у них и президиума не было?

— Не было.

— Совсем не было?

— Совсем не было.

— Странно!.. А карманы у рыцарей имелись?

— Карманы? — нерешительно повторил Генка, чувствуя подвох. — Нет, по-моему, нет.

— А где же они хранили документы?

— Какие документы?

— Как какие? Рыцарское удостоверение личности! С подписью и печатью!

— Да у них документов и не было вовсе.

— Тогда, выходит, кто хочешь мог напялить доспехи и выдавать себя за рыцаря? Сказанул!

Таков был взгляд Янки на рыцарские времена.

Но это нисколько не мешало ему гордиться ученостью своего друга, тем более что друг, несмотря на свой легкий вес, мог при случае дать увесистого тумака не хуже, чем любой из школьных драчунов. Ему были известны секреты «самбо».

В одном Генка зависел от Янки целиком: мать Янки работала смотрителем зала средневековья в Рижском историческом музее. А этот музей в некоторых отношениях был одним из самых ценных в стране. Ведь Рига, в которой учились друзья, в свое время являлась штаб-квартирой двух хорошо известных Генке военно-рыцарских орденов. Семь с лишним веков назад немецкий епископ Альберт привел сюда двадцать три корабля с крестоносцами. Рыцари-монахи, как пауки-крестовики, расползлись по прибалтийским городам, сея разрушение и смерть. Епископ обрадовался первым успехам и создал целую монашескую армию — Орден меченосцев. Эта затея вышла епископу боком: меченосцы оказались такими разнузданными бандитами, что первого же назначенного над ними начальника — магистра — убили, а второго заточили в тюрьму. Генка был очень обрадован, узнав из книг, что в 1236 году всему этому Ордену пришел каюк. Меченосцы сунулись было в Литву, но получили там по зубам: все начальники во главе с магистром были убиты, а сами монахи разбежались кто куда.

Генке была известна также дальнейшая судьба остатков Ордена меченосцев. Незадачливых вояк влили в грозный Тевтонский орден и, поселив в Ливонии, дали этому «филиалу» название Ливонского ордена. Ну, а уж о судьбе ливонских «псов-рыцарей» известно каждому шестикласснику, который побывал на замечательном фильме «Александр Невский». Всю историю Ледового побоища, с ее начала и до бесславного для «псов-рыцарей» конца, Генка мог рассказать без запинки. Он даже как-то, тайком от всех, сбегал на площадь, с которой семь веков назад отправлялись на Псков «псы-рыцари», постоял возле главного входа в знаменитую Домскую церковь и попробовал было проникнуть внутрь через этот самый главный вход, но дверь, к несчастью, оказалась запертой.

Увы, экскурсия на историческую площадь — это, пожалуй, все, что мог себе позволить Генка!

А Янка?

Что Янка?

Какое преимущество имел он в сравнении со своим другом?

А вот какое!

Все, о чем Генка читал, все эти панцири, бердыши и аркебузы Янка мог в любое время потрогать руками, а если никого не было в зале, то подержать или даже примерить.

Генке по ночам снились шлемы с опущенными забралами, а Янка как-то, улучив момент, ловко водрузил один из музейных шлемов на свою буйную голову. Правда, снимать этот головной убор пришлось с помощью Сергея Петровича, заведующего отделом средневековья, потому что дурацкий шлем сам защелкнулся на подбородке и никак не хотел расщелкиваться. Присутствующая при этом Янкина мать несколько видоизменила обряд посвящения в рыцари, стукнула сына не по плечу, а значительно ниже, и не мечом, а ладонью. Тем не менее после этого случая авторитет Янки в глазах друга заметно вырос: не каждый может похвастаться, что примерял настоящий рыцарский шлем!

Сообщив об открытии выставки и насладившись произведенным эффектом, Янка, как только учительница отвернулась, продолжал:

— Такой большой выставки еще никогда не было!.. На открытие даже иностранцы приехали… Подвалы совсем пустые стали, — все в зале висит!

— И копье Черного Принца? — с волнением спросил Генка.

Янка, насколько было возможно, откинулся на парте, задрал голову и величественно проронил:

— Да! Я у мамы спрашивал.

Увидеть копье Черного Принца — такова была давняя и жгучая мечта Генки. Историю этого копья Генка знал лучше, чем его друг — систему алгебраических уравнений, потому что в знаниях Янки учительница не раз отмечала пробелы, а все, что касалось копья, Генка мог отчеканить даже ночью, без запинки, с закрытыми