Эрнест Сетон-Томпсон - Маленькие дикари [Рисунки автора] Страница 20

— Расскажите про военные головные уборы, — попросил Ян. — Что мы можем сделать, чтобы носить перья?

— Бегайте, плавайте, стреляйте из лука. Если ваша стрела пролетит двести ярдов, значит, вы убили бизона. Такой стрелок получает высшую награду.

— Неужели «гран ку»?

— Да. А если стрела пролетит пятьдесят ярдов, значит, убит олень. Этот выстрел мы назовем просто подвигом — «ку». Если вы с пятидесяти шагов поразите чучело прямо в сердце с первого выстрела, это сочтут большим подвигом. Того, кто не промахнется с семидесяти пяти шагов, неважно с какого раза, я назову лучшим стрелком. Если с сорока шагов вы попадете в десятидюймовый глазок два раза из трех, то не опозоритесь перед индейцами, хотя они и не стреляют по мишени, а только по дичи. Я видел, как медно-красные малыши стреляли в бабочек. Потом они устраивают состязания — кто пустит разом больше стрел. Пять стрел в воздухе — хорошо! Значит, человек быстро и далеко стреляет. Только один раз в жизни я видел, как пустили сразу восемь стрел. Тогда это посчитали «большим колдовством». Но пустить семь стрел тоже очень почетно.

— Мистер Кларк, у индейцев есть, наверное, какие-нибудь игры? — спросил Ян.

— Вот как индейцы испытывают свое зрение…

— Тут уж я вам покажу! — поторопился вставить Гай. — Я же первый увидел тогда оленя…

— Замолчи, Гай! — крикнул Ян.

Зловещий звук «дзи-ит, дзи-ит» заставил Ветку обернуться. Он увидел, как Сэм, обильно смачивая огромный нож, точил его о камень, бросая хищный взгляд на белобрысый хохолок Гая.

— Пришла пора, — сказал негромко Сэм, словно ни к кому не обращаясь.

— Вы лучше не трогайте меня! — взвыл Гай.

Но, взглянув на Яна и уловив на его лице улыбку, он почувствовал облегчение, хотя лицо Дятла и не предвещало ничего доброго.

— Почему ты не помогаешь мне? Или ты не хочешь своей доли, Маленький Бобр? — процедил Дятел сквозь зубы.

— Я думаю, сейчас мы оставим его, но если Ветка снова расхвастается, то снимем скальп без всякой жалости, — ответил Ян.

— Вот какую игру я вам объясню, — начал Калеб. — На земле или на шкурах рисуются два квадрата, расчерченных на двадцать пять маленьких квадратиков. Один игрок берет пять орехов или камешков и кладет их в квадраты. Потом второй смотрит, как разложены эти фишки, пока другие поют коротенькую песенку. Затем квадрат с фишками закрывается, и второй игрок по памяти должен разложить на другом квадрате камешки так, как они легли на первом.

— Ну, это ерунда, я могу… — начал Гай. Но Сэм тут же дернул его хохолок.

— Смотри, как бы ты не простудился и не умер без скальпа, — сказал Дятел с ледяным спокойствием.

— Есть и другая игра, — невозмутимо продолжал Калеб. — Индейцы делают два шестидюймовых квадрата из белого дерева и на каждом рисуют по зайцу. Потом на одном квадрате в разных местах прикалывают шесть черных кружочков по полдюйма в поперечнике и относят этот квадрат за сто шагов. Игрок берет пустой квадрат и приближается к первому квадрату до тех пор, пока не сможет на своем приколоть кружочки в тех же местах. Если он увидит их за семьдесят пять шагов, значит, он молодец, если за шестьдесят — похвально, но меньше пятидесяти — уже никуда не годится.

— Вот увидите, я…

Ветка хотел сказать что-то, но тут Сэм так страшно зарычал, что никто не услышал от Гая больше ни звука.

— У индейцев было еще два способа испытывать остроту зрения, — рассказывал Калеб. — Старый индеец показывает молодым созвездие, в котором много маленьких звезд (индейцы называют его «Гроздь»), и спрашивает, сколько в нем звезд. Одни находят пять или шесть, а другие и семь. Кто видел семь, у того очень острое зрение. Плеяды высыпают только зимними ночами, а вот Большую Медведицу можно видеть круглый год. Индейцы называют ее «Горбатая Спина». И старики спрашивают у ребят: «Ты видишь Старуху (это вторая звезда до конца) с ребенком на спине»? В молодости мне ничего не стоило разглядеть маленькую звездочку, прижавшуюся к большой.

Калеб вышел из типи, и тут же мальчики услыхали его голос:

— Эй, Ян, Гай! Идите сюда! Все подбежали к нему.

— Вот мы только что говорили про хорошее зрение. Ну, а кто скажет, что это вон там? Калеб показал на поле клевера.

— Похоже, медвежонок…

— Сурок! Это наш сурок! — крикнул Гай. — Надо его подстрелить! — И он помчался за своим луком.

Индейцы со всех ног бросились к полю. Они старались не шуметь, но все же зверек услышал какие-то звуки и насторожился. Он сел на задние лапы, большой, неуклюжий, издали напоминая медвежонка.

Мальчики стали в ряд, как на старой картинке, изображающей битву при Креси. Выстрел — и все три стрелы пролетели мимо. Сурок тут же юркнул к себе в нору.

VII

Жизнь в лагере

— Как спал, Сэм?

— Глаз не сомкнул.

— Я тоже. Всю ночь дрожал. Накрылся еще одним одеялом — и все без толку.

— Густой туман, что ли, был?

— А как ты спал, Ветка?

— Хорошо!

— Тумана не чувствовал?

— Ни чуточки.

В следующую ночь было еще хуже. Гай спал, как говорится, без задних ног, а Сэм и Ян снова дрожали до утра. На рассвете Сэм встал.

— Мне это надоело! Шутки шутками, а если придется так трястись каждый раз, я уйду домой, пока еще на ногах держусь.

Ян промолчал. Он был мрачнее тучи.

Солнце развеяло их унылое настроение, но все же мальчики не смогли без ужаса подумать о следующей ночи.

— Что это с нами? — спросил Маленький Бобр. — Бросает то в холод, то в жар. Может, мы пьем слишком много болотной воды? Или Гай нас отравляет своей стряпней?

— Похоже, у нас цинга: очень уж мясом объедаемся… Надо спросить у Калеба.

Не приди к ним Калеб в полдень, они сами побежали бы к старику. Он молча выслушал Яна и спросил:

— Вы сушили одеяла, с тех пор как живете в лесу?

— Нет, а… а разве индейцы…

Калеб вошел в типи, пощупал одеяла и сказал:

— Так и есть. Ночью вы потеете, оттого у вас постели сырые. Каждая индианка хорошенько прожаривает постель часа по три на солнце, а если погода плохая — у огня. Сделайте так — и перестанете дрожать.

Мальчики не замедлили вытащить на воздух одеяла и простыни и в ту ночь спали крепким, безмятежным сном.

Скоро им пришлось узнать еще кое-что о жизни в лесу. Вечерами комары загоняли мальчиков в типи, но скоро индейцы научились выкуривать их: перед сном мальчики кидали в костер много травы, плотно закрывали вход, а сами ужинали снаружи, у костра, на котором готовили еду. Потом они осторожно заглядывали в типи — костер потухал, вверху набиралось много дыму, но зато снизу был чистый, хороший воздух. Мальчики заползали в свое жилище и накрепко привязывали дверь. В типи не оставалось ни одного комара, а дым, стоявший у клапана, не пускал новых. Можно было спокойно спать всю ночь. Так они научились бороться со злейшим врагом — комарами.

Были в лесу еще большие синие мухи, которые не давали днем покоя. Казалось, с каждым часом их становится все больше. Они кружили над столом, попадали в тарелки.

— Сами виноваты, — сказал Калеб, когда индейцы обратились к нему за помощью. — Вон какую вокруг грязь развели!

Он был прав: около типи высилась целая гора картофельной шелухи, костей, рыбьей чешуи и прочего мусора.

— А что делают индейцы? — спросил Маленький Бобр.

— Иногда они переносят стоянку, — сказал старик, — или просто делают уборку.

Ян первым схватил лопату и стал неподалеку копать яму; к нему присоединились Сэм и Гай. Увидав, что вместе с мусором они бросают в яму кости и куски хлеба, Ян сказал:

— Смотреть не могу, как мы хлеб зарываем! Столько зверюшек были бы рады получить эти крошки.

Тогда Калеб, сидевший на бревне с трубкой в зубах, заметил:

— Если вы хотите быть настоящими индейцами, собирайте всякие остатки пищи и каждый день сносите их на какое-нибудь высокое место. Индейцы выбирают для этого большей частью скалу. Место это считается священным и называется «Вейкан». Тут они оставляют крошки, чтобы умилостивить добрых духов. Конечно, все это попадает птицам и белкам, но индейцы бывают очень довольны, когда на скале ничего не остается. Им все равно, кто поедает — птицы или духи. «Неважно», — говорят они…

Великий совет в полном составе отправился на поиски «священной» скалы. На одной поляне индейцы нашли подходящий холм и с того дня поочередно носили туда свои «жертвы добрым духам». Вскоре они заметили, что птицы охотно поедают все, что находят на этом холме, и даже кто-то из четвероногих проложил тропку от ручья.

Как-то Калеб сказал: