Владислав Крапивин - Синий город на Садовой Страница 20

– Куда пропасть-то? – сказала Оля.

– Очень просто. Прадедушки уже не было в живых, а за дедушкой пришли в тридцать с'седьмом году. Ну, как за многими тогда. Говорят: вы шпион. И обыск начали. А ящики с негативами бабушка заранее спрятала на чердаке, туда не добрались… А то бы с'с концом…

– А дедушку расстреляли? – тихо спросил Борис.

– Нет, он, к с'счастью, вернулся. Из лагеря он, когда война, началась, попросился на фронт, и ему разрешили. А после войны пришел домой. А потом уж у них с бабушкой родился мой папа, он был поздний ребенок… А если бы дедушку расстреляли, тогда бы папа родиться не успел, и меня бы тоже на свете не было. Можете такое предс'ставить?

Представить такое было невозможно. Чтобы вот этого Нилки "с'совершенно не было на свете"! Страшно даже стало. И Борис тихонько спросил о другом:

– Ты про дискету говорил. У вас что, компьютер есть?

– Есть маленький, "бэкашка". "Электроника-001"… Папа в прошлом году купил. Говорит: надо быть на уровне современности.

Оля оживилась и спросила с подходом:

– Нилушка, а папа его для себя купил или тебя тоже подпускает?

– Почему – для с'себя! Да я-то как раз и торчу за ним больше всех! Даже мультики на мониторе делать научился! А у папы он только для справок. Если надо, например, какую-нибудь старую фотографию для исторической передачи…

– А кто твой папа? – спросил Борис.

Федя и Оля переглянулись. Они этим до сих пор как-то не удосужились поинтересоваться.

– Папа-то? – Нилка вроде бы слегка удивился. – Он оператор областного телевидения… То есть сейчас не областного, он там поругался с начальством и стал работать в независимой программе "Устальские колокола". Знаете?

Программу знали, конечно. От нее кряхтели и ежились все бюрократы Устальской области. А еще в этой программе были передачи про городскую старину и детские выпуски "Здравствуйте, я ваша тетя…".

– И молчал! – жалобно сказала Оля. – Нет чтобы познакомить с папой! Он-то в тыщу раз больше нас понимает в съемках! Посоветовал бы что-нибудь для фильма…

– Я, конечно, познакомлю! Мама целый месяц говорит: хоть бы посмотреть, с кем это ты там связался? Может, с наркоманами или… с этими… на "ракетчиков" похоже…

– С "рэкетирами", горюшко мое… Большое твоей маме спасибо, – сказала Оля.

А Федя спросил:

– Почему "целый месяц"? Мы же всего несколько дней знакомы.

– Правда? – изумился Нилка.

День получился хороший, длинный, с веселыми разговорами и всякими полезными делами. Обустроили шкаф, расставили на полках киноимущество, наладили мотор для бачка. Борис развесил в нужном порядке инструменты. Потом снова сходили на "исторический" пустырь, чтобы снять, как Нилка разглядывает стену с именем прадедушки. Это Борис придумал: "Вы что, товарищи, разве можно упускать такой кадр! Здесь же та самая… как говорится, связь поколений! А еще надо старинные фотографии про город снять. Чтобы не только нынешние дни были, но и как раньше…" Идея всем понравилась. А съемка на пустыре на этот раз сорвалась – забыли экспонометр. Ничего, успеется еще! Впереди июль, август…

К концу дня Оля стала смотреть на Бориса с особой ласковостью и уважительностью. Будь это Настасья Шахмамедова, Федя воспылал бы ревностью. А тут… ладно уж…

В середине дня пришлось, конечно, сбегать домой, чтобы пообедать, а потом снова – чтобы доставить из детсада Степку. Затем Федя и Борис опять умчались туда, где урчал моторчик, вращая в бачке отснятые накануне пленки: о том, как Нилка бродит и разглядывает городские чудеса. Пленки получились что надо. Нилка вовсе не деревенел, как Федя, когда его снимали. Ходил, смотрел, оглядывался, задумывался, как положено, чтобы "создать настроение". Особенно хороши были крупные планы с его лицом. Смотрит сперва серьезно, тревожно даже, потом глаза теплеют, и наконец – улыбка…

Домой Федя и Борис возвращались уже после десяти. Хорошо, что дни в конце июня светлы до полуночи… Шли изрядно утомленные и потому, наверно, молчаливые. Федя все поглядывал и не решался спросить: "Ну, как они тебе – Оля и Нилка?" Но Борька, он же все чуял. И сказал:

– Нил этот – прямо уникальное существо. С ним не соскучишься… Полки приколачиваем, и он говорит: "Давай для прочности поставим кронпринцы…" – "Что-что? Кронштейны, наверно?" – "Ой, да. Я помню, что какое-то слово придворное. А точно забыл…"

Борис вроде бы подсмеивался над Нилкой. Но Федя знал, что это не так. Дело ведь не в словах "уникальное существо", а в том, каким тоном они сказаны. Тон был сдержанно-ласковый и почему-то тревожный. Впрочем, тут же стало ясно почему. Борис проговорил уже без намека на улыбку:

– Знаешь, Федь, по-моему, его в школе затюкивают.

– Ты думаешь? – обеспокоился Федя.

– Толпа всегда изводит таких вот… на других не похожих. Тех, кто сдачи дать не может… Он же языкастый и откровенный. Небось перед учителями права качает, а одноклассники гогочут. И потом его же клюют…

Картина была правдоподобная. Так, скорее всего, и есть.

– Жалко, что он не в нашей школе…

– И не в Олиной, – вздохнул Борис. – Она тоже могла бы заступиться, если что.

– Ты думаешь? – опять сказал Федя с сомнением.

Борис глянул искоса:

– А что! Она же храбрая девчонка.

– С чего ты взял?

– Ну… вообще. Сережки вот, например… Это не каждый решится – уши прокалывать. В живое иголку толкать…

– Ох уж! Некоторые девчонки с младенчества сережки носят. Все они, что ли, ужасно храбрые? А наша Ксения? Тоже уши проколоты, а такой трусихи свет не видывал…

Борис несогласно молчал. Федя добавил:

– А ухо кольнуть – подумаешь! Все равно что укол тоненьким шприцем…

– Уколы-то в какое место ставят! А здесь – рядом с головным мозгом.

Можно было бы заметить, что собственный Борькин мозг вдруг потерял склонность к здравым суждениям. Или хотя бы сказать с ехидной подозрительностью: "Ох, Боренька…" Но хватило ума придержать язык. И Федя сказал другое:

– А здорово ты придумал – старые фотографии снять…

– Это потому, что я в плавании на старинные города насмотрелся, – с облегчением отозвался Борис. – А наш Устальск, если приглядеться, разве хуже?

Нилка сказал, что фотографий про старый город у них дома целый альбом.

– Пойдемте, покажу!

– Да ну, – заробела Оля. – Ввалится такая компания… Что родители скажут?

– А что они скажут? – удивился Нилка. – Люди по делу пришли! А кроме того, они сами хотели познакомиться… Только их сейчас, к сожалению, нет дома…

Когда пришли, Нилка выволок с антресолей в коридоре могучий, чуть не с себя ростом, альбом и ухнул на пол. Кажется, загудела вся двенадцатиэтажка.

– Сейчас опять лифт отключится, – заметил Федя.

Альбом развернули на диване, сдвинулись над ним…

Подымая страницами медленный ветер, Нилка перелистывал устальскую историю. Узнавались, хотя и не сразу, старые улицы. Кое-что похоже, а кое-что совсем не так.

Оказывается, на здании городской думы, где сейчас краеведческий музей, возвышалась раньше пожарная каланча. В сквере перед Домом пионеров (бывшим дворянским собранием) стоял памятник царю Александру Второму. У памятника гуляли дамы в шляпах с цветами и в юбках до пят, бегали нарядные, по-старинному одетые мальчики и девочки с обручами… Где они теперь? Если и живы, то уже такие, как Анна Ивановна, что живет на два этажа выше Нилки…

А вот цирк с полотняным верхом на том месте, где теперь стадион… Хибары заводского поселка рядом с товарной станцией – там сейчас большущий микрорайон Сортировка…

– Смотрите, это церковь, которую сейчас ремонтируют! – узнал Федя. – Колокольню такую же опять построили!

– Забраться бы на нее, – предложил Борис. – Вот оттуда уж панорама вышла бы что надо! Все Заречье и старый центр.

– Попрут, – уверенно сказала Оля. – Я на одну церковь пробовала залезть, на ту, где сейчас архив, так сторож такой вой поднял: "Я сейчас в милицию!.. Хулиганка!.."

– То архив, а то настоящая церковь, – рассудил Борис. – Церковные служители должны быть добрые и милосердные, им так положено. И если попросить хорошенько…

Все почему-то взглянули на Федю. Словно подумали: "У тебя крестик, это вроде пропуска…" Федя не стал ни смущаться, ни обижаться. Только сказал:

– Я, между прочим, после крещения ни в одной церкви не бывал… Не понимаю, как люди могут молиться в толпе…

Оля возразила серьезно:

– Значит, могут, раз столько тысяч лет подряд храмы строят. Когда все вместе – это не обязательно толпа…

– Может быть… Тут, наверно, привычка нужна… – примирительно отозвался Федя.