Людмила Матвеева - Точка Ру и 6 «Б» Страница 20

– А можно мы подготовим уважительные причины на английском языке? – хитро посмотрела на англичанку Агата.

– Например? – Англичанка сегодня включалась в любую игру, не раздумывая, с пол оборота.

– Например, Леха не смог выучить урок: он проглотил мандарин, целиком, с кожурой. Уважительная причина?

Класс покатился со смеху. Англичанка серьезно попросила:

– Скажи по-английски.

– Барбосов купил турецкий барабан! Соседи вызвали милицию! – выручил Агату Леха.

И все подхватили:

– Варвара устроилась в цирк клоуном!

– Самый умный поет в своем «Пульсе собаки». Вундеркиндам уроки делать не обязательно!

Англичанка перестала смеяться, воцарилась тишина – умные дети умеют безобразничать, но знают и меру. Учительница сказала на прощанье:

– Изобретательные люди. Но английский язык надо учить – без него в наше время не прожить.

– Выучим! – честно пообещал шестой «Б».

– К следующему уроку!

«Так я вам и поверила», – подумала англичанка и ушла.

Так закончился этот не совсем обычный урок английского.

21. Мамин жених

Он появился у них в доме и стал вести себя, как дома. Оля сразу все заметила: не вытер ботинки у двери, так и прошел на середину комнаты, взял яблоко, с хрустом откусил и положил надкусанное назад в вазу, а потом без приглашения плюхнулся в кресло. Оля сразу определила: боится, потому и нахальничает. Мама вертелась вокруг него, повторила раза три:

– Скоро будем обедать.

Он снисходительно кивнул – согласен обедать. Высокий, плечи широкие, борода седая, длинная, а сам не такой уж старый, лет сорок. Геннадий.

Оля возненавидела его с первого разговора. Мама выбежала на кухню с криком:

– Горит!

Они остались одни, он не знал, о чем с ней разговаривать, и спросил:

– Какие у тебя отметки?

– Тройки редко, – Оля поморгала и добавила, – а в основном, двойки. Способности средние.

– Это не беда, – вдруг ляпнул Геннадий и посмотрел на Олю затравленно. Так началась их вражда. Чем больше старалась для него мама, тем больше не любила его Оля. Вот мама опять скачет вокруг него. Закрыла форточку:

– На тебя дует. – Оля фыркнула – на него, здорового мужика, видите ли, дунуло.

Мама вышла в кухню, а Оля сказала:

– Во дела! – И открыла форточку. – Она у нас вообще никогда не закрывается: мама обожает свежий воздух и не беспокоится обо мне – не зябнет ли ее единственная дочь.

Такие вещи замечаешь сразу, ничего объяснять не надо. Оля села за пианино, чтобы повернуться к нему спиной, и стала громко и бестолково играть гаммы. Гаммы – довольно простое музыкальное произведение, но и гаммы тоже можно играть хорошо, а можно – плохо. Оля старалась достать гостя – сбивалась, не попадала в ритм, громко считала:

– И раз! И два! И три! И раз!.. – она видела в полированной крышке пианино отражение комнаты.

Вошла мама. Геннадий поднялся с кресла и поцеловал маме руку. Сразу видно – подлизывается. А подлизываться нужно не к маме, а к ее дочери Оле. Ума у него мало. Мама расставила тарелки. Белая скатерть, как в праздник. На обед не просто суп-второе, а еще салаты, грибы… Мама косилась на Олю, чтобы дочь не лезла пальцами в солонку – Оля тут же полезла; не тащила в рот большие куски картошки – потащила. И громко втягивала в себя компот, и приговаривала:

– Вкусный. Жалко, что редкость. Зря ты, мама, не любишь готовить.

Мама удержалась от смеха. Оля заметила, а гость, кажется – нет.

– Гена, возьми яблоко, они не только красивые, они вкусные.

Он светски наклонил голову, а Оля сказала:

– Он знает, попробовал.

Гена не смутился, взял свое надкусанное яблоко и с удовольствием доел.

Потом они смотрели футбол, он, разумеется, болел не за ту команду.

Когда он собрался уходить, мама сказала:

– Я провожу тебя, Гена, до метро, пройтись душа просит.

Он помог ей надеть куртку, и сам застегнул молнию.

– Заботливый и внимательный, – мама поднялась на цыпочки и поцеловала его в нос.

– Все взаимно. Ты, Галочка, тоже заботливая и внимательная.

– А я? – Оля спросила из комнаты нагло, не собиралась скрывать, что слышит и наблюдает.

Он ответил:

– Обожаю запах зоопарка.

«Боится меня», – подумала Оля и вежливеньким голоском сказала:

– У нас много животных – кролик Крошка, морские свинки Маша и Саша, их дети, морские поросятки. И еще карликовый заяц Мелкий, так его зовут. Мама их всех закрыла в моей комнате, чтобы людям было комфортно.

– Обожаю животных, – кисло сказал он.

– А они вас? Животное не обманешь. И ребенка.

Оля не принимала Гену и показывала ему свое презрение.

Он приходил с букетами, иногда с конфетами, иногда – так. Мама сияла ему навстречу, как подсолнух за бабушкиным домом в деревне Половинки.

Чем ярче светилась мама, тем резче и злее относилась к Геннадию Оля.

Вот он ест винегрет и хвалит маму:

– Какой вкусный, остренький. Ты уютная женщина.

А Оля шипит про себя: «Так бы и вырвала у тебя, дяденька-жених, тарелку с винегретом. Остренький, главное дело! Нахлобучить бы тебе эту тарелку на лысину». Лысины у жениха нет. И никакую тарелку у него не выхватишь – мама бдительно поглядывает. А передничек у мамы новенький, синий – к глазам.

Однажды Оля сказала Агате:

– У моей мамы появился жених.

– Успех, – хмыкнула Агата, – будешь звать его папой?

– Еще чего. Я ненавижу этого человека. Вчера выхватила у него из рук тарелку с винегретом.

Подошла Варвара:

– У кого выхватила тарелку? Зачем?

– Чтобы знал, – Оля мстительно сопела.

– У нее мамаша влюбилась, – Сфинкс жевала коржик из буфета, невкусный, но она ела аппетитно, – вот Оля и психует. А я никогда из-за родителей не парюсь – у них своя жизнь, у меня – своя.

– «Своя», главное дело. Попробуй жить своей жизнью, когда этот жених каждый день у тебя в доме. И мама скачет от счастья, как Аллочка Персикова из первого класса. А он трясет бородой и мотается ко мне: «Не пей холодное молоко, горло заболит». Перед мамой выпендривается.

– А она? У них взаимность? – Надя-Сфинкс, как все девчонки, больше всего на свете интересуется любовными историями. – Старые тоже влюбляются.

– У мамы не поймешь. Она хочет выйти замуж, а любит-не любит – сама, кажется, не знает.

– Какая же она старая?

– Ей тридцать пять! Молодая, что ли?

– У нее, может быть, последняя надежда, – Агате жалко Олину маму, пожилую женщину, у которой хотят отнять последний шанс.

– О женихах думать уже некрасиво, – ни к селу ни к городу заявила Варвара, – возраст надо помнить.

– Нам рано, – смеется Агата, – им – поздно. Не думать о любви тоже дикость. Правда, девочки?

Тут все согласились, но решили дружно: двенадцать лет – возраст для любви самый подходящий. Прошел мимо Леха, стукнул Агату по спине довольно крепко и, не обернувшись, удалился.

– Любовь, – хмыкнула Лидка Князева, – детская. Мой Салатик меня не бьет, не толкает. У него любовь без глупостей.

– А Салат, как дед старый, – не уступает Надя-Сфинкс Лидке, – салат-шпинат. Любовь должна быть прикольной, правда, девчонки?

Девчонки задумались и не успели ответить – появилась завуч Оксана Тарасовна:

– Звонок не для вас? Вечно этот шестой «Б» не там, где должен быть! Быстро в класс!

И они медленно пошли в класс, торопиться не хотелось, математика – не такой уж праздник.

Агата успела сказать Оле:

– Может, обойдется. Влюбится еще в кого-нибудь и отстанет от вас. Не такие уж они постоянные, эти пожилые люди. Они влюбчивые.

Оля поверила, стало легко и весело, она соврала:

– Я вчера его ботинок забросила на шкаф, искали долго.

22. Рыжик всех выручит

Девчонки успели похихикать до прихода Клизмы-математички. Она сразу почувствовала настроение класса:

– Скажи, Оля, над чем ты смеешься, посмеемся вместе. – Учительницы любят эту фразу, за учебный год услышишь ее раз сто двадцать.

– Я не смеюсь, у меня лицо такое, – ответила Оля. Этот ответ всегда наготове.

Математичка вздохнула. Она – классный руководитель, ее не проведешь. Впрочем, иногда удается.

– Проверяем домашнее задание, – твердо заявила Клизма.

– А как поживает ваш кот Рыжик? – Агата спросила нежно и участливо. – Я давно не видела Рыжика на Лунном бульваре, здоров ли он?

– Кашляет, – Клизма попалась. – Он выпил холодного молока. Я сама виновата, забыла подогреть. Вообще учитель – человек занятой, в школе ученики вешают лапшу на уши, а дома проверяй контрольные работы, а от них радости мало.

– Холодное молоко пить вредно, – протянула Оля голосом ненавистного жениха.

– Вредно, – Клизма до безумия любит своего Рыжика, и это безумие иногда очень кстати. – Рыжик простужен, жалобно смотрит, у меня руки исцарапаны, так нежно он ко мне относится. Иногда и укусит от полноты чувств. А бегает не по полу, а по карнизам, и рвет шторы, – с большой гордостью за кота говорила Клизма.

Агата вытащила мобильник, посмотрела, который час – до звонка еще много времени, и толкнула Леху.