Машинист паровоза-призрака - Максим Ахмадович Кабир Страница 20

– Он умирает, – сказала бабушка почти сочувственно.

Паровоз замер посреди площади, окруженный шушукающими балябинцами. Вдруг раздувшийся бок лопнул, как перезрелый арбуз, и из него вывалился человек, вымазанный в слизи и черный от сажи.

– Баба Шура! – узнал Валик.

Пожилая женщина встала на ноги, отплевываясь.

– Это что ж такое? – посетовала она. – Старую женщину заставили уголь в топку кидать! Пенсионная, называется, реформа!

Покрытый сажей бородач вылез из разрушающегося паровоза вслед за бабой Шурой.

– Это сон, – сообщил он толпе зевак. – Просто сон – расходитесь.

– Антинаучная белиберда, – сказал профессор Черныш и пошел прочь, подтягивая штаны. Над ремнем сверкала стразами полоска розовых трусов. – Бардак! Ноги моей больше не будет в этом антинаучном городе!

– Там кто-то еще! – сказала тетя Полина.

– Монстр, монстр! – отпрянула толпа.

Крабо-жабо-муравьед вылез из паровоза на четвереньках. К тому моменту его транспортное средство лишилось последних машинных черт – это был просто дохлый слизняк, тающий под солнечными лучами.

– Гад из моего сна, – сказал бородач. – Во сне нас с бабой Шурой мучил. – И бородач пнул крабо-жабо-муравьеда под зад.

Монстр кувыркнулся, плюхнулся на живот, вяло пополз к рунному камню. Его хоботок подрагивал, глазки слезились, но не успела жалость тронуть доброе сердце Дани, как крабо-жабо-муравьед прорычал:

– Что смотрите? Вы все мои! Всех вас заберу на борт!

Он стал подниматься, и в эту секунду что-то белое метнулось через площадь.

– Гусейн, стой! – воскликнул женский голос из толпы.

Жирный гусь налетел на крабо-жабо-муравьеда и принялся кусать его и топтать, шумно хлопая крыльями. Чудище пискнуло – и замолчало навсегда. Гусейн отпрыгнул, мотая головой. От страшного драуга осталась лужица слизи. Даже одежда и та растаяла.

Даня посмотрел на пиявку, но увидел только горстку быстро испаряющегося киселя, в котором что-то валялось. Он подошел и брезгливо вынул из слизи человечка с желтым флажком – пластмассовую фигурку дежурного по станции.

Приблизившийся Валик положил руку на Данино плечо. Друзья обменялись улыбками.

– Вот теперь конец, – сказал Даня.

Эпилог

Валик позвонил по скайпу в конце июля – Даня как раз втискивал в перегруженную сумку роликовые коньки. Прошел месяц с тех пор, как друзья расстались, пообещав поддерживать связь.

– О, привет! А я как раз вещи пакую.

– Привет, Данилище! – Валик ел калач. За его спиной зеленели каштаны.

Даня узнал привокзальную площадь, террасу кафе, возле которого они победили ужасное чудовище, и полянку, на которой раньше стоял ландвэттир. Даня понял, как скучал по поселку с привидениями.

«Теперь это уже поселок без привидений», – подумал он.

– С тобой пообщаться хотят. – Валик направил камеру на «Орландину». Бородач в новенькой тельняшке запрыгал и замахал руками. У его ног терлись упитанные коты.

– С ними все в порядке! – крикнул бородач. – Вернулись! – Он принялся по очереди подхватывать котов: – Милки Вэй! Сникерс! Баунти! Марс! Шестнадцать лап, четыре хвоста, восемь ушей!

– Потрясающе! – крикнул Даня. Бородач чмокнул Марса в толстое брюшко и закружился с ним в танце.

– Чудак, – засмеялся Валик. – Тут тебе еще привет передают.

Он развернул камеру к вокзалу. Паровоз СО горделиво возвышался на пьедестале и больше не источал угрозу. Ярко-синий, недавно перекрашенный коммунальными службами, с красной, зовущей в путь звездой.

– Красавец, – сказал Даня.

– Жаль, голуби успели испачкать.

На экране снова возник жующий Валик.

– А как там сам-знаешь-что? – спросил Даня.

– В полном порядке. Папка поболтал по душам с профессором Чернышом, и профессор сделал срочное заключение. Балябинский рунный камень – подделка прошлого века. Еще и текст на нем оскорбляет чувства верующих. А у нас с таким строго. Убрали в музейный подвал. С глаз долой и подальше от окон.

Даня подумал, что лучше бы камень закопали или в море выбросили, а то, чего доброго, придется участвовать в сиквеле, «Машинист паровоза-призрака-2». Но подвал, решил он, тоже хорошо.

– А ты-то как, Валик? Научился читать руны?

– Я больше не занимаюсь рунами, – ответил Валик и показал в камеру книгу с Веселым Роджером на обложке. – Я стану специалистом по флибустьерам.

– Я не буду сражаться с пиратскими вампирами! – замотал головой Даня.

– Будешь, если понадобится! – И Валик был абсолютно прав. – Ну а ты? Все еще собираешься водить поезда?

– Наверное. – Даня посмотрел на фигурку дежурного по станции, стоящую у компьютерного монитора. – В нашем возрасте трудно прогнозировать, – философски заметил он. – Может, и машинистом стану. А может – писателем. И опишу наши приключения.

– Сделай меня двухметровым, – велел Валик.

Они замолчали, глядя друг на друга с глуповатыми ухмылками.

– Ладно, я пойду, – сказал Валик. – Обещал в музее помочь, экскурсию для малышни провести.

– Ага, давай.

– А что за вещи ты пакуешь? – спросил Валик.

– К бабушке еду. В Балябино, знаешь такой поселок?

Было видно, как другу хотелось вскрикнуть от радости, но он сдержался и сказал с непроницаемой гримасой:

– Ясно. Ну, до вечера.

– До вечера. – Даня прервал звонок и подмигнул пластмассовому железнодорожнику. Это лето обещало еще множество приключений!

Май 2022

Примечания

1

Кукуцапольевич – отчество, образованное от имени Кукуцаполь. Имя произошло от сокращения лозунга времен правления Н. С. Хрущева «Кукуруза – царица полей». (Прим. ред.)

2

Имеются в виду игрушки, созданные по мотивам советского рисованного мультипликационного фильма 1967 года «Паровозик из Ромашкова». (Прим. ред.)

3

Ходить гоголем – то есть задирать нос, смотреть свысока. (Прим. ред.)

4

Энеолит – то есть Медный век. (Прим. ред.)

5

Братья Винчестер – главные герои сериала «Сверхъестественное». (Прим. ред.)

6

Каремат, или пенка – туристический коврик. (Прим. ред.)