Наталья Реут - На румбе 202 Страница 22

Путь ребят проходил вдоль канала, который соединял приемный пункт рыбокомбината с затоном. По каналу тяжело двигались два наполненные рыбой кунгаса. Рыбаки шли на веслах, и ребята стали быстро догонять неуклюжие посудины.

— Этот канал, — точка соприкосновения добывающей и обрабатывающей промышленности Камчатки, — словно читая газету, тоном опытного гида заговорила Ариша. — А рыбная промышленность в нашу эру составляет около восьмидесяти процентов всей промышленности края…

— А весла — движитель, открытый человечеством за несколько тысяч лет до нашей эры. Но и по настоящее время они находятся на службе у рыбодобывающей промышленности, — в тон девочке продекламировал Витя.

Витины слова показались Коле смешными. Он не выдержал и громко хмыкнул.

— А ты попробуй войди в канал с буксиром, если тут всей глубины чуть побольше метра, — мгновенно теряя экскурсоводческие высоты, бросилась в бой за рыбацкую честь Ариша.

Стоп травить. Тут и товарищ Самохвалов-младший кое-что понимает. Это ленинградцу еще можно вкрутить насчет буксиров, а матросу с «Богатыря» не очень-то вкрутишь.

— Скажешь, нельзя руль-мотор поставить? Очень даже можно, прямо на корме кунгаса. Вот и будут в нашей эре.

Руль-мотор Коля знает хорошо. Руль-мотор лежит в подшкиперской «Богатыря», и Самохвалов-старший не раз ставил его на рабочую шлюпку.

— Один-ноль в пользу моряков, — констатирует Витя.

— Это еще нужно… — начала было Ариша, но, не договорив, бросилась догонять второй кунгас.

— Батя!

Один из сидящих на веслах рыбаков помахал Арише рукой.

— Батя, а у нас гости! С «Богатыря»!

— Слыхал! Вечером встретимся, потолкуем! — налегая на тяжелое вальковое весло, отозвался рыбак.

Не успели кунгасы подойти к пирсу у приемного пункта, как в них поползли (без посторонней помощи, как показалось Коле) два толстенных, словно удавы, шланга и, чавкая, с присвистом, стали засасывать лежащую в кунгасах рыбу.

— Вот это да! — Чтоб лучше разглядеть, Коля даже присел на корточки. Такого ему не доводилось видеть даже во Владивостоке или Находке. Вот только Ариша торопит, а то так бы никуда и не пошел отсюда.

А Вите почему-то стало жалко красивых блестящих рыб. Словно завороженная, рыба устремилась в образовавшиеся под шлангами ямки. Глядя на исчезающих в круглых отверстиях рыбин, Витя вспомнил, как они с мамой ходили в зоологический сад. Был час кормления зверей. Особенно много ребят, столпилось у застекленной клетки удава, в которую сторож только что впустил маленького белого кролика. Удав не гонялся за кроликом. Подняв высоко голову, он не отрываясь смотрел в красные перепуганные глаза животного. И кролик, вместо того чтобы убежать так же, как сейчас рыба, сам запрыгал в огромную голодную пасть. Витя тогда был еще маленький, он заплакал от жалости к кролику и стал кричать на весь зоологический сад, что всех удавов нужно удавить. Его увела мама и сказала, что кролик остался жив, но Витя знал — мама сказала неправду.

— Это наши новые рыбонасосы высокой производительности, — вернула Витю к действительности Ариша.

Не прошло и нескольких минут, как освободившиеся от груза кунгасы высоко поднялись над причалом, поблескивая мокрыми, покрытыми рыбьей чешуей пустыми настилами.

Вслед за девочкой ребята шагнули на деревянную, возвышающуюся над пирсом площадку. Из рыбонасосов рыба сплошной струей выливалась в огромные металлические баки.

— Мерные бункера, — подсказала Ариша.

Из бункеров большие серебристые рыбины поступали на медленно движущуюся вверх ленту транспортера.

— Считайте, что вам повезло, — торжественно объявила Ариша. — Сегодня идет первоклассный камчатский лосось — нерка, и мы посмотрим, как приготовляют консервы.

— Консервы из камчатского лосося отличаются особо нежным вкусом и экспортируются во все страны света, — снова передразнил Витя восторженного экскурсовода, но на этот раз юнга его не поддержал.

Коля стоял на краю площадки и не отрывал глаз от бесконечно движущейся ленты. Попав на транспортер, красавицы нерки, еще несколько часов тому назад плававшие в реке, удобно располагались в центре ленты и серебристым потоком текли вверх к деревянной эстакаде. Там они, как живые, ныряли в бурный поток гидрожелоба и неслись к консервному цеху.

— Пошли скорей, — потянула девочка засмотревшихся гостей.

По бетонной дорожке, под эстакадой, ребята побежали к цеху. Около цеха гидрожелоб разветвлялся в трех направлениях: вправо — к холодильнику, влево — в засольный цех, прямо — в консервный. Сейчас рыба шла в консервный. Вода из гидрожелоба прямо над головами ребят водопадом текла вниз, а рыба, разогнавшись в стремительном потоке, прыгала прямо в круглое окно под крышей цеха.

— По принципу циклотрона, да, Ариша? — спросил Витя.

— Чего? — в один голос отозвались юнга и девочка.

Развивать дальше свое заумное сравнение гидрожелоба с циклотроном Вите не пришлось. Ариша толкнула массивную двустворчатую дверь, и они очутились в длинном зале, ярко освещенном лампами дневного света. Посредине зала медленно двигались резиновые ленты внутрицеховой линии. По обе стороны лент стояли женщины в белых халатах и туго завязанных под подбородками косынках.

— Наталья Ивановна, — Ариша подошла к высокой красивой женщине. — Наталья Ивановна, морская бригада вернулась! Все рыбаки живы! Только что отправлены по домам! Привел их буксир «Труженик» из «Зари Востока», а это — Коля и Витя с «Богатыря».

Ариша изложила это сообщение на одном дыхании, без всяких знаков препинания, и, несмотря на шум, ее услыхали в самых отдаленных участках огромного зала. Ребята увидели, как заулыбались суровые лица, как залучились глаза всех работниц. Но конвейер не разрешал ни на секунду прекратить работу.

Влетавшие в окно рыбины одна за другой шлепались в приемный бункерок, а из него медленно выползали на линии транспортера, отправляясь прямо под дисковые ножи. Машины ловко потрошили и промывали рыбу и проталкивали чистые, аккуратные тушки под вращающиеся ножи. С аккуратностью мыслящего существа машины разрезали тушки на равные части и в таком виде направляли их стоящим внизу женщинам.

Соревнуясь в точности с автоматами, тонкие женские пальцы подхватывали рыбные кусочки, обваливали их в панировочной муке и укладывали ровными рядами на пластмассовые противни. Это была единственная операция, которая на комбинате выполнялась вручную. Ребятам со стороны казалось, что эта работа не требует никакого труда, но Ариша хорошо знала, чего стоила женщинам эта кажущаяся легкость.

Медленно ползущие по конвейеру кусочки рыбы требовали абсолютного подчинения обслуживающего их человека. Ни одной секунды задержки, ни одной посторонней мысли. Взять кусочек, обвалять в муке, уложить. И так всю смену. Подсоленная мокрая мука разъедает кожу на руках, опухают и ноют натруженные пальцы, но ни на секунду, пока включен конвейер, нельзя приостановить их однообразные движения — взять, обвалять, уложить.

— Слышали, женщины? Ваши мужья живы! — прозвенел под сводами цеха звонкий голос мастера. И, подойдя к групповому щитку, она вырубила рубильник. Бесконечное движение транспортера остановилось.

— Наверно, им сейчас нужна ваша забота. Все, у кого вернулись мужья, немедленно отправляйтесь домой, — продолжала она в наступившей тишине. — А мы тут постараемся до конца смены справиться без вас. Так, женщины?

— Правильно, Наталья Ивановна, справимся! — за всех ответила пожилая работница.

— Ну, «богатыри», родные, спасибо вам за наших рыбаков, — подошла к ребятам одна из рыбачек, крепко обняла и поцеловала сначала Витю, потом Колю.

— А мы тут при чем? Мы ж на берегу оставались! — вытер щеку рукавом юнга. С детства не терпел он этих «бабьих нежностей».

— Да, а кто у прожектора стоял? — подлила масла в огонь Ариша.

— Подумаешь, делов-то, — сказал юнга, с опаской поглядывая на остальных рыбачек. Но тут пришла на выручку Наталья Ивановна. Она включила рубильник, и конвейер снова заработал.

— Красиво. Совсем как в лаборатории какого-нибудь научно-исследовательского института, — сказал Витя. — Даже трудно поверить, что это просто цех Камчатского завода.

— Точно! Не пыльная работенка! — поддержал товарища юнга.

— Постоял бы сам на этой «не пыльной работенке»! — мгновенно позабыв, что только что поднимала ребят на героический пьедестал, обрушилась Ариша. — Наверно, через час уже запели бы «мама, я хочу домой…»

Девочке стало очень обидно за женщин. На старом заводе, на ручной разделке рыбы работала Аришина мама. Ариша могла часами стоять и смотреть, как мелькает в маминых руках острый разделочный нож. Правда, несмотря на ее просьбу, мама ни разу не доверила ножа дочери. Зато на обвалке она часто помогала маме и потом долго отмачивала в пресной воде разъеденные солью пальцы.