Сергей Голицын - Сорок изыскателей, За березовыми книгами Страница 24

Наше путешествие было, конечно, очень интересное, но поиски портрета не сдвинулись ни на шаг. Хуже того — клубок неизвестности запутывался все больше и больше.

Одно меня утешало: все изыскатели были так захвачены любецкими тайнами, что никто и не думал приставать ко мне с просьбами рассказать о моих путешествиях.

Глава тринадцатая

Когда по телефону не очень хорошо слышно

Погода совсем испортилась. Все дни сыпал мелкий, серенький и теплый дождик. Соня бегала каждый день в Дом пионеров. Вместе со всеми девочками она или вышивала, или раскрашивала картинки, или дремала под монотонное чтение Магдалины Харитоновны.

Я сам предпочитал сидеть в своей квартире, а то еще, чего доброго, опять пристанут ко мне с расспросами о путешествиях. Отправился я в Дом пионеров, только когда пришло наконец из Любца долгожданное письмо от Номера Первого. В конверт была вложена вырезка из местной газеты с заметкой под названием: «Интересные находки».

«Группа юных туристов-пионеров из Золотого Бора, недавно посетившая наш город…» — так начиналась заметка. Далее подробно рассказывалось, как нашли кинжал мы и как нашла «марсианка». Заканчивалась заметка следующими строчками:

«Редакция газеты от имени граждан города Любца выражает глубокую благодарность золотоборским пионерам и технику-топографу Екатерине Веселовской. В беседе с нашим корреспондентом заведующий Любецким краеведческим музеем сообщил, что он надеется в скором времени порадовать читателей нашей газеты новыми интересными сведениями, связанными как с расшифровкой письма, так и с найденными кинжалами».

«Здравствуйте, дорогие! — писал Номер Первый. — Посылаю вам газетную вырезку. Заведите специальный альбом и наклейте эту вырезку на первой странице. Очень хочу, чтобы с этого похода в Любец началась ваша настоящая изыскательская деятельность. Не знаете ли вы, в Золотом Бору или в Москве сейчас находится тот симпатичный доктор со своей курносой дочкой? Он меня очень любезно приглашал к себе в гости, а я как раз собираюсь ехать в Москву в командировку за расшифрованным текстом того таинственного письма. Обещаю все время держать вас в курсе событий. Пишу эти строчки, а сердце у самого так и прыгает от нетерпения. Мечтаю посетить в Москве художника Иллариона — изыскателя Номер Шестой. Майкл передает вам свой пламенный собачий привет. Желаю всего наилучшего. Ваш Номер Первый».

Когда я пришел в Дом пионеров, то застал ребят в большом возбуждении, все бегали, суетились. Я узнал, что они собираются в Москву.

Мне тоже очень хотелось отправиться на три-четыре дня. И не только из-за портрета. Надо же проведать свою жену и немного подбодрить бедного, истомленного предстоящими экзаменами Мишу.

Ответ Номеру Первому писали коллективный: дескать, очень хотим встретиться с вами в Москве.

В конце письма я приписал, что в такие-то дни буду очень рад увидеть его в своей квартире.

Адрес на конверте пришлось написать несколько необычный:

«Гор. Любец, Музей, Номеру Первому». Никто из нас не знал ни фамилии, ни даже имени-отчества непоседливого старичка.

Мы сели обсуждать подробности поездки на целых три дня в Москву. Не только поиски портрета и расшифровка письма интересовали нас. Большинство ребят никогда не бывало в столице. Я вызвался быть главным советчиком, даже будущим проводником. Метро, Кремль, Выставка достижений народного хозяйства, Зоопарк, Центральный парк культуры и отдыха, новое здание университета и просто ходьба по московским улицам… Все было так захватывающе интересно!

Наши увлекательные разговоры о Москве прервала Магдалина Харитоновна:

— Вас очень просит директор.

Елена Ивановна сидела за письменным столом, справа и слева от нее разместились Магдалина Харитоновна и Люся.

Я присел на стул напротив. Все трое изучающе-внимательно разглядывали меня. Елена Ивановна чуть улыбалась, две ее соседки смотрели чересчур серьезно. Мне что-то сделалось не по себе.

— Доктор, вы не могли бы нам помочь? Мы в большом затруднении.

Елена Ивановна пояснила, что золотоборские пионеры — все дети текстильщиков, рабочих и служащих местной фабрики. В Москве имеется такая же фабрика. Раньше каждый год здешние юные туристы летом ездили в Москву и останавливались в фабричном клубе. По плану летних экскурсий, еще весной составленному Еленой Ивановной и Магдалиной Харитоновной, как раз наступило время отправляться ребятам в Москву. И Елена Ивановна написала письмо заведующему клубом той московской фабрики с просьбой разрешить приехать.

Сегодня наконец пришел ответ. Елена Ивановна протянула мне бумажку на фирменном бланке.

ДИРЕКТОРУ ЗОЛОТОБОРСКОГО ДОМА ПИОНЕРОВ

НАСТОЯЩИМ СООБЩАЕМ. ЧТО КЛУБ НАШПП ФАБРИКИ ПОСТАВЛЕН НА РЕМОНТ СОГЛАСНО УКАЗАННОЙ ВЫШЕ ПРИЧИНЕ, РАЗМЕСТИТЬ ТУРИСТОВ-ПИОНЕРОВ МЫ В ДАННЫЙ МОМЕНТ НЕ ИМЕЕМ НИКАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ, ПО ПРОШЕСТВИИ ДВУХ НЕДЕЛЬ ПРЕДЛАГАЕМ ВАМ СОЗВОНИТЬСЯ С НАМИ, И ТОГДА, В СЛУЧАЕ ОКОНЧАНИЯ РЕМОНТА, ВОПРОС О РАЗМЕЩЕНИИ ТАКОВЫХ. ВЕРОЯТНО, БУДЕТ РАЗРЕШЕН ПОЛОЖИТЕЛЬНО,

— Как будут огорчены бедные «таковые»! — посочувствовал я, отдавая эту скверную бумажку. — Значит, из-за этого ремонта лопается вся поездка? — спросил я.

— Самое ужасное, что не будет выполнен наш летний план! — вздохнула Магдалина Харитоновна.

— Просто ребят жалко до невозможности, и, я чувствую, портрет найдут без нас! — горячилась Люся. — Какие же мы тогда изыскатели?

Все три руководительницы продолжали глядеть на меня. Почему они так на меня смотрят? Черные глаза Елены Ивановны буквально меня гипнотизировали.

— Скажите, доктор, а у вас нет какого-нибудь знакомого завклубом, или директора школы, или управдома? Или, возможно, при вашей поликлинике… Или еще где-нибудь?.. — Елена Ивановна смолкла.

— А если… — начал я и запнулся.

— Что «если»? — переспросила Люся.

— Да просто у меня на квартире, у нас две комнаты… — сказал я и тут же испугался своих слов.

Елена Ивановна вопросительно подняла тонкие брови.

— Нет, нет! — замахала руками Магдалина Харитоновна. — Это невозможно, мы вас так стесним!

— Ваша жена вряд ли на это согласится, — задумчиво сказала Елена Ивановна, — но, может быть, она даст нам дельный совет.

— Давайте вызовем Москву, и я позвоню к себе на квартиру, — предложил я.

Елена Ивановна сняла телефонную трубку.

Пока дожидались междугородного разговора, я похвалился своей прекрасной московской квартирой и милейшими соседями — Тычинкой и Газелью.

И вдруг Елена Ивановна испытующе посмотрела на меня и спросила:

— А если действительно, в самом-самом… крайнем случае, хоть на одну ночь, ну просто на полу… Ребята весь день будут ходить по Москве и, право, вас не так уж стеснят. Словом, скажите откровенно, что привезти вашей жене особенно приятное?

И тут меня осенила мысль о третьем изыскательском поручении, которое я еще и не начинал выполнять; грибы, их сушка, маринование, ягоды, фрукты, варка варенья.

И я рассказал, чем наверняка можно усластить мою хозяйственную супругу.

— Только-то! — Люся подпрыгнула на стуле.

— Это же мой конек! — воскликнула Магдалина Харитоновна.

Оказывается, Магдалина Харитоновна была самая большая специалистка в Золотом Бору по варке варенья, а Люся была такая же специалистка по сбору грибов и знала самые заповедные грибные места.

— Смотрите! — Люся подбежала к окну. — Небо на западе совсем очистилось. После этих дождей белые так и полезут. Завтра же всем отрядом — за грибами!

— У каждого золотоборского гражданина имеется великолепный фруктовый сад. Хотите центнер? — спросила меня Магдалина Харитоновна, сняла очки и попыталась очаровательно улыбнуться.

— Какой центнер? — не понял я.

— То есть сто килограммов любых фруктов, от вот такой дыни до малюсенькой смородины. — Магдалина Харитоновна красноречиво показала на пальцах. — Ребята завтра же нанесут. Вы давайте сахар, а варить буду я сама и никого не подпущу, а то еще пенки слижут.

— Что вы, что вы! Хватит килограмма три разных сортов варенья. — Я даже испугался, поняв, что переборщил с этим центнером.

— Ну, там видно будет, — загадочно ответила Магдалина Харитоновна и подмигнула Люсе.

Резкий телефонный звонок прервал нашу беседу. Я взял трубку и издалека, будто со дна глубочайшего колодца, услышал голос своей жены.

— Ты послушай! — завопил я. — Послезавтра приезжаю, везу очень много варенья и грибов и гостей везу, но не очень много… юных пионеров…

Я замолчал, прислушиваясь. В трубке так неприятно затрещало, словно мне в ухо заползла гусеница, и жена ответила что-то вроде «трум-тум-тум», а потом спросила: «Сколько?» Но чего сколько — грибов, варенья или пионеров, — я не понял и потому выдумал самый фантастический ответ на все возможные варианты вопросов: