Герцель Новогрудский - Дик с 12-й Нижней Страница 25

— Но ведь бутылка не твоя, Бронза, бутылка Дика Гордона, — заметил честный Чез Николс.

— Ну и что? Это ничего, что Дика. Дик советовался со мной. Он хотел ее на ножичек обменять. А сейчас, выходит, на собственный глаз выменяет. Это обмен стоящий. Дик спорить не станет. Что он, дурак, что ли? Ему лишь бы глаз сохранить…

Только тридцать восемь

Бутылка решила дело. О «Трибуне» и мистере Фридголе разговоров больше не было. Стали договариваться, когда завтра собраться, чтобы вместе пойти за «Голосом рабочего», стали прикидывать, сколько газет выйдет продать каждому. Тут Майку пришлось нелегко. Двести пятьдесят газет на брата, да еще по десять центов за номер, да при четверти цента пользы с него — это хоть кого заставит задуматься. Бронза и сам понимал, как трудно придется ребятам завтра, но доказывал, будто продать две с половиной сотни газет — пустяк, о котором говорить не стоит. Больше всего он напирал на то, что завтра пятница и многие, кому работы не хватает, кто заканчивает в этот день свою неделю, возвращаются с получкой. А когда у людей на руках деньги, им лезть в карман за центами одно удовольствие.

Ребята против этого не спорили — они сами знали, что за три будних вечера не продашь столько газет, сколько за один вечер в пятницу или субботу.

Потом стали подсчитывать, сколько ребят придут завтра. Тыча каждого пальцем в грудь, Майк обошел мальчиков. Вышло двадцать восемь человек, с собой — двадцать девять. До сорока не хватало много. Майк приуныл. Но тут, спасибо, подал голос Чез Николс: у них в квартире, оказывается, есть мальчик, который не откажется пойти завтра со всеми.

— Да и из наших ребят не все здесь, — спохватился Пит. — Тут даже из нашей футбольной команды трех человек не хватает. Нет Харди, нет Била, нет Джо. А они от компании не отстанут. Они непременно с нами пойдут. И еще ребята найдутся. Каждый кого-то сможет привести.

Шестипалого поддержали. Стали называть всё новые и новые имена. В общем, выяснилось, что около сорока человек собрать можно. Фрэнк Темный взялся составить список, чтобы точно знать, кто придет. Майк не возражал: там, где дело касалось чернил и бумаги, он чувствовал себя не очень уверенно.

Зато уж Фрэнк блеснул, уж он-то поразил всех. В кармане у него оказалась записная книжечка с оторванным корешком и настоящая паркеровская автоматическая ручка. Ручка была отличная, из дорогих, такая, какой дельцы чеки в банк выписывают. Не хватало в ней только колпачка, навинчивающегося сверху, и части корпуса, прикрывающей клапан.

Однако колпачок и отсутствующая часть корпуса, должно быть, для ручки большого значения не имеют. Во всяком случае, действовала она великолепно. Ребята надивиться не могли, до чего ловко Темный орудовал ею. Широкое золоченое перо выписывало буквы одну за другой, одну за другой…

Правда, без помощи языка дело не обходилось. Язык Темному здорово помогал. Он следовал за паркеровской ручкой, как собака за хозяином: ручка двигалась по бумаге направо — и кончик языка направо; ручка начинала новую строку — и кончик языка, перескочив в левый угол рта, немедленно начинал оттуда свое движение. Пока Фрэнк писал, под пожарной лестницей было необыкновенно тихо.

Наконец Темный поставил последнюю точку, спрятал ручку, убрал язык. В списке оказалось тридцать восемь человек. Тридцать девятым мог быть Фрэнк Белый, но он, никому слова не сказав, ушел, и ребята решили: раз так, ладно! Не хочет — не надо, кланяться никто не станет. Зато уж сейчас всем будет ясно, что Белый — парень не компанейский, что с ним водиться нечего. А сорокового просто не было. Сколько ни вспоминали, никак не могли вспомнить, кого бы еще для круглого счета включить в список.

— Обойдемся, — сказал Майк. — Два человека больше, два меньше — подумаешь, разница! Продадим каждый еще десяток — полтора газет, вот и выйдет так на так.

Собраться договорились завтра под вечер, здесь же, на пустыре.

Глава семнадцатая

Верблюд с тремя крестами

Полезные новости оплачиваются чистоганом

Фрэнк Белый откололся от ребят. Он не очень задумывался, хорошо это или плохо, правильно или неправильно. Он понимал одно: мистер Фридгол обещал пристроить его к постоянному стенду. Тогда, что ни день, он будет зарабатывать доллар, а то полтора. Шесть — восемь долларов в неделю не шутка! Значит, нужно, чтобы мистер Фридгол был доволен им, нужно почаще ему напоминать о себе. Чем чаще, тем лучше.

Похоже было, что повод показаться на глаза мистеру Фридголу сейчас появился. Фрэнк отправился в типографию «Трибуны». Там представителя треста не оказалось. Уходить ни с чем Белый не хотел; пошел к конторщику типографии.

— Вы не знаете, мистер, — спросил он, — где мне найти мистера Фридгола?

Конторщик знал: в газетном тресте. Он и адрес дал. Трест размещался в громадном доме на шестнадцатом этаже. Длинный коридор — и комнаты, комнаты, комнаты… Долго мыкался Белый по этажу, пока не нашел того, кого искал.

Мистер Фридгол сидел в большом зале за маленьким столиком, зажатым многими другими маленькими столиками, и что-то подсчитывал на арифмометре.

Когда Фрэнк вырос перед ним, он не сразу оторвался от работы. Минуты две аппарат в его руках продолжал трещать, потом желтое морщинистое лицо мистера Фридгола повернулось к Фрэнку; глаза из-под очков с серпообразно вырезанными стеклышками взглянули вопросительно и строго.

Белый поздоровался. Фридгол не ответил.

— Мистер Фридгол… — начал Фрэнк, переминаясь с ноги на ногу. — Мистер Фридгол, я знаете зачем пришел? Я из-за «Голоса рабочего» пришел… Насчет стенда… Ведь вы «Голос» в продажу не берете, верно?

— Ну, не берем.

— Вот и я знаю, что не берете. Я насчет стендов все знаю. «Голос» — не такая газета, чтобы ею торговать. Я ребятам об этом говорил, а они ни в какую… Они говорят, что раз завтра экстренных выпусков нет, то можно и с «Голосом рабочего» побегать. Это чтобы деньги для Дика Гордона собрать мальчик такой с нашего двора…

Мистер Фридгол поправил очки на носу и велел Белому не молоть языком, а говорить толком. Сбиваясь и не очень связно Белый рассказал о том, что слышал на пустыре, о чем договорились ребята. Фридгол этим не удовольствовался. Он стал донимать Фрэнка вопросами. Фрэнк отвечал как мог. Когда отвечать уже было нечего, Фридгол велел Белому сидеть и ждать, а сам пошел с докладом к заведующему отделом.

Фридгол никак не думал, что новость, принесенная белесым парнишкой с кроличьими глазами, вызовет у начальства такой интерес. Он и представить себе не мог, что о ней тут же будет сообщено самому директору треста. А заведующий отделом поступил именно так. Выслушав Фридгола, он, не откладывая, соединился с директором. Разговор между ними происходил по аппарату, напоминающему радиоприемник.

Заведующий подвинул его к себе, щелкнул рычажком.

— Шеф, — сказал он в полированную коробку, — есть интересные сведения: «Голос рабочего» начинает давать экстренные выпуски. Первый выходит завтра.

В репродукторе кто-то с хрипом задышал, потом раздался старческий кашель и зазвучали слова:

— Это действительно интересно. Как они собираются распространять свой экстренный? Откуда у них газетчики?

Заведующий коротко рассказал все, что услышал от Фридгола. Директор не прерывал, он только хрипел в микрофон. Когда заведующий кончил, директорский голос снова зазвучал.

— Ну, это несерьезно, — говорил репродуктор. — Несчастный случай… мальчишка… глаз… Подумаешь, сенсация! Никто на их экстренный выпуск не обратит внимания. Они на этом прогорят, Дженкинс. Но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки. Нужно принять меры. Вовсе не к чему приучать газетчиков обслуживать «Голос рабочего». Ваше мнение, Дженкинс?

— Безусловно, шеф, — согласился заведующий. — Вот только связаться с мальчишками трудно. Вольные птицы, знаете ли, — слетаются, когда корм есть. А завтра экстренных выпусков не предвидится — «Трибуна» ничего не дает. Значит, и мальчишек не будет. Я даже не знаю, что можно сделать…

В репродукторе заклокотало:

— Что значит — не знаете? Что значит — не знаете, Дженкинс? Откуда такая беспомощность? Почему, такая вялость? Мальчишек нужно собрать — и никаких разговоров! «Голос рабочего» не должен завтра иметь ни одного газетчика, слышите?

— Да, шеф. Но я, право, не знаю… Был бы завтра у «Трибуны» экстренный выпуск, другое дело. А так…

— Ох, Дженкинс, Дженкинс, вам еще, видно, многому учиться надо! — укорил репродуктор управляющего. — С ребятами не суметь справиться… Позор! Форменный позор!.. Вам слышно меня, Дженкинс? — Да, шеф.

— Так вот, сделайте так: через парня, который явился к вам, передайте газетчикам, что завтра «Трибуна» даст экстренный. Пусть придут в типографию.