Владимир Сотников - Хонорик — победитель привидений Страница 3

Однажды Макар слышал, как мама говорила папе:

– Как все-таки это несправедливо! Большинство людей считают, что в красивой женской головке нет места мозгам. А наша умная девочка вынуждена опровергать это глупое мнение… И какой ценой! Она отказалась проколоть уши, ты представляешь?

Проколоть уши Соня отказалась, когда родители подарили ей на день рождения серебряные сережки с прозрачными зелеными камешками. Камешки назывались некрасиво – хризопразы, но сами были очень красивые, особенно в серебряных, как Сонины волосы, сережках. Даже Макар пожалел, что мальчишки не носят ничего такого, а Соня – пожалуйста, не захотела прокалывать уши!

Но сейчас не время было об этом вспоминать. Макар на всякий случай зажал копейку в кулаке – хотя, если честно признаться, он уже не верил, что монетка при Соне может издать какой-нибудь звук. Наверное, если бы и пискнула сейчас копейка, Соня спокойненько сказала бы: «Прекрати свои глупые шутки».

А может, там, в нише, Макару почудился этот голос? Но неужели голос может так явственно мерещиться?

– Знаешь, мне кажется… – начал он, но Соня его перебила:

– Уже давно пора за Ладошкой идти! Сегодня твоя очередь.

Ладошка оставался в продленке, и Макар с Соней по очереди ходили его забирать: первоклассник все-таки, маленький еще.

– Нет, твоя! – уверенно сказал Макар. – Я вчера ходил.

– А мы менялись, – вспомнила Соня. – Я за тебя однажды лишний раз забирала. Так что сегодня тебе идти. К тому же у меня сегодня много уроков.

Они заспорили. Вообще-то Макар был уступчивым, тем более он знал по богатому своему опыту, что Соню трудно переспорить. Бессмысленно тратить на это время. Но сейчас уступать не хотелось: ведь он собирался посидеть в одиночестве под своим любимым плакатом, посмотреть на монетку… Прийти в себя, одним словом.

– А знаешь что? – хитро прищурившись, предложил он. – Пусть монетка и рассудит. Тебе идти – «орел», мне – «решка».

– Ладно, – согласилась Соня. – Раз ты так увлечен этой своей монеткой… Ты сейчас убедишься, что справедливость все равно восторжествует. И учти, что еще один день все равно остается за тобой.

Макар уверенно подбросил монетку, она мягко, даже не покатившись, упала на ковер. Брат с сестрой нагнулись, стукнувшись лбами…

– Ой! – вскрикнула Соня, потирая лоб. – «Орел». Везет тебе!

Макар даже не дотронулся до лба: не до того было. Уверенность в том, что монетка совершенно необычная, вернулась к нему.

– А я, – пробормотал он, – что тебе говорил? С нами спорить бесполезно!

Он не заметил, что опять объединил себя с монеткой в одно целое – «с нами». А как же иначе, если Макар был в ней уверен и монетка оправдала его ожидания? Так веришь только самому себе.

Но когда Соня ушла, почему-то стало не очень спокойно. Немножко страшновато. Конечно, в своей квартире Макар ничего не боялся, но ведь таинственность всегда пугает… Слишком уж живой и умной, совсем не по-копеечному, была монетка! Если даже Соню помогла так спокойненько переспорить…

Макар положил монетку на стол и посмотрел на плакат. Нашел привычным взглядом Малую Бронную, Патриаршие пруды, свой дом. Опять почему-то вспомнилась глупая страшилка: «В большом темном городе есть большой темный дом…» Если ее продолжать, то в конце может появиться и темная монетка. Тьфу! Прицепилась же эта страшилка… При чем здесь эти глупые слова? И монетка совсем не темная – так, потускневшая от времени. Вообще-то надо ее обновить – оттереть чем-нибудь, чтобы она засверкала, как новая.

Макар нашел бархатную тряпочку, которой мама вытирала пыль с музыкального центра, и начал тереть монетку. И сразу же на кухне почему-то громко, как труба, загудел кран. И еще какой-то громкий звук, будто наверху уронили что-то тяжелое, раздался в стенах.

Может, эти звуки и были совершенно самостоятельными, но Макару стало не очень-то по себе. Тревожно стало! Он перестал тереть монетку и прислушался. Тихо. Он подождал несколько минут и опять осторожно подвигал бархоткой. И тотчас ворона на старом тополе, который рос во дворе, каркнула так громко и отчетливо, что Макар пригнул голову, словно ворона сидела прямо над ним.

Он положил монетку, оставив ее в бархотке, на стол. Во рту стало сухо – все никак не удавалось сглотнуть. Макар подумал, даже мысленно заикаясь: «Ни-ничего с-себе!»

Как-то не очень хотелось сидеть на месте! Двигаясь почему-то медленно, как в кино при замедленной съемке, Макар вышел в прихожую, переобулся, натянул ветровку.

«Лучше сейчас на улицу выйти, – подумал он. – Неплохо бы проветриться».

Но, открыв дверь, он бегом вернулся в комнату, схватил со стола монетку и так же быстро выскочил из квартиры.

Внизу на лестнице раздавался знакомый топот. Так топотал только Ладошка – он всегда впечатывал подошвы в ступеньки, будто забивал ими невидимые гвозди. Наверное, именно так ему казалось – очень уж старательно, с прицелом, топал он ногами.

Макар шмыгнул в нишу – просто по привычке, даже не подумав, для чего он это делает. Не всегда ведь можно объяснить самые простые свои действия!

Соня с Ладошкой приближались. Грохот шагов наполнил подъезд.

– Тише ты! – прикрикнула Соня. – Стены обрушатся.

– Не обрушатся! – весело ответил Ладошка. – Они крепкие.

Макар уже собирался скорчить страшную рожу и выглянуть из ниши, чтобы в шутку испугать Ладошку. Так он делал много-много раз, и Ладошка уже не боялся, а только добродушно хмыкал: мол, опять твои дурацкие приколы? Да, собирался Макар и скорчить рожу, и выглянуть… Но произошло это само собой, без всякого руководства своим лицом и телом! И не выглянул Макар, а вылетел из ниши пулей.

Потому что, как только он пошевелил в кармане пальцами, нащупав монетку, – прямо, как ему показалось, из-под его руки проскрипел голос:

– И кто это грохочет так? Конь вороной!

Тут Макар и вылетел навстречу замершим от неожиданности Соне и Ладошке. Наступила непривычная тишина.

– Что с тобой? – спросила изумленная Соня.

– Воробьишка! – сказал Ладошка. – Испуганный воробьишка.

– Сам ты воробьишка, – машинально ответил Макар и оглянулся.

Он тяжело дышал, будто только что убегал от кого-то. Поманив пальцем Соню, Макар сделал несколько осторожных шагов к нише.

– Т-с-с, идите сюда, – шепнул он и на всякий случай взял Ладошку за руку.

Он даже хотел зажать ему рот, но удержался. Ладошка бы, наверное, этого не понял, стал бы упираться и еще завопил бы чего доброго.

Макар успел подумать, что они сейчас похожи на каких-нибудь сказочных героев, которые приближаются к таинственной пещере, чтобы заглянуть в нее. Например, на Кая и Герду – так, кстати, часто называли их в детстве – из-за Сониной красоты, наверное. А кем же был в таком случае Ладошка? Конечно, маленьким разбойником. Не разбойницей, как в сказке, а разбойником – очень уж подходила ему эта роль. Он был таким вертлявым, шустрым, непредсказуемым, в любую секунду мог вытворить что-нибудь неожиданное. Топнуть ногой, бросить боевой клич… И если ему не понравится, что его держат за руку, может сделать вид, что пытается укусить, – и вырвется, обязательно вырвется! Маленький разбойник, что и говорить.

Но сейчас «маленький разбойник» вел себя смирно. Он смотрел то на брата, то на сестру, ничего не понимая.

– Что ты хочешь показать? – так же ничего не понимала Соня.

– Т-с-с! – повторил Макар и, когда все заглянули в нишу, пальцами потер в кармане монетку.

– Наконец угомонились! – со вздохом облегчения раздалось в нише. – А то топочут, топочут…

– Ой! – воскликнул Ладошка, пытаясь вырваться из цепкой руки Макара. – Кто это говорит?

Он повертел головой и вдруг топнул ногой, будто вызывая голос.

– Да будь вы неладны! – не заставил тот себя ждать. – Чистые скакуны!

Ладошка замер. Соня попятилась.

– Что это? – спросила она, но уже шепотом. – Ты нас разыгрываешь?

Разыгрываешь! Когда волосы на голове шевелятся от непонимания того, что происходит, – это не розыгрыш…

– Монетка, – тихо-тихо произнес Макар. – Понимаешь, как только я ее потру, так она и говорит.

И он потер монетку еще и еще раз, не вынимая из кармана. Он боялся, что, если вытащит ее, голос станет громче и тогда Ладошка испугается еще больше.

– Я так и знала, – совсем как мама, выдохнула Соня. – Конечно, это твои шуточки – ты, наверное, незаметно шепчешь!

– Душно! – раздалось в нише. – Надо проветрить.

В это время Соня смотрела на Макара и видела, что губы у него плотно сжаты. Не мог он ничего прошептать, не чревовещатель же он!

«Проветрить! – пронеслось в голове у Макара. – Ей душно в кармане!»

Руку из кармана он так и не вытащил, а вместо этого потянул Ладошку прочь от ниши. За ними, конечно, последовала и Соня. Через несколько секунд Макар, с трудом попадая ключом в замочную скважину, уже отпирал дверь своей квартиры.

Он подбежал к своему столу и почти бросил на него бархотку, из которой выскочила копейка.