Марина Дяченко - Слово Оберона Страница 3

— Ланс, — вырвалось у меня.

— Да, — Гарольд кивнул. — Это Ланс.

Море простиралось до самого горизонта, и всюду на волнах пестрели разноцветные паруса.

Я глубоко вдохнула. Пахло хвоей и дымом. Мне сделалось спокойно-преспокойно: я в Королевстве. Я дома. Теперь всё будет хорошо.

Мы шли по лесу, такому светлому и яркому, как ни один сказочник ещё не описывал. Деревья, казалось, позировали, желая произвести на нас наилучшее впечатление. Некоторые изгибались корягами, стараясь казаться зловещими. Другие тянулись вверх, поражая стройностью. На лужайках алели полчища мухоморов, а приличные грибы играли в прятки, чуть-чуть приподнимая шляпками ковёр из опавших листьев. Грибнику тут было раздолье.

Мы с Гарольдом шагали бок о бок, и я то принималась дышать полной грудью, желая пропустить через себя как можно больше лесного воздуха, то замирала, не смея вздохнуть. Лес потрескивал, покачивал ветвями, шептался — казалось, каждое дерево провожает нас весёлыми глазами. Что-то метнулось по стволу — белка? Я разинула рот: рыжее пушистое существо в синих штанах (с прорезью для хвоста) нырнуло за дверцу, прикрывающую вход в дупло, и оттуда уставилось на нас смышлёными настороженными глазками.

Я вспомнила слова Оберона о том, что в молодом Королевстве полно чудес на каждом шагу. Интересно, кого ещё можно встретить в этом лесу?!

Что-то просвистело мимо уха. Насекомое, похожее на большого кузнечика, с лёту зацепилось за ветку, повисло вниз головой и состроило мне рожицу. Я выпучила глаза:

— Гарольд!

— Да?

Мой друг даже не повернул головы: шагал, не глядя, думая о своём, и это меня беспокоило.

— Что с тобой?

— Послушай, Ленка… Я вообще-то не знаю, что на это скажет его величество. То есть он всегда рад тебя видеть, но может, он решит… что мы слишком своевольничаем, а?

— То есть пусть погибает спокойно, мы и пальцем не пошевельнём?

Гарольд вздохнул. Провёл рукой по волосам; задрожал воздух. Пропала светлая куртка, пропали джинсы и клетчатая рубаха навыпуск — Гарольд стоял передо мной в красном бархатном камзоле и таких же штанах. Высокий ворот, шитый золотом, подпирал подбородок, с плеча ниспадал тонкий чёрный плащ, высокие светлые сапоги горели на солнце. Я невольно подумала, что, когда мы с Гарольдом знались раньше, он одевался скромнее.

— Ого, — сказала я с уважением.

— Приходится, — мой друг поправил чёрный с серебром платок, знак мага дороги. — Войдём в замок тайным ходом. Не хочу, чтобы сразу слухи пошли, толпа сбежалась…

— А меня помнят? — спросила я кокетливо.

— Ещё как…Стой!

Я замерла. Совсем рядом из лесу вышел мальчик, мой ровесник, ведущий на поводу круглого, как бочка, ослика. На спине осла покачивались две большие вязанки дров.

Я отступила за дерево.

— Будьте здоровы, господин главный королевский маг! — увидев Гарольда, мальчик покраснел от волнения и поклонился чуть ли не до земли.

— Будь и ты здоров, — отозвался мой друг приветливо, но холодновато, как и положено важной персоне. Мальчик удалился, часто оглядываясь: наверное, всем друзьям побежит рассказывать о замечательной встрече на опушке…

— Вроде бы никто не чихал, — сказала я Гарольду.

— Что?

— Ну, у нас «будь здоров» говорят, когда кто-нибудь чихает.

— Ага, — пробормотал он, явно думая о другом. — На всякий случай запоминай приметы: двуглавая сосна, от неё на север к зелёному камню… Ты следишь?

— Слежу.

— Положишь на камень руку, скажешь «Откройся», откроется подземный ход, — Гарольд опустил ладонь на поросший мхом валун. Земля под ногами дрогнула. Камень приподнялся; это выглядело так, как если бы огромная черепаха встала на дыбы. Из чёрной щели потянуло холодом, гнильём и грибами-поганками.

— Нам туда?

— А что тебе не нравится? Извини, у нас метро пока не проложили!

Скрючившись в три погибели, Гарольд полез под камень, а я подумала с интересом: успел он покататься на нашем метро — или король ему рассказывал?

Жёсткая трава отпечатывалась на ладонях. Встав на четвереньки и стараясь дышать ртом, я вползла в щель вслед за Гарольдом (мне, конечно, было удобнее — я меньше раза в два). Покатый склон резко пошёл под откос, я не удержалась и съехала на животе, так что полоска дневного света осталась далеко вверху.

А через секунду и она исчезла — камень опустился на место. Я огляделась.

Да, я умела видеть в темноте — меня когда-то научил Оберон. У человека, глядящего ночным зрением, светятся глаза; я это знала — но всё равно на секунду испугалась, увидев Гарольда. Глазищи его горели двумя зелёными лампами на бледном лице, губы казались чёрными, а зубы — хищными. И кто бы мог подумать, что эта зловещая рожа принадлежит моему милейшему и добрейшему другу!

Я потихоньку улыбнулась.

Подземный ход был в самом деле «не метро»: Гарольду приходилось протискиваться боком. Свисали с потолка толстенные хваткие корни, всё норовили вцепиться в волосы. По стенам ползали мокрицы, иногда с потолка за шиворот капала вода. В одном месте стенка сплошь поросла грибами мерзкого вида: мне казалось, они поворачивают шляпки нам вслед. Приглядывают. Следят.

— Гарольд, ты наш мир хоть успел увидеть? Краешком глаза?

— Ну, — Гарольд, пыхтя, протискивался через особенно узкое место. — Так. Немножко. Мне было не до прогулок, сама понимаешь, я тебя искал.

— Хочешь, я тебе потом всё покажу?

— Ну… потом. Может быть.

Я на секундочку представила, как веду Гарольда… куда? В зоопарк? Так он таких зверей в своей жизни видел, рядом с которыми даже слон — ничем не примечательный и обыкновенный. В супермаркет? Ерунда, не годится, надо хорошенько обдумать, что есть в нашем мире такого, чтобы боевого мага удивить…

— Гарольд… А как сына назвали?

Он выпрямился, глянул на меня через плечо и почему-то засопел. Я уж думала, он не ответит, и стала гадать, как мог такой простой вопрос его смутить — когда он бросил на ходу, не оборачиваясь:

— Елен.

Я сперва не поняла:

— Как-как?

— Еленом назвали. Имя такое. Елен.

Я споткнулась о камень и чуть не упала.

— Так это… это ведь женское имя!

— Кто сказал? — спросил Гарольд задиристо. — Где это написано? Где такой закон?

Я остановилась. Гарольд прошёл несколько шагов и оглянулся:

— Ну ты чего?

Я сама не знала, что со мной. Неужели он назвал сына в мою честь?

— Скучал, — признался Гарольд, глядя на мокрицу, пробирающуюся по земляной стене. — Когда люди происходят из разных миров… Им лучше не заводить дружбы. Потом одно огорчение.

Дальше мы шли молча. Мне казалось, я слышу, как корни пробираются сквозь землю и глину. Шелестят, раздвигая мелкие камушки. Ищут воду. Ищут зазевавшихся подземных путников.

Я на всякий случай догнала Гарольда и пошла очень близко — едва не наступая ему на пятки.

Плавный подъём сменился довольно-таки крутой лестницей. Ступеньки были где сложены из камня, где вытесаны в скале. Закончились корни и мокрицы (я вздохнула с облегчением). Подземный ход превратился в коридор без окон, со стенами из темно-жёлтого кирпича. Изменился и запах: теперь пахло, как в школьной библиотеке во время ремонта. Мокрая извёстка, свежее дерево и пыль, пыль… Апчхи!

Мы остановились перед массивной деревянной дверью без ручки. Гарольд приложил руку к месту, где у дверей обычно бывает замок:

— Откройся…

Я ждала скрипа, но дверь распахнулась в полной тишине. И снова изменился запах: сделалось свежее, запахло лесом и морем, немножко дымом и совсем чуть-чуть — розовым маслом.

Мы на цыпочках вошли в незнакомую комнату. Я мигнула, прощаясь с ночным зрением; здесь было светло и даже разноцветно — из-за витражей, встроенных в узкие стрельчатые окна. Замок Оберона! Когда я уходила из Королевства шесть лет назад, он не был выстроен и наполовину…

Дверь всё так же бесшумно закрылась за нами. С обратной стороны её был гобелен, изображающий пустыню: мимо развалин, кое-где встающих из песка, шёл караван. Впереди ехал человек на белом крылатом коне.

Я присмотрелась:

— Гарольд! Это Оберон? Это мы, Королевство в дороге, да?

— Подожди, пожалуйста…

Гарольд проверил, плотно ли закрылась дверь. Я огляделась внимательнее. Мы находились в коридоре, длинном, широком, изогнутом, как лук. На вогнутой стене горели солнечным светом витражные окна. Та, из которой мы вышли — выгнутая, — была увешена гобеленами, и много бы я дала, чтобы разглядеть их внимательнее!

— Это галерея истории, — Гарольд говорил вполголоса. — Сто вышивальщиц трудились сто недель. Только сейчас совсем нет времени.

— Ну пожа-алуйста, хоть мину-уточку…

— Послушай, король не знает, что ты здесь. Я не хочу, чтобы он нас застукал, как заговорщиков. Мне надо его подготовить. Пошли!