Анна Устинова - Загадка назойливых звонков Страница 3

– Он спал! – воскликнул Борис Олегович. – А я, например, проснулся! И молол какую-то полную чушь, – самокритично добавил он.

– В этом ты сам виноват, – сказала Нина Ивановна. – Надо было выучить текст, который я тебе написала.

– Очень, гляжу я, вы все тут умные, – немного смутился Борис Олегович.

– Давно говорю, что тебе нужно брать уроки английского, – продолжала жена.

– У меня времени нет, – еще сильнее смутился Борис Олегович. – Ладно, – двинулся он в спальню. – Раз уж меня все равно разбудили, пойду еще раз посмотрю эту речь.

– Вот это правильно, Боренька, – одобрила его намерение жена. – А ты, Олежка, ложись спать. Тебе завтра в школу.

И она погасила свет. Засыпая, Олег слышал из родительской комнаты шелест бумаги и тихий голос отца, который старательно произносил английские фразы…

Таню беседа с родителями Олега оставила в изрядном недоумении. Было ясно только одно: ее с кем-то спутали. Остальное пока оставалось для девочки совершенной загадкой. Впрочем, Олег завтра в школе ей все объяснит. Главное, что он дома и с ним ничего не случилось.

Таня ввернула в торшер новую лампочку. Затем погасила свет в остальной части квартиры. Взглянув на часы, она охнула. Десять минут третьего! Надо срочно ложиться, иначе она завтра проспит школу.

Она легла и выключила торшер. Ветер на улице вроде немного утих. Дождь продолжал барабанить по стеклам, но теперь Таня воспринимала это совсем по-другому. Тихая дробь убаюкивала. Глаза сами собой стали слипаться.

«Завтра Олегу все расскажу, – подумала девочка. – Вот он посмеется над моими страхами. Навоображала себе неизвестно чего». Дальше ей размышлять стало лень. Еще какая-нибудь минута, и она бы, вероятней всего, заснула. Но тут вновь зазвонил телефон.

На сей раз Таня не сомневалась, что это Олег. Она же ему ничего не объяснила. Вот он, наверное, и волнуется. Хотя мог бы подождать и до завтра. Всего ничего осталось. Подняв трубку, она с мольбою проговорила:

– Олег, мне спать хочется. Я тебе завтра все объясню.

Молчание.

– Олег? – повторила Таня.

В трубке раздался визгливый хохот, от которого у девочки пошли мурашки по телу.

– Кто это? – прошептала она.

Хохот прервался так же внезапно, как и возник. Наступила короткая пауза. Следом за ней в трубке раздались тихие звуки похоронного марша. Музыка была какая-то странная. Она словно бы вырывалась из темных глубин загробного мира. У Тани похолодело внутри. Ей хотелось бросить трубку, но руки не слушались. И она продолжала внимать траурным аккордам, от которых кровь стыла в жилах. Ветер на улице, как нарочно, снова завыл. Девочке стало жутко. И, собрав последние силы, она крикнула в трубку:

– Прекратите!

Музыка смолкла. В трубке послышались частые гудки. Таню трясло как в лихорадке. Дышать было трудно.

Она включила торшер. Но в дверной проем пугающе врывалась темнота. Это было невыносимо. Таня зажгла свет везде. Траурный марш продолжал звучать в ушах. Тане казалось, что она сходит с ума. Кому и зачем понадобилось ее пугать? Сколько она ни ломала голову, объяснений не находилось.

Затем усталость взяла свое. Девочка забылась тревожным сном.

Глава II

Компания с Большой Спасской

Наутро пятеро друзей встретились в Портняжном переулке возле железных ворот, за которыми стоял дом Олега. Сразу за ним находилась родная две тысячи первая школа.

– Ну? – поглядел сквозь очки Олег на Таню. – Ты зачем моих предков подняла среди ночи?

– Он еще спрашивает! – вклинился в разговор долговязый порывистый и нетерпеливый Женька. – Там, у Таньки, было такое… такое…

От избытка эмоций он взъерошил двумя руками и без того спутанную длинную шевелюру. Затем выпалил:

– Ей звонили.

– Кто? – не понял Олег.

– Она не знает! – продолжал Женька.

– Слушай-ка, давай лучше я сама расскажу, – тихо произнесла Таня.

– Пожалуйста, – развел руками Женька.

Таня рассказала о странных звонках и о похоронном марше.

– Вот это да! – вырвалось у Олега.

– Чует мое сердце, это не к добру, – уставился на друзей исподлобья маленький щуплый Темыч.

– Надоел ты мне со своим сердцем, – иронично сощурилась стройная темноволосая Катя. – Оно у тебя уже много лет постоянно что-нибудь чует, и все не то, что надо.

– Отстань, – обиделся Темыч.

Остальные обменялись выразительными взглядами. Их компания сложилась еще в младшей группе детского сада. Именно с этого времени Темыч был тайно влюблен в Катю. Та это прекрасно знала и постоянно над ним подтрунивала. Темыч надежд не терял, однако ему приходилось туго. Во-первых, Катя была натурой ветреной и постоянно увлекалась другими мальчиками. А во-вторых, Темычу мешал рост. Вернее его отсутствие. К началу десятого класса он выглядел словно двенадцатилетний, а лицом больше смахивал на девочку. Правда, согласно семейным преданиям, в роду Теминого папы Никиты Владимировича многие мужчины по-настоящему вырастали в пятнадцать-шестнадцать лет. Например, Никита Владимирович резко вымахал в пятнадцать, после чего стал пользоваться неслыханным успехом у противоположного пола.

Темыч очень рассчитывал, что этим летом тоже резко вырастет. Ведь ему как раз исполнилось пятнадцать. Но, видимо, в его случае процесс отложился еще на год. Словом, надежда на лучшее будущее не покидала его. Однако в настоящем возникало множество проблем. Сейчас, оскорбленно глядя на Катю, Тема многозначительно произнес:

– Между прочим, если бы мое сердце не чуяло опасности, мы бы во время расследований уже сто раз на тот свет отправились.

– Не сто, а двенадцать, – поправил Олег.

Они и впрямь, начиная с восьмого класса, умудрились самостоятельно раскрыть двенадцать самых настоящих преступлений. Последнее расследование пятеро друзей, которых чаще всего теперь называли Компанией с Большой Спасской, провели перед самыми летними каникулами[1]. И вот, не успели они еще съехаться к новому учебному году и проходить три дня в школу, как вроде бы столкнулись с какой-то новой тайной. Во всяком случае, Олег был точно убежден, что ночные звонки в Таниной квартире раздавались совсем неспроста.

– По-моему, кому-то понадобилось Таньку испугать, – уверенно заявил Женька.

– Оригинальная догадка, – фыркнула Катя.

– Да ладно тебе, – с добродушной улыбкой отмахнулся Женька.

– Если бы напугать, это еще полбеды, – изрек с мрачным видом Темыч.

– Что ты имеешь в виду? – побледнела Таня.

– Пока ничего конкретного, – уклончиво произнес Темыч. – Только похоронные марши по ночам просто так не играют.

– Не каркай, – поняв состояние Тани, шикнула Катя на Темыча.

– Я просто предупреждаю, – тоном старшего отозвался тот. – Хорошего от такого дела не жди.

– И что бы мы делали без твоих предупреждений, – проговорила нараспев Катя.

– Я вообще-то не исключаю, что напугать хотели кого-то другого, – вмешался Олег.

– Будем надеяться, – тихо ответила Таня.

– И не надейся! – бодро выпалил Женька, душа которого всегда жаждала приключений. – Три раза подряд не ошибаются.

– Боюсь, что да, – Таня вновь побледнела. Глаза ее широко раскрылись от ужаса. – Что же мне теперь делать?

– Да перестань ты. Прорвемся, – строя украдкой зверские рожи бестактному Женьке, принялся ободрять девочку Олег. – И посложнее дела распутывали.

Голос его прозвучал столь уверенно, что Таня несколько успокоилась. Хотя ее до сих пор бросало в дрожь при одном лишь воспоминании о жуткой музыке, раздававшейся в трубке.

– Привет! – подбежал к ребятам Лешка Пашков. – Новости есть?

– К сожалению, есть, – ответила Таня.

– Это мы еще посмотрим, к сожалению или к счастью, – уставился на нее Лешка.

Подобно Женьке, он тоже всегда жаждал приключений. Мало того, Пашков их искал. Изобретательную Лешкину голову прямо-таки распирало от заманчивых, но чрезвычайно рискованных замыслов. Перед тем как осуществить их, Пашков производил тщательные и точные расчеты, благодаря которым все должно было пройти гладко и совершенно безопасно для окружающих. Однако, за редкими исключениями, получалось так, что расчеты давали сбой. Поэтому из-за Лешкиных затей страдали его родители и бабушка, ученики и учителя родной две тысячи первой школы, а если действие разворачивалось на улице, то перепадало вовсе ни в чем не повинным обитателям Сухаревской площади и прилегающих к ней улиц и переулков.

Особенно опасным становился Лешка, когда объединял свои усилия с младшим братом-погодком Сашком. Один из последних подвигов два неутомимых брата совершили всего месяц назад в славном городе Вене. После этого их известность вышла за пределы Москвы и стала поистине международной.

Этим летом папу Лешки и Сашка, известного во всем мире нейрохирурга, пригласил для консультаций в своей клинике австрийский коллега господин Шульц. Предложение было заманчивым. Во-первых, Пашкову-старшему предоставлялась возможность целый месяц работать в одной из лучших европейских больниц. Во-вторых, это сулило солидный заработок. И, наконец, господин Шульц пригласил всю семью Пашковых пожить у себя в доме, который располагался в уютном пригороде Вены. Так что, интересную работу можно было сочетать с отдыхом.