Заколдованные сокровища - Пятрас Фёдорович Тарасенка Страница 3

Старые люди рассказывали, что самые большие бои происходили на пастбищах, за старой корчмой, в песках Мильжинкаписа. Там после ветреных дней на поверхности белели скелеты. Дети находили здесь ржавые топоры, обломки пик, позеленевшие бронзовые вещи и мелкие старинные монеты.

Об интересном прошлом нашего городка говорили памятники старины, и не только памятники, а все вокруг: пригорки, леса, деревья, ручейки, кресты. Об этих пригорках и лесах народ знал множество преданий. Но особенно много рассказывали о заколдованных сокровищах. Люди видели, как то в одном месте, то в другом вспыхивали огоньки или показывались призраки. Вот там-то, говорили, и зарыты клады. Многие пытались искать эти заколдованные сокровища — часто по утрам видели в полях свежие ямы. И тогда опять поднимались разговоры о сокровищах. А если кто-нибудь становился зажиточнее, соседи с завистью говорили, что он, мол, нашел клад.

От одного к другому переходили полузабытые и довольно запутанные рассказы о том, что когда-то наш городок видел лучшую жизнь. Но вот прошло много лет, шоссе и железную дорогу провели в стороне, и теперь Антакальнис стоял всеми забытый, заброшенный.

Кое-кто, особенно молодежь, недовольная жизнью в бедном городишке, пыталась искать свое счастье в чужих краях. Нужда гнала людей в большие города, даже в далекую Америку! Но счастья они там не находили и, потеряв силы и здоровье, многие возвращались домой нищими.

Так проходили годы, десятилетия... Ничто не изменялось в жизни нашего городка.

Когда в больших городах люди начали бороться за свободу, появилась надежда на лучшую жизнь и у нашей бедноты. Бедняки заговорили о том, что хватит панам владеть богатством, угнетать людей и бездельничать. И не только заговорили о новой жизни, но стали бороться за нее. Люди запретили пану рубить проданный ему лес, а тот лес, что пан успел вырубить, отняли у него, чтобы построить новую школу вместо старой, уже развалившейся. Народ ждал весны, чтобы разделить панскую землю между безземельными крестьянами и десятинниками. Местная власть, перепугавшись народа, сбежала, но народ обошелся и без нее. Собрались все в волостном правлении и, в первый раз открыто заговорив по-литовски, обсудили свои дела и выбрали старшину.

Но вот однажды ночью тревожно зазвонил костельный колокол. Люди проснулись и выбежали на площадь и улицы. Смотрят—город полон солдат и разных начальников. Колокольный звон сразу затих — солдаты первым делом бросились на колокольню и избили звонаря. Нового старшину и многих смельчаков они схватили и отправили в тюрьму, а некоторым устроили суд на месте. Вернулась сбежавшая власть. Жизнь городка опять повернула в старое русло. Однако надежда на лучшую жизнь, вспыхнувшая однажды в сердцах бедняков, не погасла.

В Антакальнисе было три знаменитости: скрипач Мо-теюс, которого чаще называли Мотеюсом-музыкантом, козел Менделя и журавль Йонас.

Мотеюс-музыкант был бедняк-нищий еще довольно молодой. У него были длинные, всегда спутанные волосы и бледное лицо; он казался всегда угрюмым, ходил сгорбившись и с первого взгляда производил впечатление человека не совсем нормального. Только заглянув в его большие, полные глубокой печали глаза, вы видели, что Мотеюс вовсе не сумасшедший, а измученный жизнью, придавленный несчастьями человек.

Скрипач Мотеюс появился в нашем городке не так уж давно. Как-то весной через городок проходила толпа нищих. Это были не просто нищие, которые вымаливали подаяние пением или тем, что выставляли напоказ свое убожество — нет, это был целый оркестр нищих, настоящая капелла. Музыкальные инструменты они везли на телеге. Там же сидели пожилые и больные оркестранты. А те, кто поздоровее, шагали следом. Сзади всех, понурившись, шел Мотеюс со скрипкой в руках. На один день капелла нищих остановилась в старой шпитоле, чтобы собрать в городке подаяние, а утром двинулась дальше. Остался лишь скрипач Мотеюс. Он тяжело заболел, и товарищам пришлось оставить его. Нашлись добрые люди, которые ухаживали за несчастным во время его болезни, заботились о нем. А когда Мотеюс выздоровел, ему не захотелось уходить из нашего городка, и он остался у нас навсегда. Клебонас3 разрешил ему поселиться в углу старой шпитоли, где жили служки, и Мотеюс стал помогать им звонить в колокола, убирать костел, поддувать трубы органа.

Играл Мотеюс так хорошо, что, слушая его, никто не мог поверить, что это играет сумасшедший. Ходили слухи, что он не всегда был нищим: было время, когда он знал другую жизнь. Говорили даже, что он кончил консерваторию, давал концерты в больших городах, имел большой успех. А погубила Мотеюса несчастная любовь. Говорят, полюбил он дочь какого-то богача, и она его полюбила. Но любовь их кончилась страшной бедой: девушка утонула, а Мотеюс, не справившись с сердечной болью, помешался. Его долго лечили, а когда он поправился, то уже не вернулся к старой жизни: стал бродячим скрипачом. Встретившись с капеллой нищих, Мотеюс пристал к ней и скитался с ней повсюду.

Может быть, слухи о Мотеюсе были пустой болтовней, а может, была в них доля правды — никто этого не знал.

Мотеюс играл всегда какие-то грустные, за сердце хватающие мелодии. Голос его скрипки казался живым, и никто не мог слушать ее спокойно. Люди чувствовали, как он страдает, тоскует, и жалели его всей душой.

Чаще всего Мотеюс играл сам себе: прижмет скрипку к плечу, опустит голову и, тихо наигрывая, бродит целую ночь по полям вокруг городка.

Мотеюс любил и простые народные мелодии. Соберутся, бывало, где-нибудь под вечер крестьянские девушки и начнут тихонько напевать. Услышит Мотеюс, подойдет к ним и станет подыгрывать на скрипке. Девушки сперва поют охотно, но Мотеюс играет все печальнее, все тоскливее, и хотя это всем знакомые песни, чуткие сердца не выдерживают — девушки начинают плакать.

Знал Мотеюс и веселые, полные жизни мелодии. Но только в редких случаях в его игре звучала радость. Веселой игрой встречал он молодоженов, когда они выходили из костела. Простенький марш деревенских музыкантов сменялся тогда каким-то торжественным, величественным маршем. Откуда бралось это мощное звучание? Казалось, что это не скрипка, что веселый марш играет не один несчастный Мотеюс, а целый оркестр — столько силы, вдохновения, радости было в его игре. И хотя этот торжественный марш люди слышали впервые, у них словно прибавлялось сил: молодые чувствовали себя самыми счастливыми на свете, их глаза светились радостью и любовью, они смело вступали в новую жизнь. Да что молодые! Все, кто там был, забывали про свое горе, нужду, старость и радовались так, будто они сами были молодоженами.

Мотеюс преображался, он уже не чувствовал себя жалким, забитым человеком. Он был