Сергей Голицын - Сорок изыскателей, За березовыми книгами Страница 4

Я поразился:

— И такие происшествия случаются в туристских походах? А я полагал — самое большое, если кто пятку наколет.

— Вам будет поручено носить аптечку «большой набор», десять килограммов.

— С удовольствием, — ответил я и закашлялся.

— А сколько вашей дочери лет?

— Двенадцать с половиной.

Улыбка моментально исчезла с лица Магдалины Харитоновны.

— Тогда ничего не выйдет. Ваша дочь относится к пионерам среднего школьного возраста, а в походах на двадцать километров разрешается участвовать пионерам только старшего школьного возраста — от тринадцати лет и старше.

Ребята между тем, вдосталь накупавшись, выпрыгивали один за другим из воды и подбегали к нам мокрые, все в пупырышках, с горящими глазами. Последней выскочила Люся, такая же смеющаяся и возбужденная, как они все.

— Да посмотрите, какая моя дочь большая, рослая! Она выше многих из ваших.

— Ничего не могу поделать. Инструкция запрещает. Впрочем, если директор Дома пионеров в виде исключения… Вы приходите, приходите обязательно сегодня вечером, — добавила она. — Состоится предпоходное расширенное организационное совещание. Я поддержу вашу просьбу. Я всегда чувствую к врачам особенную симпатию, — вновь улыбнулась она и вдруг резко повернула голову в сторону ребят: — Как вам не стыдно! Прервали занятия! Стать в круг и слушать внимательно.

Ребячьи глаза сразу погрустнели, а Люся вздохнула неестественно громко.

— Папа, пойдем, — шепнула мне Соня.

И мы пошли по тропинке через скошенный луг. И долго еще ветерок доносил скрипучий голос Магдалины Харитоновны.

Глава третья

В поход! В поход! В поход!

Я с интересом разглядывал вышитые полотенца и платочки, коллекции бабочек и жуков в ящиках, засушенные растения, разноцветные изделия из фанеры и картона, склеенные или выпиленные. Все это было развешано по стенам, расставлено в шкафах и на полках.

Вошла высокая, худощавая женщина средних лет.

Бывают такие очень хорошие люди. С первой встречи мне показалось, что мы с ней знакомы давным-давно.

Елена Ивановна, директор Золотоборского дома пионеров, поминутно поправляя густые черные волосы и приветливо улыбаясь одними большими черными глазами, протянула мне тонкую белую руку и тут же разрешила все мои недоуменные вопросы: и я и моя Соня стали полноправными участниками самого настоящего туристского похода в Любец. Елена Ивановна села в конце стола на председательское место.

— Дети, тише! — строго сказала она. Ее резко очерченные прямые брови, ее тонкие губы серьезно сжались.

Я сел в уголке. Соня конфузливо спряталась за меня. Не очень приятно сидеть, когда на тебя смотрит столько народу: тебя изучают, возможно, выискивают в тебе что-либо смешное. Я изредка поднимал глаза, оглядывал то светлые, то темные ребячьи головы; узнал того примерного белобрысого Индюшонка — Володю, что сидел сейчас возле Магдалины Харитоновны, заметил двух черненьких, совершенно одинаковых востроносых мальчиков, очевидно близнецов. Они сидели вдвоем на одном стуле и беспрерывно толкались.

Первый вопрос был о снаряжении похода. Елена Ивановна спросила, сколько можно достать рюкзаков.

Раньше я надевал на спину рюкзак только во время походов на Тишинский рынок за картошкой, и то в последние годы меня заменил Миша.

Однако сюда, в Золотой Бор, я привез целых три рюкзака, в том числе Мишин геологический, с шестью карманами и резиновой надувной подушечкой, поэтому мне было чем похвастать. Несколько рюкзаков имелось в Доме пионеров, остальные взялись достать ребята. На дорогу решили купить пшенные концентраты, сухой кисель. В самом Любце рассчитывали обедать и пить чай в столовой. Каждый из ребят должен был взять по пять яиц, сахар, соль, хлеб, кружку, ложку, миску, одеяло. Двоим ребятам поручили захватить ведра. Правда, таскать ведра будет очень скучно, но что поделаешь — несите по очереди. Мне доверили аптечку «малый набор», весом, к счастью, всего в три килограмма. Мальчики обещали взять ножи, два топора, девочки — нитки, иголки. Так как днем было слишком жарко, решили двинуться в поход в шесть часов вечера.

— Ночевать самое лучшее в деревне, в помещении школы, — заявила Магдалина Харитоновна.

— А давайте просто в лесу, под кустами. Сделаем шалаши из ольховых веток, — предложила Люся.

— В шалашах! Ура! — радостно воскликнул один из мальчиков.

— Да, да, в шалашах! — подхватили другие.

«В лесу, в шалашах?» — Я недоверчиво поморщился, но промолчал.

— Очень хорошо, пусть ночуют в лесу, — мягко улыбаясь, сказала Елена Ивановна.

Люся предложила распределить между ребятами различные обязанности. Три девочки и два мальчика вызвались быть кашеварами, у иных мальчиков были удочки, их назначили рыболовами. Двум девочкам дали карту местности, на которой они должны были чертить линию маршрута и вести глазомерную съемку окрестностей. Этих девочек назвали топографами. Володя, имевший фотоаппарат, был назначен фотографом. Далее в списке стояли портнихи, санитары, жилищники и костровые…

— А кто из вас хочет быть писателем? — спросила Магдалина Харитоновна, улыбаясь, и торжественно положила на стол изящный голубенький альбом.

Позднее я узнал, что Магдалина Харитоновна, оказывается, пишет в педагогический журнал интереснейший научный труд: «Восприятие детьми окружающей действительности», сокращенно — ВДОД, и в качестве материалов для этого самого труда ей очень нужны подлинные ребячьи туристские дневники.

— Я хочу вести дневник! — вскочил один из близнецов.

— И я! — вскочил другой.

Еще кто-то из мальчиков и девочек, в том числе и Соня, тоже пожелали быть «писателями».

— Ну что же, — примирила их всех Елена Ивановна, — летопись похода ведите по очереди.

Надо же наконец выступить и мне.

Я встал и, немножко волнуясь, начал рассказывать об изыскателях — какие они смелые, предприимчивые люди, всем интересуются, не боятся никаких трудностей, помогают другим, и главное, ищут что-нибудь очень интересное на земле, под землей, на воде, под водой и в воздухе. Упомянул я и о тюфяках.

Кажется, я говорил убедительно и горячо. Все повернули головы и внимательно меня слушали.

Сердце мое радостно стукнуло: ага, ребята и меня принимают за изыскателя, и Соню тоже. Очень хорошо! Пускай принимают. Я перешел к своим изыскательским поручениям, впрочем, о грибах и о варенье предпочел не упоминать.

Я заговорил о геологии. Рассказал, как мой Миша раньше притаскивал тяжеленные рюкзаки добычи, а этим летом вынужден томиться в нашей московской квартире. Под конец я попросил помочь набрать рюкзачка два камешков.

— Мы шесть рюкзаков добудем! — воскликнул черненький мальчик.

— Сказал — шесть! Десять! — перебил другой близнец.

— Действительно, — поддержала Магдалина Харитоновна, — «Справочник туриста» настоятельно рекомендует сбор геологических образцов. Вот и чертеж молотка прилагается. Геология войдет в план наших краеведческих экскурсий. Однако я считаю — мы должны в первую очередь составить коллекцию для своего уголка природы, возможно вторые экземпляры…

— Да нет, мне бы только немножечко, — робко попросил я.

— Послушайте, — сказала Елена Ивановна, — я уверена, камней хватит на целую автомашину. Пожалуйста, не спорьте!

Тогда я перешел к своему самому заветному изыскательскому поручению. Рассказал, как на Урале незадолго до войны нашли исчезнувшую полтораста лет назад картину великого итальянского художника Рафаэля, состоявшую из двух досок, причем одной из досок прикрывали кадушку с солеными огурцами, а другая валялась где-то на чердаке. Потом стал рассказывать о портрете девушки в сиреневом платье с кружевами, запрятанном где-то в Любце. Этот портрет, правда, был написан на холсте и для прикрывания кадушки не годился, но его могли изгрызть мыши, ему грозила гибель от сырости. Конечно, нужно его разыскать во что бы то ни стало. Возможно, это тоже выдающееся произведение искусства. И наконец, что значат эти непонятные слова на портрете: «Я даже не могу подписаться»?

— Все враки, — объявил примерный Индюшонок.

— Ты, Володька, тюфяк, потому так и говоришь! — отрезала Люся.

— Я не вижу тут каких-либо познавательных моментов, но, если эти поиски не будут мешать проведению наших основных запланированных мероприятий… — начала было Магдалина Харитоновна бесстрастным голосом.

Люся тряхнула своими светлыми волосами, ее щеки вспыхнули от возбуждения.

— Магдалина Харитоновна, да неужели вы…

Елена Ивановна положила свою руку Люсе на плечо.

— Тише, тише, дорогая, успокойся, — мягко сказала она.

Тут вскочил высокий белокурый мальчик с серьезной морщинкой на лбу, с большими серьезными серыми глазами. Тоном строгого учителя-экзаменатора он стал меня допрашивать: