Спасти дракона - Волынская Илона Страница 4

Куст. Это, значит, куст. Торчащий из земли пучок голых высохших палок без единого листочка.

– Зима. Может, тут зима. Никто ведь не говорил, что в другом мире обязательно должна быть весна, как у нас… – Ирка огляделась, и надежда на то, что тут зима, растаяла, как снег по весне. – Я попала в Мертвый лес!

Ирка знала, что такое Мертвый лес. Это было то немногое, что она вообще знала про Ирий. Айт, Великий Дракон Вод, тогда еще сильный и… свободный, только встревоженный очень, сидел на кухне – в ее доме и ее мире – и рассказывал о страшной язве, разъедающей Ирий. Мертвый лес, девять лет назад возникший там, где шумели под ветром пышные – живые – кроны и журчали в ярко-зеленой траве ручейки. Мертвый лес – голые остовы деревьев, лишайник и скопища мух, надрывно жужжащих там, где недавно пели птицы. Мертвый лес, где властвует Прикованный – загадочная, никем не виданная злобная тварь. Мертвый лес, из глубин которого на людские и не-людские поселения накатывают волны кровожадных монстров – тоже не очень-то живых. Мертвый лес, из которого не вернулся ни один из отправленных на разведку людей или змеев.

– Если я тут сдохну, они все смогут утешиться хотя бы тем, что говорили… предупреждали… – Ирка затравленно огляделась и не увидела ничего, кроме мертвых деревьев и покачивающихся на ветру отвратительных, как трупные черви, полотнищ белесого лишайника. «Они» – это богатыри на заставе между мирами, дружественные оборотни и старшие ведьмы, в один голос (включая подвывание оборотней) убеждавшие Ирку, что она ни в коем случае не должна лезть за пропавшим Айтом.

– Не для того я сюда перлась, чтобы тут пропасть! – Все ощутимее стуча зубами, Ирка закопалась в сумку. – Подумаешь, Мертвый лес! Я обязательно выберусь – кто б сомневался!

Здравый смысл и логика дружно покрутили пальцем у виска. Они сомневались. Ведьма, пусть даже наднепрянская ведьма-хозяйка Симаргловой крови, достигшая ведьмовского совершеннолетия – как раз нынче ночью! – все равно не справится там, где пропали полсотни могучих бесстрашных драконов.

– Ну так что, сесть и ждать, пока не появится тот, кто здесь всех мочит? – склочно поинтересовалась Ирка у самой себя, и ее снова передернуло: мочит, надо же! Может, в том самом озере? Мокрые волосы липли к щекам, но Ирка ни в какую не могла заставить себя прикоснуться к пропитанным влагой прядям – они были скользкие, омерзительно холодные. Холод просачивался сквозь кожу, подбираясь к костям. Свитер не помогал.

– Мотать надо отсюда… Разобраться, в какую сторону, и мотать! Змеи сюда на разведку лезли, а мне здешние тайны на фиг не нужны. – Ирка выхватила из сумки баночку полетной мази. Пара прикосновений к запястьям и щиколоткам, и пристроив сумку между корней, чтоб не мешала, аккуратно «ввинтилась» в сплетение ветвей.

Медленно лавируя, Ирка поднималась к вершине дерева. Мимо плыл ствол, источенный язвами, как кожа прокаженного. Плотно переплетенные между собой ветки то и дело цеплялись за одежду и волосы. Почуяв Ирку, полотнища лишайника оживились, их резная кромка шевелилась – совсем как волны круглого озера. Ирке уже начинало казаться, что она вечно будет пробираться между ветками и подозрительно активным лишайником, когда вдруг над ней распахнулось небо! Непривычно глубокого, насыщенно-синего цвета, от края до края залитого багряным закатом. Ирка зависла, завороженная переливами алого и синего, потом тряхнула головой – что это я? – и, стараясь держаться в тени ветвей, огляделась. Из горла ее вырвался короткий сдавленный вскрик.

Мертвый лес… заканчивался. Близко, совсем близко, какой-нибудь километр, может два – и зловещие ряды мертвых деревьев упирались корнями в край высоченного обрыва. Дальше тянулось каменистое плато, а еще дальше, кажущаяся отсюда зеленой тряпочкой, разворачивалась настоящая, живая трава!

– Я вам что говорила? – торжествующе спросила Ирка у собственных логики и здравого смысла. – Пару километров, даже по Мертвому лесу, даже пешком пробежаться можно, а если я полечу…

Логика и здравый смысл смущались и раскаивались.

– Надо убираться куда-нибудь, где хоть какое живое существо есть. Пока эти беседы с собой не переросли в полномасштабную шизофрению. – Ирка нырнула в просвет между деревьями и понеслась вниз, лихо цепляясь за голые кончики ветвей и обходя тянущийся к ней лишайник на виражах. Жалко, над лесом лететь нельзя, но в мире, где живут крылатые змеи, надо учитывать «вид сверху». Ничего, она сейчас заберет сумку, подновит полетную мазь и пойдет, прижимаясь к верхушкам, в тени ветвей. Главное, от лишайника уворачиваться! Лишайник колыхнулся, норовя оплести Иркину щиколотку, но она ухватилась за что-то, перекрутилась штопором – тянущийся к ней резной край белесого полотнища без толку хлопнул по воздуху. Ирка показала ему язык, перехватилась покрепче и…

… оказалась нос к носу с… существом. Несомненно живым. И очень рассерженным на то, что порхающая между ветвей Ирка держится за его ногу.

– А-а-а! – Ирка шарахнулась – существо ткнуло в нее остро заточенным деревянным копьецом – и влетела прямо в гостеприимно развернутое полотнище лишайника. Полотнище схлопнулось, свет исчез напрочь, будто ее в одеяло завернули. Тысяча крошечных пастей впились в нее со всех сторон. Ирка заорала, отчаянно брыкаясь, но каждый удар только множил укусы – свитер повис лохмотьями, хищный лишайник впивался в тело… Ирка заорала снова…

И лишайник заорал тоже! Опутавшее Ирку «одеяло» стремительно развернулось и… «выплюнуло» девчонку прочь, со всего маху приложив об дерево. «Одеяло» судорожно хлопало, словно в агонии. Ствол содрогнулся от грянувшейся об него Ирки и… загудел. Из дыр и червоточин, басовито жужжа, вылетали ярко-зеленые, будто покрытые перламутровым лаком мухи. И роем ринулись на Ирку. Облепив, работающий крыльями рой заставил ее повиснуть в воздухе. Мухи зеленой маской покрыли лицо, копошились в волосах, ныряли за ворот изодранного свитера. Ирка даже орать не могла – омерзительно щекочась лапками, мухи тыкались ей в губы. Перед глазами зависла здоровенная «мушильда» – Ирка увидела ее хоботок, зловеще похожий на трубу пылесоса. Муха врезалась Ирке в окровавленный лоб… И рассыпалась.

– А-а-а! – Ирка полетела к земле, колотясь о ветки и сшибая полотнища лишайников. В вихре сосновых иголок и древесной пыли грянулась оземь. И заверещала, вытряхивая из волос набившихся туда мух. Волосы снова были сухие, вовсе не ледяные и не осклизлые. А мухи из них сыпались дохлые.

– Аргх-ар-а-а! – новый вопль раздался сверху. Существо прыгнуло Ирке на плечи.

Она кувыркнулась, существо грянулось оземь и тут же вскочило, наставив копье. Оно, существо, оказалось на голову ниже Ирки… потому что головы у него не было! Ни головы, ни шеи: широкие, поросшие густым курчавым волосом плечи заканчивались гладким срезом кожи. Круглые, как пуговицы, злые глазки пялились на Ирку прямо с волосатой груди! Гневно подергивался торчащий под ними толстый красный нос, а над животом щерился мелкими, но острыми зубешками тонкогубый рот. Руки бугрились мускулами, как перетянутый бечевкой окорок.

Все это Ирка рассмотрела в мгновение ока – больше времени существо ей и не дало. Расположенный прямо над животом рот открылся, и чудище гневно завопило. Завороженная этим зрелищем, Ирка замешкалась, и заточенное копье тут же вонзилось в землю у ее головы – она едва успела перекувыркнуться. Вскочила. Безголовый выдернул копье и снова кинулся на Ирку. Она шарахнулась в сторону, пропуская острие мимо себя. Копье изогнулось как живое. К Ирке несся громадный хищный угорь, а в его раззявленной пасти блестели острые клыки! Ирка взмахнула рукой. Начисто срезанная башка угря отлетела в сторону, вцепилась зубами в ветку да так и повисла, яростно выпучив глаза. Кажется, она все еще жила! Безголовый изумленно рявкнул, нижняя челюсть у него отвисла до пупа. В буквальном смысле слова.

– Думал, один ты тут крутой… чревовещатель? – буркнула Ирка, демонстративно обтирая о свитер отливающие стальным блеском когти.