Лев Прозоровский - Чужие ветры. Копье черного принца Страница 42

— Эй, послушай, дружище! Выпить хочешь?

— П-поднес-сешь — не откажусь! — ответил пьяный, останавливаясь.

— Вот тебе два рубля, подойдешь к киоску, спросишь: «Дайте рубль опохмелиться!» Тебе ребята добавят…

— Дал бы уж сразу три, — попросил пьяный.

— Больше нет! Иди… Прямо так и проси: «Дайте рубль опохмелиться».

Пьяный взял два рубля и пошел к киоску, а буфетчик из-за угла принялся наблюдать. Пьяный подошел к киоску, протянул руку с деньгами к стоящим там мужчинам и что-то сказал. Молодой человек в кителе портовика ответил пьяному, затем достал из кармана деньги и подал ему. Растолкав очередь, пьяный пробился к окошечку, выпил одну за другой две кружки пива и, пошатываясь еще больше, направился прочь. Молодой человек, который дал деньги, пошел следом. Вскоре оба они скрылись за киоском. Однако минуты через две молодой портовик вернулся и занял прежнее место среди мужчин, стоявших у киоска.

— Ну, поехали! — вслух подбодрил себя буфетчик и решительными шагами направился к киоску. Он вплотную подошел к молодому широкоплечему портовику и, глядя ему прямо в лицо, спросил вполголоса:

— Дайте рубль опохмелиться!

— Больше полтинника не дам! — также вполголоса ответил крепыш. Тогда буфетчик, наклонившись еще ниже, сообщил:

— Я приехал на помощь «Жуку».

Он не заметил, что, пока говорил эту фразу, двое других мужчин, стоявших поодаль, зашли сзади.

А молодой портовик, услышав эти слова, вынул из кармана служебное удостоверение, раскрыл его и, протянув к самому лицу буфетчика, коротко сказал что-то. Ошеломленный буфетчик перевел взгляд с удостоверения на лицо портовика и вдруг, резко повернувшись, бросился бежать. Ему удалось сделать всего несколько шагов. Двое мужчин, которые до этой минуты не вмешивались в беседу, сразу догнали его. Один из них схватил буфетчика за правую руку и заломил ее за спину. Буфетчик упал. Молодой портовик бросился на помощь товарищам. Образовалась свалка. Заведующий киоском из своего окошечка с ужасом наблюдал за всем этим.

Несмотря на свою седину, буфетчик оказался очень сильным. Он резким движением стряхнул с себя всех троих портовиков. В следующую секунду они снова бросились на него. Но было уже поздно. Мотнув головой вправо, буфетчик схватил зубами край воротника рубашки и раскусил зашитую там ампулу. По крупному телу сразу пробежала судорога, лицо побледнело, глаза закатились. Тяжелым мешком буфетчик рухнул на землю. Все три «портовика» с растерянным видом нагнулись над лежащим. В воздухе слегка запахло миндалем.

— Эх, прохлопали! Упустили! — с горечью сказал крепыш — переодетый Лаймон Грива.

— А кто его знал, что он такой здоровый, — с виноватым видом ответил второй портовик. — Весь седой, а силы, как у борца… Постойте-ка, — вдруг добавил он, наклоняясь к самому лицу мертвеца, — да он не седой, а какой-то пегий… Кончики волос седые, а корни рыжие!.. Ребята, крашеный!

Так вернулся на свою родину человек, которого в Швеции звали Акселем.

Андрей нервничал. Подпольная радиостанция существовала, но… передавать больше было нечего. — Смешно, товарищ полковник… Прямо так смешно, что плакать хочется, — с горечью говорил он Оскару Яновичу. — Мой радист так и рвется в бой, от гонорара отказывается, а я не могу ему дать ничего, даже самого паршивого текста… Брать «Кар-Кара» так — бесполезно: не захочет сознаться, мы ничего поделать не сможем, а я для суда — не свидетель…

Полковник отечески улыбнулся, тряхнул седой гривой волнистых волос и подошел к окну. Положил руки на широкий подоконник. Глядя в окно, задумался. Окна кабинета полковника выходили на главную улицу города. В этот утренний час она была полна необычными пешеходами: мимо огромных магазинных витрин, оживленно переговариваясь между собой, спешили вприпрыжку малыши в синих школьных костюмчиках и форменных фуражках; степенно шествовали старшеклассницы, еще больше повзрослевшие, загорелые, хорошо отдохнувшие за лето. Нетерпеливо теребя родителей, торопились те, кому сегодня предстояло впервые в жизни переступить школьный порог и приобщиться к новой жизни, судя по всему такой интересной и веселой. Глядя на малышей, Оскар Янович вздохнул и, не оборачиваясь, спросил у Андрея:

— Ты почему до сих пор не женишься, майор?

Андрей с недоумением посмотрел на полковника.

Он не сразу смог установить связь между деловой атмосферой, в которой они находились, и вопросом, который был задан. Лишь взглянув в окно, понял. И ответил улыбаясь:

— Как-то не пришлось!

— А думал?

— Некогда было.

— Ну, это ты брось, — недовольно сказал полковник. Он не любил таких разговоров. — Мне, пожалуй, в свое время, больше, чем тебе, было некогда, однако сейчас — сын в армии и дочь институт кончает.

— Конечно, дело не в занятости, — согласился Андрей. — Дело в том, — вздохнул он, — что человека хорошего трудно найти…

— А ты искал?

— Искал.

— И что?

— Нашел было… То есть, не нашел, а так… Слегка присмотрелся…

— Ну и как?

— Пока ничего определенного нельзя сказать… Надо бы еще встретиться, да вот времени нет… Честное слово, нет! — с жаром подтвердил Андрей, видя, что полковник снова хмурится.

Этот разговор был прерван телефонным звонком.

— Сними, послушай, — не отходя от окна, сказал полковник. Андрей снял трубку. Звонил Лаймон. Взволнованным голосом он сообщал что-то. Волнение передалось и Андрею, потому что он все время торопил: — Так… Так… Дальше… — Но вдруг, широко раскрыв глаза, Андрей крикнул: — Как?! — Забыв о присутствии полковника, стукнул кулаком по столу. Тут же спохватившись, закончил сердито:

— Передаю трубку полковнику Зутису, доложите ему сами!

Узнав о том, что диверсанта не удалось взять живьем, Оскар Янович отнесся к этому с обычным — спокойствием и выдержкой:

— Что ж, он привел в исполнение собственный приговор… Сожалеть о том, что диверсант перед смертью не успел поговорить с нами, — поздно!.. — И улыбнулся: — А все-таки, значит, радиограмма была принята?.. Вот тебе и выход, майор!

— Какой? — не сразу понял Андрей.

— Сочини от себя вторую радиограмму, пусть «Кар-Кар» передаст. Этим надо воспользоваться, чтобы окончательно установить местонахождение рации… А кроме того, — усмехаясь, добавил Оскар Янович, — может быть, «дядя из Швеции» пришлет еще кого-нибудь! Все одной сволочью меньше будет!

— Но мы не знаем кличку умершего! Малейшая неточность может возбудить подозрение у получателя радиограммы.

— Это верно. — Полковник отошел от окна, сел к столу, оперся подбородком на руку и задумался. Андрей стоя ждал. Через минуту по лицу его пробежала улыбка.

— Конечно, Оскар Янович, поскольку шифровальный аппарат мне известен, сочинить радиограмму нетрудно… Хорошо бы какую-нибудь озорную, вроде: «Шлем привет, ждем новых насекомых… Булавок на всех хватит!»… Воображаю, какую рожу скорчил бы дядя!

— Нет, в таких делах озоровать нельзя, — машинально откликнулся полковник, по-прежнему занятый своими мыслями.

— Нельзя, — эхом отозвался Андрей, смущенно вспомнив, как он сажал Белевича между двух стульев. Полковник вырвал листок из настольного блокнота, написал на нем чернилами несколько строк, подвинул листок Андрею.

— Я думаю, что такой текст не вызовет подозрений.

Андрей взял листок и прочитал:

«Связной не явился. Продолжаю ждать на том же месте, в те же дни, в течение одного месяца. „Жук“».

— Насчет одного месяца я добавил, чтоб зря не держать наших людей возле порта, — заметил полковник.

— Понимаю, — сказал Андрей. — Завтра же отнесу новую шифровку носатому радисту!

— Действуй!

Андрей направился в свой кабинет. Через полчаса туда пришел Лаймон. Он был мрачен.

— Я не решаюсь идти к полковнику, — начал он, остановившись у двери и глядя себе под ноги. — А надо бы! — Тут он поднял глаза и виновато посмотрел на Андрея, продолжавшего сидеть за столом и не понимающего, к чему клонит его молодой помощник.

— О чем это вы, товарищ лейтенант? — заинтересовался Андрей, видя, что Лаймон чем-то очень огорчен.

— Пусть меня переведут на другую работу… Я не оправдал доверия… — Лаймон словно клещами вытягивал из себя каждое слово. — Два раза был старшим на операции и обе операции провалил… Тогда, на греческом пароходе, «Жука» прохлопал, а сегодня вот второго гостя не мог живьем взять…

Андрей вышел из-за стола, приблизился к Лаймону, заглянул ему в глаза, укоризненно покачал головой.

— Это ты напрасно, — как всегда в дружеских разговорах с Лаймоном, переходя на «ты», сказал Андрей. — Считай свои неудачи боевым крещением!.. Знаешь, сколько раз крестили Тиля Уленшпигеля? Шесть раз![23] И какой герой получился!.. А в том, что прохлопали, виноваты мы все, — не ты один!.. Да к тому же, я бы не сказал, что окончательно прохлопали… Исключая станцию «Р-30», все идет нормально.