Сергей Голицын - Сорок изыскателей, За березовыми книгами Страница 43

Однажды он принес несколько книг в желтых переплетах о раскопках в Новгороде и начал рассказывать:

— В этом древнем городе под толстым слоем насыпной земли, на старых пожарищах, в щелях между бревнами древней деревянной мостовой археологи стали находить странные трубочки из бересты. Когда эти трубочки распарили и с величайшей осторожностью развернули, на них увидели надписи.

Тычинка показал мне многочисленные фотографии этих замечательных находок: темных, с оборванными краями полосок, с нацарапанными на них вкривь и вкось каракулями.

Оказывается, на этих берестяных полосках новгородцы писали друг другу письма и записки самого разнообразного содержания. Прочтет новгородец такое письмо, скажем, приглашение в гости, и бросит записку, а через семьсот лет археологи ее найдут и будут в восторге от своей ценнейшей находки.

— Раньше историки считали, — пояснил Тычинка, — что в древней Руси только духовенство было грамотным. А эти ничтожные обрывки березовой коры неоспоримо доказывали существование высокой культуры тогдашнего Новгорода: там даже простые посадские люди и ремесленники, даже их жены, даже ребятишки умели читать и писать! Замечательное, потрясающее открытие — грамоты на бересте! — Тычинка поднял очки на лоб, закрутил тонкие усы и прищурил подслеповатые, но вдохновенные глаза.

— Что мы знаем о литературе, созданной до татарского нашествия? Почти ничего не знаем. «Слово о полку Игореве» — величайшее творение безвестного древнерусского поэта, и только оно одно не забыто в наше время. Но, несомненно, имелись у «Слова» и братья и сестры, жила и процветала прекрасная литература двенадцатого столетия. Долгими зимними вечерами русские люди собирались вместе и слушали дивные поэмы, славные сказания о богатырях — Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче, Садко… Церковные книги писались на дорогом пергаменте из телячьей кожи. Эти поэмы и сказания считались произведениями как бы второго сорта. Их процарапывали острыми тетеревиными косточками на содранной с берез бересте. Из таких берестяных листов сшивались березовые книги. Самая богатая библиотека была в городе Ростове Великом, у князя Константина Мудрого. Константин считался, несомненно, выдающимся ученым. Он знал несколько языков, основал первое на северной Руси училище.

— Куда же делась та знаменитая библиотека? — спрашивал, горестно вздыхая, Тычинка и сам же себе отвечал: — Страшные пожары то и дело сплошь опустошали города: ведь деревянные избушки и землянки лепились одна к другой. А нашествие татар варварски уничтожило последние сокровища.

— По правде говоря, я никогда не слышал о березовых книгах, — признался я.

— Не все ученые верят в их существование: ведь до сегодняшнего дня никто никогда их не находил, — печально ответил Тычинка. — «И самые книги не на хартиях писаху, но на берестях», — торжественно произнес он. — Вот единственное, вполне достоверное упоминание в старинных источниках о березовых книгах! Но я убежден: не все сгорело, хранятся в укромных тайниках, в подземельях спрятанные рукописи, быть может, остатки библиотеки Константина. Надо их только разыскать… — Вдруг Тычинка схватил меня за руку и страстно зашептал: — Милейший доктор, вы захотели путешествовать — вот вам великолепная цель туристского похода: ищите березовые книги. Познакомьтесь с пионерами из какой-нибудь московской школы и отправляйтесь бродить по Владимирской и Ярославской областям. В старинных городах вы всегда найдете ученых-археологов, которые с радостью возьмутся вам помочь, а возможно, будут руководить раскопками.

И с тех пор каждую ночь мне снились прелестные березовые рощи. Мелкие листочки трепетали от ветерка, белые стволы деревьев так ярко сверкали, что на них было даже больно смотреть. А шагая по утрам в свою поликлинику, я все повторял про себя: «Березовые книги! Березовые книги!»

Однажды, придя утром на работу, я заметил белокурую, кудрявую девочку лет тринадцати. Все сидели на скамьях, а эта девочка стояла, притом у самой двери в мой кабинет.

Я невольно натыкался на нее каждый раз, когда выходил в приемную. Я успел заметить ее длинные-предлинные, густые ресницы и выжидающие большие серые глаза.

Казалось, девочка вот-вот должна была войти ко мне на прием. Но нет — она не шла и продолжала покорно стоять у двери. А на мой вызов: «Кто следующий?» — вскакивали и торопились другие ребята.

В конце концов я не вытерпел и спросил ее:

— Что ты тут стоишь с самого утра?

Неподдельный испуг показался в глазах девочки, задвигались губы, но я не услышал ни слова.

— Иди сюда! — Я пропустил ее вперед в кабинет.

— Она без очереди! — воскликнул кто-то из мальчиков.

Я сделал вид, что не расслышал, запер дверь, сел и стал перелистывать карточки.

— Не ищите. Моей карточки у вас нет, — прошептала девочка.

— Почему нет?

— Я не ваша, я чужая, я из другого района…

— Так зачем же ты явилась ко мне? — рассердился я. Любой врач немедленно выгнал бы несносную девчонку. Но я всегда считал себя внимательным и чутким. К тому же ее настойчивость меня заинтересовала. Заметив мои колебания, девочка начала скороговоркой.

Она мячом прямо в школьный медпункт запустила, три лекарства разбила, и докторша теперь ужас как на нее сердита и ни за что не хочет дать справку о здоровье, а без этой справки в дальний туристский поход не берут. Тогда девочка достала справку и — сама виновата! — всем разболтала, сказала — от докторши, соседки по квартире. А ей говорят: «По знакомству не годится». Вот она и пришла сюда ко мне.

В конце своей длинной речи кудрявая девочка, видя, что я ее внимательно слушаю, совсем ободрилась, умоляюще взглянула на меня и дрожащим голосом попросила:

— Пожалуйста, милый доктор, дайте мне справку, что я совсем здорова. Я и в волейбольной секции, и в баскетбольной самая натренированная…

— А какова цель вашего похода? Что вы собираетесь искать? — спросил я девочку.

— Ничего мы не будем искать. Мы пойдем просто так.

— Но это же совсем неинтересно! — воскликнул я. — Туристы обязательно должны иметь определенную цель похода. Самое интересное — если они будут искать что-нибудь неизвестное, редкое, таинственное. — И, не думая о каких-либо последствиях своих слов, я добавил: — Может быть, вы захотите искать вместе со мной березовые книги?

— Березовые книги? — нисколько не удивившись, деловито переспросила девочка. — Хорошо, мы созовем заседание штаба похода, и я доложу.

Она замолчала, потом снова умоляюще взглянула на меня лучистыми глазами:

— Так, пожалуйста, справку…

— Нет, сперва я тебя прослушаю, — как можно суше ответил я.

Ничего у нее не было — нив горле, ни в легких. Только было собрался я выслушать сердце, как в дверь постучали.

— Не дыши, не дыши… Ну, что они там стучат? Просто немыслимо работать в такой обстановке!

Я подошел к двери, повернул ключ, высунул голову в коридор. Несколько мальчишек тут же отскочили.

— Сейчас, сейчас, подождите еще три минуты! — закричал я, захлопнул дверь и вновь повернулся к девочке. — Так, не дыши, не дыши… Гм-м… А в сердце-то у тебя шумок.

Вообще у ребят переходного возраста так называемый «функциональный» шум в сердце встречается довольно часто. Объясняется это явление тем, что рост и развитие сердца отстают от роста и развития всего организма. Нисколько это не страшно, и через два-три года такой шум бесследно исчезает.

— А что-нибудь еще у тебя болит?

— Нет, нет. Нигде, нигде не болит, — упорно твердила девочка, глядя на меня подкупающе правдивыми глазами.

Опять раздался резкий стук…

— Ну ладно. Одевайся скорее и уходи.

Я расписался, подал девочке справку и пошел открывать дверь. Девочка тут же исчезла…

«Кроме справки, ничего ей от меня не было нужно», — горько признался я самому себе.

В тот же момент в кабинет вбежало несколько чересчур шумливых мальчиков, и я позабыл об этой девочке и думать.

Глава вторая

Новые знакомства

На следующий день была суббота. Я пришел домой рано и только уселся читать газету, как зазвонил телефон.

— Здравствуйте, доктор, — услышал я звонкий и самоуверенный тоненький голос. — Девочки восемнадцатой школы шестого класса «Б» вас очень благодарят. Мальчишки, наверное, тоже вас бы благодарили, но они ничего не знают, мы с ними уже неделю как не разговариваем, с тех пор как они мою косу засунули в чернильницу.

Безобразие! Какая-то назойливая девчонка из-за какой-то чернильницы оторвала меня от газеты! Я хотел было повесить трубку, но услышал такие слова:

— Мы очень заинтересовались поисками березовых книг.

— Что, что, что?

— Мы, девочки шестого «Б», благодарим вас за справку, которую вы дали нашей подруге Гале. Теперь она вместе с нами отправится в большой туристский поход.