Илья Туричин - Братья Страница 46

– Ты что цирк устраиваешь?

– Цирк, цирк… - повторил Павел радостно и засмеялся. И добавил: - А Петька лучше кидает.

Командир не понял. Но он сам был храбр и уважал храбрость.

Рядом ударил пулемет. Его тяжелое ровное таканье словно вспугнуло немцев. Они отскочили от машин и бросились на противоположный склон. Но пулеметчики знали свое дело.

Передняя машина загорелась, а владелец торчащих из-под капота ног в сапогах так и не вылез наружу. Видимо, пуля застала его под капотом.

– Вперед!

Разведчики и первый взвод скатились вниз, на шоссе. Делать там было нечего. Только собрать оружие.

– Шофер есть? - спросил громко командир.

– Есть, - откликнулся один из партизан.

Командир приказал отогнать оставшуюся машину метров на пятьсот и поставить поперек шоссе.

Потом он достал из кармана серебряный портсигар, нажал кнопочку, щелкнула крышка. Командир протянул портсигар Павлу как равному.

– Закуривай.

– Спасибо, - Павел покраснел. - Я не курю.

– Хорошо. - Командир высыпал на ладонь сигареты, щелкнул крышкой портсигара и протянул его Павлу. - На память. Бери, бери, циркач.

Павел посмотрел на портсигар. На крышке вычеканены две лошадиные головы. Надо же! Опять Мальва и Дублон! Он обрадовался лошадиным мордам, погладил пальцами и стало ему грустно-грустно, потому что ноздри защекотал знакомый запах цирка - запахло лошадиным потом, опилками, гримом и еще чем-то, чем пахнет только цирк.

А отряд уходил все дальше и дальше на восток. К Карпатам. Немцы и местные фашисты вроде бы победили. Но только вроде бы. Словаки поняли, кто их друзья, а кто враги. Кто может предать и продать, а кто никогда не отступится от свободы. Словаки ощутили свою силу в единении, в борьбе за святое дело. Ощутили свое братство с другими народами. И словацкая земля стала гореть под ногами фашистов. И будет гореть. Отныне и навсегда.

Отряд шел навстречу Красной Армии не побежденный, а чтобы вернуться и победить. И это чувствовал и понимал каждый партизан. Надежда и вера в победу были сильнее горечи поражения. Смерть фашистам! Свободу народам!

Серега Эдисон принял странную радиограмму. Четыре пары троек.

Он подумал: не ошибся ли? Переспросил. И снова: "три-три, три-три, три-три, три-три". Он отстучал: "17" - "понял". Генерала в штабной землянке не было. Или где-нибудь с партизанами беседует, или на занятиях сидит. Беспокойный человек, во все сам вникает.

Как генерал вернулся из Москвы - все забегали, все задвигалось. Разведчики и в лагере почти не бывают. Вернутся, денек отдохнут - и снова в путь. Подрывники… Вон Петька аж сияет! Свининой объедается. Повара поросят не напасутся. За каждую удачную диверсию - поросенок на группу. Как на подводной лодке, говорят: там тоже корабль потопил - получай поросенка.

Эх, хоть бы раз сходить на задание, потрепать фрицев! Вскоре в землянку спустился генерал. Серега встал.

– Товарищ генерал, радиограмма. Странная какая-то.

– Странная, говоришь?

"Дядя Вася" взял бланк в руки и заулыбался.

– Ну, Эдисон, держись!

Почему он должен держаться, Серега не понял.

– Дежурный! - громко позвал "дядя Вася". - Быстро начальника штаба, разведку, заместителей, всех.

– Есть! - Дежурный исчез.

"Дядя Вася" снова посмотрел на Серегу и улыбнулся:

– Считай, Эдисон, что тебе положен поросенок. И слушать! В оба уха!

Вскоре землянка наполнилась сдержанным шумом голосов. Командиры спускались один за другим. "Дядя Вася" молча кивал, а глаза его молодо блестели. Командиры не могли этого не заметить. И в душе каждого возникало предчувствие чего-то большого. Вошел начальник разведки Алексей Павлович, взглянул на командира, генерал кивнул едва приметно. Лицо Алексея Павловича посуровело.

– Товарищи командиры, - "дядя Вася" стукнул кулаком по столу. - Наши войска начали наступление. Вот долгожданная радиограмма, четыре пары троек!

– Три да три, будет дырка, - весело сказал Каруселин и тут же осекся: - Простите, товарищ генерал.

"Дядя Вася" махнул рукой и засмеялся:

– Ладно. У нас согласованная с войсками задача, захватить мост на выезде из Гронска. Не дать фашистам уйти. Войска генерал-лейтенанта Зайцева сожмут город в кольцо. Наша задача - мост. И прилегающие к нему берега. Фашисты тоже ждали наступления. Ряд объектов в городе заминирован. Группа разведки должна будет просочиться в город и не дать фашистам взорвать эти объекты. Это наш город, нам в нем жить. Разведке придадим группу Каруселина. Ясно, Алексей Павлович?

– Так точно, товарищ генерал.

Как быстро все привыкли к новому званию "дяди Васи" - секретаря подпольного обкома Порфирина - товарищ генерал. Словно иначе никогда и не называли.

– Отряды, сосредоточенные в лесу, выйдут к реке, на исходный рубеж, послезавтра к рассвету. К тому времени, надо полагать, наши войска расширят прорыв и фашисты начнут мельтешиться в городе, грабить, бесчинствовать. Ни один живой фашист, ни одна машина не должны пройти через мост. Фашисты попытаются задержаться на ближних рубежах. Укрепления там строили наши люди, план давно у генерала Зайцева. А он человек решительный. Укрепиться им не даст. Так что будем вместе с армией брать наш родной Гронск, товарищи. Час возмездия настал!

"Эмка" генерала Зайцева, раскрашенная для маскировки желтыми и зелеными пятнами, выскочила с проселка на шоссе.

Рядом с шофером сидел радист, веснушчатый паренек с задубелыми губами. Рация стояла на его коленях, длинный эластичный ус антенны болтался за окошком. Рядом с Зайцевым - невозмутимый Синица.

– Жми, Коля, - приказал Зайцев.

Жать было трудно. По шоссе передислоцировалась артиллерия. Солдаты в пропыленных, пропотевших гимнастерках, с серыми от пыли и копоти лицами дремали на лафетах, на тягачах, даже те, что шли рядом, умудрялись спать на ходу. Они славно поработали, расчищая плацдарм для прорыва, и теперь втягивались в прорыв, чтобы снова нанести огневой удар по противнику там, где он не ждет. Генерал Зайцев набрался премудрости на войне, считал, что маневренность чуть не удваивает войска. Особенно маневренность танков и артиллерии. О самоходках и "катюшах" и говорить нечего. Обеспечили прорыв - слава! И вперед, не мешкая. Круши тылы, не давай врагу передышки!

"Эмка", беспрестанно гудя, мчалась вдоль колонны. В небе проревела группа штурмовиков. Зайцев взглянул на часы.

– Отмеряют, как в аптеке, товарищ генерал, - сказал Синица.

– Точно.

– Поспали бы… Третьи сутки не спавши.

– А ты мне, Синичка, нос платочком утри, - засмеялся генерал. - Страсть люблю, когда мне нос платочком утирают.

– Я дело говорю, - обиделся Синица.

– И я - дело. Стой, Коля!

Противно завизжали тормоза, машину занесло. Зайцев знал Колину лихость.

– Вывалить хочешь?

– Никак нет, товарищ генерал. Все как приказали.

Зайцев проворно открыл дверцу, выскочил из машины.

Ехавший на подножке грузовика командир артполка майор Макаров, увидев генерала, спрыгнул с подножки, козырнул лихо:

– Товарищ генерал, артполк согласно приказа меняет позицию.

– Молодцы, артиллеристы, не подвели, дали фрицам прикурить!

– Так точно, товарищ генерал! - Макаров улыбнулся одними глазами, опухшими от бессонницы и жаркой работы.

– Ты чего ж на подножке, Макаров?

– Задремать боюсь. А тут ветерком продувает.

– А ты сосни. Мне вон Синица тоже спать приказывает. - Генерал кивнул на неотступно следующего адъютанта.

– В Гронске отоспимся, товарищ генерал.

– И то верно. Хороший город Гронск. - Глаза Зайцева сузились. - Мы из него три года назад в ночь уходили, кровью умывшись. Мы его и возьмем. Долг платежом красен. - Он протянул руку. - Успеха, Макаров.

– И вам, товарищ генерал.

Зайцев влез в свой "виллис".

– Давай, Коля.

Радист обернулся, протянул генералу наушники и микрофон.

– Первый, товарищ генерал.

– Двенадцатый слушает… В дороге, товарищ первый…

Справа и слева от шоссе еще дымились сожженные фашистские танки, докипала краска на броне. Тут и там валялись разбитые грузовики, покореженные орудия, трупы.

– Пейзажик ничего… Внушающий… Ввожу артиллерию в прорыв. Все согласно плану, товарищ первый. До встречи в Гронске.

Командир полка майор Церцвадзе, маленький, голубоглазый, сидел в свежей воронке, перематывал портянку на левой ноге. Рядом лежали два связиста, отчаянно крутили ручки полевых телефонов, орали в трубки: "Ромашка, Ромашка, я - Роза, я Роза, как слышите?" - "Незабудка, куда ты делась? Незабудка!" - орал другой.

– Букет моей бабушки! - сердито сказал Церцвадзе.

– Есть, товарищ майор. Незабудка на проводе.

– Как у тебя? - закричал в трубку Церцвадзе. - Дави, дорогой. Дави. Не давай им сосредоточиться для контратаки… Я тебе и так дал больше, чем соседу… Слушай, дорогой, вышиби их с этой высотки. - Рядом разорвался шальной снаряд. Майора и Лужина, сидевшего с ним рядом, осыпало комьями земли. - Стреляют немножко, - крикнул Церцвадзе в трубку. - Слушай, дорогой, у меня сегодня день рожденья. Сделай мне такой шикарный подарок. Возьми высотку. Давай, - он отдал трубку радисту.