Тамара Ломбина - Дневник Пети Васина и Васи Петина Страница 5

Как мы ни пытались, но так и не смогли представить машину-блондинку с выразительными глазами.

Мы тоже решили написать объявление в эту газету, чем мы хуже этого ненормального старичка, которому нужна такая жуткая машина. Я подумал, что спутницу будущим учёным-исследователям мы всегда найдем.

Мы составили и обсудили по «Аське» наше объявление: «Два молодых мальчика, небольшого роста, хотели бы найти себе подруг жизни. Желательно не очень большого роста, это должны быть девочки, готовые служить науке, как и мы.

Петя Васин и Вася Петин 

4 марта. Нам с Петей из газеты пришло письмо. Мама ничего не могла понять: «Кто-то, видимо, решил подшутить над нами. Что это за глупость?»

В письме было написано: «Уважаемые товарищи Петин и Васин. Ваше объявление мы не можем напечатать. Согласны, что оно написано с большим чувством юмора, мы это оценили, но не все могут понять его как должно. Мы боимся, что нас могут обвинить в дурном вкусе. Вы шутливо называете себя мальчиками, а возможных претенденток девочками. Вам не кажется, что дамы могут оскорбиться, поняв это как намек на их (ну, скажем так) не совсем юный возраст? Что значит небольшой рост? Если вы не лилипуты, просим сообщить цифровые данные вашего роста и желательного роста претенденток. С большим уважением.

Инспектор по объявлениям».

«Что за бред? Кто это ищет претенденток?» — Мама с ужасом посмотрела на папу.

Папа почему-то покраснел, потом побледнел и сказал, что это какая-то чепуха, что за такие шутки надо…

Я убежал к Пете. И мы с ним радовались, что догадались сообщить только один адрес. Тут Пете пришла в голову счастливая мысль: женимся на наших девчонках, из нашего двора. Эпоха красавиц в нашей судьбе миновала! Надо жениться, как говорят старушки, чтобы человек был хороший.

Мы перебрали весь двор, и самыми хорошими из хороших человеков оказались Журка и Пончик. Правда, Журка человек без чувства юмора и трусиха страшная. Она даже передачу «В мире животных» боится смотреть. Но она никогда не ябедничает, всегда стоит на стреме, если мы что-нибудь взрываем, вернее, испытываем, она забавно прячет голову в плечи и тоненько верещит при этом: «Все? А? Все?»

Мы с Петей не хотели признавать, что есть еще нечто, что только мы с ним можем назвать недостатком, — это ее рост. Да, Варька была самым настоящим журавлем, сантиметров на пятнадцать выше нас с Петей. Но нас это не огорчало, так как мы уже начали заниматься специальной гимнастикой для роста.

Второй претенденткой была Пончик. Вера Пончикова была очень худой, как в насмешку над своей фамилией, с тоненькими, как спички, ножками, но она была настоящим парнем! Стреляла из рогатки, дралась в кровь. Сколько мальчишеских носов пострадало от ее остреньких кулачков…

Жалко, конечно, что они не так красивы, как Оспа, Килька и Живкотлета.

Вася П.

5 марта. Сегодня в трамвае по пути в музыкальную школу, где меня ждало ненавистное пианино, мы с мамой увидели мальчика в сказочной куртке. Это была голубая куртка, но главная ее красота — в карманах, я прямо задохнулся от восторга.

— Мама, — дернул я маму за рукав, — посмотри, какая замечательная куртка.

Мама посмотрела вокруг, но ни одной сказочной куртки так и не увидела. Я был очень удивлен: не увидеть та-ку-ю куртку.

— Да вот же она, на мальчике, он стоит передо мной, — зашипел я маме на ухо.

— Вот эта куртка, с чудовищными карманами? — удивленно спросила она меня.

— Да ведь это прекрасная куртка, сколько всяких полезных вещей уместится в ее карманах, — возмутился я.

— Да-да, — тут же согласилась мама, — действительно, мне тоже нравится эта куртка, я бы бегала, к примеру, по участку и без авоськи обходилась — ее заменили бы карманы.

До остановки «Музыкальная школа» я не думал о сольфеджио, я мечтал о такой куртке. О, я был бы счастливейшим из людей. Я уже представлял, как все мальчишки класса — что класса, школы! — завидуют мне.

— Все, — сказала мама, и я спустился на землю.

Мама говорит, что в наш век человек, не играющий на пианино, будет белой вороной. Я готов стать голубой, красной, синей, зеленой, ну какой угодно вороной, но не заниматься музыкой.

Вася П.

7 марта. Сегодня мы с Васей придумали подарки для наших мам. О, если бы кто-нибудь мне сделал такой подарок! Мы с Васей нашли кусок красной ткани, как раз такой, какого цвета отделка у маминой новой японской куртки. Я рассказал Васе, что моя мечта — это куртка с огромными карманами, и предложил: Давай моей маме пришьем на новую куртку два больших кармана». Я вспомнил, что маме тоже очень понравилась куртка того мальчика, которого мы встретили в трамвае. И мы пришили.

Я измерил пол-литровый пакет кефира, но Вася посоветовал снять мерку с литрового, и мы сделали карман как раз такой величины, чтобы туда входил батон и литр кефира. Карманы мы пришили насмерть. Куртка износится быстрее, чем оторвется карман.

Работа вышла на славу. Тогда мы решили, что Васиной маме тоже пришьем карманы на ее новенький розовый плащ. Мамы непременно наденут их и пойдут на вечер «Нашим милым женщинам».

Трудно подобрать карманы к такому цвету, и мы решили обратиться за помощью к Журке.

Она сказала, что нужен черный цвет, так как ее мама всегда говорит, что черные туфли — это под любую одежду. Варька убежала на несколько минут и вернулась с сарафаном своей мамы. На нем были прекрасные черные цветы — розы. Мы их вырезали и пришили на плащ моей Оли. Ух ты! Карманы вышли — загляденье.

Завтра наши мамы получат самый лучший подарок, как говорит наша Марина Олеговна, подарок, сделанный любящими руками.

Петя В.

8 марта. Петя сидит под домашним арестом. Его Оля все утро проплакала. Моя Оля не плакала. Она с утра и до обеда отпарывала карман. Варькина мама принесла сарафан и подарила его моему папе, раз уж он не умеет воспитывать сына. Мама со мной не разговаривает, она пообещала, что, когда отпорет карман, выпорет меня, но я думаю, что сегодня она не успеет.

Мы простил и наших мам, тут уж ничего не поделаешь, мы принимаем их такими, какие они есть. Только плохо, что они хотели бы видеть нас раскаявшимися, а мы не знаем с Петей, в чем.

Папы занимают странную позицию: они вначале хохотали, а теперь, когда мамы поговорили с ними серьезно, тоже собираются взяться за наше воспитание.

Мы с Петей в недоумении: что же они десять лет за него не брались!

А вечером я слышал, как папа и мама разговаривали обо мне.

Мама сказала, что в моем возрасте уже нельзя быть таким ин-фан-тиль-ным (интересно, что это такое? Хорошо, если только глупым…).

А папа говорил: «Ты, Олюшка, меня, конечно, извини, но я рад, что мой сын тебе не подарил пудру или духи, которые он купил бы на твои же деньги».

Я улыбнулся, перед тем как уснуть. А Оля пришла ко мне еще раз перед сном и поцеловала. Я сделал вид, что сплю. В носу почему-то пощипывало: хотелось заплакать. Как я их люблю, моих МАПА.

Вася П.

10 марта. Сегодня я подошел Журке и сказал ей, что мы с ней можем помочь друг другу стать людьми. Сперва я спросил, умеет ли она жарить картошку. Варька, глядя на меня преданными глазами, сказала, что умеет. Зачем мне это нужно, я ей не сказал. Но когда я ей предложил стать моей женой, она на несколько секунд замолчала, а потом сказала, что она должна подумать.

Вася П.

11 марта. Воскресенье. Утром раздался звонок в дверь. За порогом стояла Журка. Она держала в руках узелок и портфель.

— Я согласна, — прошептала она.

Мама выглянула из кухни:

— А, Варечка, проходи, сделаете вместе с Васей уроки, а потом я угощу вас пирогами.

— Очень вовремя, — многозначительно сказал я. Вот за пирогом я и сообщу, что становлюсь настоящим человеком и женюсь на Журке.

Мы сели с Журкой на диване, и я сказал ей, что если она хочет стать моей женой, то должна начать немедленную борьбу со своей трусостью. Варька быстро-быстро закивала головой.

Уроки мы сделали мгновенно, и мама пригласила нас и папу к столу. Мы быстро съели второе и принялись за пирог (честно говоря, мне непонятно, зачем готовить еще что-то, когда печется пирог).

Съев пирог, я сказал, что хочу сообщить нечто важное. Тут я встал, пригладил волосы, поправил рубашку и откашлялся… Мама побледнела и прошептала:

— Вася, говори быстрее, что еще вы натворили с Петей.

Я ее успокоил:

— Мама, не волнуйся, это радостное известие… Я ЖЕНЮСЫ!!

Папа сдавленно хмыкнул и спросил:

— Кто же избранница ваша, милорд?

Я ткнул пальцем в сторону Варьки.