Александр Прозоров - Гнев духов Страница 5

Золотая Тень ненадолго замолчала, возясь у очага, потом протянула Могучему Саблезубу длинный язык розового, хорошо пропеченного мяса:

— Вот, ешь. Беседующий-с-Небом сказал, кости сварить нужно, мясо пожарить. Когда все съешь, тогда и выздоровеешь.

— Меня одного ночью помяло? — принял угощение Могучий Саблезуб.

— Жалящую Пчелу и Тихого Ужа забрали духи, — грустно ответила девочка. — Их сейчас в святилища понесли. Мужчины в свое — охотника, женщины к Праматери — Жалящую Пчелу. Только я с тобой осталась и Мощный Волк за детьми у очага присматривает.

— Беда какая, — вздохнул Могучий Саблезуб. — Тихий Уж был хорошим охотником. Подкрадываться к зверю лучше всех умел. Жаль, что духи выбрали его.

— И Жалящую Пчелу тоже жалко, — согласилась Золотая Тень. — Она часто говорила плохие слова, но была забавной. Пуще всего Белую Ласку жалко. Как она теперь проживет без мужа? Ты ешь, Камыш, ешь. Чем быстрее лапа кончится, что тебя ударила, тем раньше на ноги поднимешься.

— А она большая?

Девочка наклонилась и, пискнув от натуги, приподняла большой розовый кусок мяса, размером с бедро взрослого охотника. С одного края этого шматка торчали загнутые черные когти, каждый длиною с ладонь.

— Вот. Половину я уже срезала, остальное сейчас счищу. Потом кости вариться поставлю.

— Ого! — испуганно охнул Могучий Саблезуб, немного подумал и вкрадчиво спросил: — Золотая Тень, милая моя… Ты ведь теперь со мной одна семья, правда? Ты моя жена по обычаю Хозяина Реки и Великой Праматери. Правда?

— Да, — согласилась девочка, снова повернувшись к очагу.

— Ты хочешь, чтобы я быстрее выздоровел?

— Конечно, хочу.

— Тогда помоги мне съесть эту лапу.

— Но Беседующий-с-Небом сказал, что это ты должен ее скушать… — неуверенно повернулась к Камышу Золотая Тень.

— Но ведь ты моя жена по обычаю, правильно? У нас все теперь всегда вместе, правильно? Значит, и есть лапу для моего выздоровления мы можем вместе!

— Нужно спросить шамана.

— Беседующий-с-Небом ушел в святилище, — напомнил Могучий Саблезуб. — Это далеко. Сегодня не спросишь. Но ведь ты моя жена? У нас все вместе? Ты хочешь, чтобы я быстрее выздоровел?

— Ладно, давай попробуем, — поддалась на уговоры Золотая Тень и потянула из очага другой зажаренный ломоть. — За твое здоровье…

— Как вкусно! — спохватившись, похвалил еду Могучий Саблезуб. — Настоящее лакомство.

— Мама научила, — улыбнулась девочка. — Нужно не кусками резать, а длинными полосками. Тогда они быстрее прожариваются и руками брать удобнее.

— Наверное, тонкие куски и вариться быстрее будут? — предположил юный охотник.

— Такой в короб неудобно запихивать.

— А если просто на маленькие кусочки порезать?

— А как их тогда есть?

— Ложкой.

Золотая Тень промолчала, однако было слышно, как она с чем-то завозилась. Могучий Саблезуб попытался приподняться и посмотреть — но боль в спине вынудила его снова застонать и вытянуться на укрывающей камышовый мат шкуре. Девочка недолго пошуршала, подбросила в очаг дров, поднялась:

— Я ненадолго к реке сбегаю, пока прогорает. Там чеснок дикий растет и тысячелистник. С ним вкуснее получится.

Когда девочка вернулась и опять завозилась у очага, по дому и впрямь пошел такой соблазнительный аромат, что у Камыша даже слюнки потекли, хотя голодным он не был. Охотник зашевелился:

— Как у тебя все в руках ладится. Вроде и поел, а снова не против.

— Не торопись, еще не сварилось… — улыбнулась Золотая Тень. Могучий Саблезуб, довольный, загнул второй палец. Когда хозяйку есть за что хвалить — делать это оказалось совсем нетрудно.

Суп из небольших кусочков мяса и правда оказался невероятно наваристым и сытным. Настолько, что, съев большую часть корца, Могучий Саблезуб даже задремал. А когда проснулся — снова ел, но теперь уже запеченное у стенок очага мясо.

К утру лечение шамана начало действовать: юный охотник мог уже вставать и ходить, пусть и с трудом, через боль. Наверное, потому, что недоеденной лапы оставалось еще больше половины. С помощью Золотой Тени за весь день Камыш смог одолеть только густой отвар из его костей и еще немного мяса. Но чем меньше оставалось лапы, причинившей ему вред — тем лучше чувствовал себя раненый. К вечеру юный охотник даже смог отломать страшные медвежьи когти и стал прокручивать в одном из них дырочку острием кремниевого шила. На третий же день, морщась при каждом шаге, он уже гулял по траве, с наслаждением вдыхая свежий прохладный воздух и любуясь бегущими по небу облаками.

Селение отчего-то казалось пустым, словно дети Хозяина Реки вдруг все вместе ушли на охоту. Только Мощный Волк, прислонив к священной иве два гарпуна и копье, сидел рядом на своем любимом пеньке и размеренно обстукивал гладко окатанный голыш, превращая его в узкие острые пластинки. Охотником он не был, а потому вместо удобной теплой куртки шил себе простую короткую тунику без украшений, а вместо капюшона обходился повязкой через лоб и уши, которая и от холода помогала, и пот впитывала, и волосы удерживала, когда отрастали. Теперь у опытного мастера, как и у всех, они всего на три пальца успели отрасти. Правда, выглядели уже серыми, словно выцветшими.

— Хорошего тебе дня, — остановился рядом Могучий Саблезуб.

— И тебе милости духов, охотник, — согласно кивнул Мощный Волк. — Вот, Яркая Гвоздика три ножа у меня испросила. Старые, говорит, выкрошились. Подгоню, пока светло, а вечером на рукояти насажу. Ей костяные не нравятся. Из ореха вырезать пришлось. Зимой снегом несколько ветвей обломило, я и подобрал. Ныне пригодились.

— Беседующий-с-Небом захотел сделать своей жене подарок? Я знаю, у тебя получаются самые лучшие ножи, Мощный Волк. Раз делает не сам, значит, хочет побаловать.

— Нашему шаману ныне не до ножей, Могучий Саблезуб, — покачал головой мастер. — Духи отчего-то разозлились на наш род и насылают беды одну за другой. Они забрали Тихого Ужа и Жалящую Пчелу, они забрали Медвежьего Хвоста, они забрали три наших лодки. Они гневаются на нас и не говорят, почему…

— Медвежий Хвост? — удивился Камыш. — Его тоже порвал медведь?

— Ты разве не знаешь? — Мощный Волк отложил камень, собрал налущенные тонкие пластинки. — Медвежий Хвост вчера не вернулся из леса. Легкий Вечер умчался искать его следы. Но мы уверены: его выбрали и забрали духи Овражного осинника. Он шел туда.

Именно так племя Хозяина Реки чаще всего лишалось своих охотников, женщин или детей: они уходили в лес за дровами или хворостом, за ягодами или медом, за камышами или добычей. Люди уходили, скрывались за деревьями в лесной чаще… и больше не возвращались никогда. Духи забирали их к себе. Каждый знал, что рано или поздно, но выбор падет и на него. Однако лес кормит, обогревает, одевает. Не ходить в него совсем просто невозможно. Остается только надеяться на удачу и милость духов, чаще всего забирающих уже совсем старых, слабых и медлительных людей. Таких, как Медвежий Хвост, увидевший не только своих детей, но и детей своего сына.

— Три дня, три лодки, три человека… Как много… Да, духи в гневе, — согласился юный охотник.

— Шаман творит обряды ночами и днями. Спрашивает, чем мы навлекли их гнев, — перебирая пластины, продолжил Мощный Волк, — но у него ничего не получается. Сегодня все взрослые охотники ушли в святилище простить Хозяина Реки заступиться за племя перед духами. Женщины тоже куда-то пропали.

— Золотая Тень здесь, — задумчиво поправил Камыш.

— Золотая Тень ухаживает за тобой. Да, как ты себя чувствуешь? Спина не тревожит? Мы все боялись, что медведь ее сломал.

— Пока болит. Но осталось съесть всего несколько кусков, и лапа закончится.

— Завтра будешь здоров, — понимающе кивнул мастер.

Зарубка вторая

А кто это танцует с бубном? Неужели сам шаман, вырезающий зарубки на бересте, изобразил себя? Непохож, прямо скажем. Но ясно, что в племени Хозяина Вод не начинают без обряда в честь духов даже Строительство лодки.

На рассвете шаман Беседующий-с-Небом, надев поверх оленьих штанов и куртки красивую бобровую накидку, а на голову — шапку с десятью беличьими хвостами, завел долгий танец вокруг священной ивы, что была первой обитательницей холма племени Хозяина Реки, чье имя, как правило, не произносилось. Первой из всех она коснулась корнями этой земли и первой увидела здешнее небо и солнце. Он просил духов о милости, а древнее дерево — о заступничестве.

Пока шаман пел и плясал, кружился, постукивая в бубен, к священной иве подходили охотники, рассаживаясь в круг прямо на влажную от росы траву, поджимая под себя ноги и раскладывая рядом топоры и гарпуны. Сидеть с ними за поясом было очень неудобно, однако недавнее появление медведя показало, что оружие у мужчины всегда должно оставаться под рукой.