Римма Кошурникова - Следствие по всем правилам Страница 5

Как ни странно, кандидатуру Петьки утвердили единогласно.

Командиром группы расследования был назначен Тулупчиков, а третьей — «дипломатической» — Андрей Лаптев. Он мог по мере необходимости привлекать к выполнению своих поручений любого члена первых двух групп.

Татьяна Ивановна от себя и от имени Петра Сергеевича сказала, что они по мере сил и возможностей согласны помогать: быть диспетчерами и принимать донесения по телефону и лично.

Одна Марина не участвовала ни в обсуждении, ни в голосовании. Она стояла у балконной двери и неотрывно смотрела, как редкие снежинки, лениво кружась, приближались к стеклу и, не в силах удержаться на его гладкой поверхности, срывались вниз.

Из дневника Андрея Лаптева:

«Когда все разошлись совещаться по группам, я подошел к Марине.

— Они ушли?

— А что?

— Сыщик противный! Воображает себя комиссаром Мегрэ, а разговаривать с людьми не научился!

Я стал защищать Игоря, но еще больше ожесточил Марину.

— Никто ж из вас не верит, что можно найти эту несчастную елку! Может, только ты… Я правду сказала, а в меня оскорбления бросают! — Она стояла, отвернувшись, и говорила негромко, и я сразу не разобрался в ее душевном состоянии. Заметил только, что голос у нее какой-то пасмурный, но особого значения не придал.

— И Татьяна Ивановна тоже!.. Воспитывать начала! Так я и поверила, что кто-то работал в роще бесплатно. Особенно в царское время! Да что, этот ученый был наивняк вкалывать на помещиков и купцов за спасибо? Смех!..

— Крылов не для купцов рощу закладывал…

— Для нас, скажешь?.. Да он и знать про нас не мог! Сто лет назад!.. Дурачок ты, Лаптев. И тогда и сейчас в роще есть специальные служащие, которые обязаны за ней ухаживать и охранять. Мне папа говорил. Они зарплату получают, вот с них и надо спрашивать! Оштрафовать раз, лучше бы стерегли!..

Когда я — с Мариной, то почему-то теряюсь и не могу сразу найти убедительные слова. И тут тоже…

— И зачем я только сюда пришла?.. — она немного повернулась, и я увидел, что у нее ресницы мокрые и слиплись стрелками. Вот почему у нее голос пасмурный: она плакала! Довели!.. Я был готов убить и себя, и Тулупчикова в придачу!

— Маринка, прости нас…

— Зачем извиняться? Я плохая, вы все хорошие, друзья зеленого друга… Да я в жизни ни одной ветки не сломала!

— Хочешь ко мне в группу? — мне показалось, что Марина колеблется. — Ты могла бы здорово нам помочь!.. У тебя мама — диктор на телевидении!

Она посмотрела на меня удивленно.

— Ирина Петровна могла бы сделать объявление: мол, срубили голубую ель. Всех, кто знает об этом что-нибудь, просим сообщить. Указать наш адрес и телефон.

Марина засмеялась. Она очень красиво смеется, как артистка. Голову назад откинет и — „ха-ха-ха“, будто горох рассыпается. Никто больше так не умеет.

— Чудак ты, Лаптев!.. Знаешь, сколько телевизионная минута стоит?

Я растерялся: откуда же?

— Почти восемнадцать рэ! Да и кто разрешит частное объявление передавать?.. Ну, смех!

— Почему — частное? — мне стало обидно. — Ведь роща — общая, гордость, можно сказать, города. Во всей Сибири такой больше нет.

— А почему ты на вечере не был? — неожиданно спросила Марина. Она по-прежнему смотрела в окно, а по голосу я не мог понять, просто так она спросила или не просто?

На вечер меня не пустила мама, из-за горла. Не мог же я об этом ей сказать! И глупо молчал…

— А я ждала…

У меня пол зашатался под ногами! Какую власть имеют над нами женщины! Скажи она сейчас: „Разбей стекло“, — я бы разбил. Но Марина попросила о другом:

— Поклянись, что никогда не бросишь меня в беде.

Я, видно, совершенно обалдел от такого доверия и ляпнул:

— Ты — мой крест.

Марина насмешливо улыбнулась и пожалела меня:

— Бедный Лаптев! Не надо!

Мне хотелось стукнуться головой о стену! Дурак, дубарь, амбал! — как говорит Игорь. Не мог ответить нормально! Такая была возможность.

— Мне пора, — грустно сказала Марина. Она подышала на стекло и написала „пора“, а потом стала водить голубой метелкой, пока буквы не исчезли. — Подари на память? — неожиданно попросила она.

Я понимал, что вещдок отдавать нельзя — категорически! Но одно дело понимать… И я сказал:

— Бери.

Марина погладила иголки:

— Это — голубой ежик. Он будет жить у меня на столе. И каждый вечер мы будем с ним шептаться… об одном человеке. Не возражаешь?

И тут я „выступил“ еще раз:

— А ты пойдешь со мной в милицию?

Она посмотрела на меня, как на УО (умственно отсталого?):

— Нет, Лаптев, в милицию ты пойдешь один. А вот с мамой я поговорю. Исключительно ради тебя.

Она слегка ударила меня колючей метелкой по носу и убежала.»

«На операцию надо идти добровольно».

В группу Лаптева-младшего, не считая Ягодкина, записались еще два человека: Саша Бельчиков и Лиля Карасева.

Против Бельчикова Петька не возражал. Наоборот, обрадовался, так как Сашка в некотором роде был необыкновенным.

Родители Бельчикова оба геологи, и часто, можно сказать, все время, катаются по командировкам. С ним остается дальняя родственница, бабушка-старушка, которая безумно любит Сашку и совершенно не вмешивается в его дела.

Кроме того, по словам Бельчикова, у него живет великолепная розыскная собака по кличке Дар. Пес одним махом берет двухметровые барьеры, обгоняет на короткой дистанции кошек и узнает Сашу за квартал, как только тот сходит с трамвая. И хотя было известно, что к рассказам Бельчикова надо относиться осторожно, выхода Петька не видел: если преступника придется «брать», то без собаки не обойтись. А в том, что Сашка приведет собаку, Лаптев не сомневался.

На кандидатуру Лильки Карасевой он согласился, скрепя сердце. Причины для этого были и все — основательные.

Во-первых, Лилька была девчонкой, то есть ненадежным, с точки зрения Петьки, человеком. А во-вторых, прошлой зимой она просто заколебала Петьку: встречала после школы и, как тень, на расстоянии двух-трех шагов, шла до самого дома. Лаптев-младший сначала делал вид, что это его не касается. Но наблюдательные третьеклассники определили такие отношения однозначно: жених и невеста, после чего Петька решительно потребовал, чтобы Лилька отвалила. Карасева затолкала его в сугроб и убежала. Пока Петька выцарапывался из рыхлого снега, ее и след простыл.

Новый учебный год начался спокойно: Лаптев-младший ходил домой без конвоя и думал, что все кончилось. Но примерно со второй четверти он стал обнаруживать в портфеле записки. Записки были в стихах и подписаны по-разному: «Твой товарищ», «Неизвестный друг» или просто «Л». Петька был уверен, что это — снова деятельность Карасевой, но попробуй докажи! «Л» — фамилия или имя? У них полкласса один из инициалов имеют «Л». Петька сам был «Л».

И вот, когда Лилька записалась к нему в группу, он подумал, что, наблюдая за ней, удастся, наконец, разгадать тайну неизвестного «Л».

С другой стороны, присутствие в группе девчонки усыпит бдительность взрослых, особенно старичков и старушек, и работать будет легче.

Инструктаж Петр Лаптев начал с того, что раздал всем сотрудникам по листу чистой бумаги и карандашу.

— След преступника перерисовать и носить с собой, — распорядился он. — Даю пять минут.

— Петя, а для тебя тоже перерисовывать? — Лилька скосила на него длинные черные глаза.

— Не надо. У нас будет с Ягодкиным один на двоих.

— А если вам с Мишей придется расстаться? По делам?

— Не надо, я сказал!

Петька начал жалеть, что согласился принять Карасеву в группу: так и будет прилипать!

— Сейчас пойдем в рощу обследовать Терем.

— Зачем?

Лаптев-младший отвернулся, чтобы не видеть дурацких Лилькиных глаз, которые она пошире распахнула, изображая удивление.

— А где ты была, когда Игорь докладывал обстоятельства?

— На диване сидела.

— «Сидела», — передразнил Петька. — Слушать еще надо было! Сашка, освети!

Бельчиков поморщился, но терпеливо начал объяснять:

— Преступник мог свернуть по тропинке вправо или налево. Усекла?

Лилька кивнула.

— Если он свернул налево, то пролез в дыру в заборе и уехал на троллейбусе, так?

На этот раз она протестующе затрясла челкой.

— С елкой не пролезет: там дырка маленькая!

Мальчишки переглянулись: как это никому не пришло в голову?

— А если елку перекинул преступник тот через забор? — нараспев предположил Ягодкин.

Петька дернул себя за вихор, что выражало крайнюю степень озабоченности.

— Высоко. Если только помощник был.

— Смеешься?.. Елку с такой высоты кидать? Она же вся исковеркается. Нет, не может быть! — Сашка рубанул воздух, отвергая гипотезу.