Зюзюка и Бебека… Блюк, Блюк.. Продолжение книги МОИ ВЫВИХНУТЫЕ УШИ - Дмитрий Андреевич Соловьев Страница 5

— Ну? — вопросительно уставился на меня друг.

— Что ну!? Палки гну! — с досадой ответил я, — ты, что Мишка меня совсем за дурака держишь? Ты бы еще утюг притащил. Может тогда, твоя бабушка стала бы герцогиней!

— А может она герцогиня и есть!? Просто я забыл, как эта должность называется — запальчиво стал доказывать мне Мишка!

— Вот смотри — ткнул он пальцем в какие-то завитушки на ржавой вилке. — Видишь, этот герб! А гербы у нас имели кто? Правильно — герцогини и графини и бароны и даже принцессы!

— То есть твоя бабушка может быть принцесса, а ты Мишка у нас прынц? — коверкая слова захихикал я.

— И что тут такого? — высокомерно усмехнулся, чуть покрасневший Мишка, — Кстати, если я принц, то я тебя могу в рыцари посвятить. Я это в какой то книжке читал.

— И чем ты меня в рыцари будешь посвящать!? Меча у тебя дома нет. Надеюсь не с помощью вилки? — съехидничал я.

По Мишкиной физиономии было понятно, что он начинает злиться, и мне захотелось добавить в топку уголька.

— Мишуня, можно я буду звать тебя графином, а сам стану рыцарем ножа и ржавой вилки твоей бабушки? — молитвенно сложив руки, и всячески кривляясь, спросил я.

— Ты Гошка просто дурак — притворно вздохнул Мишка, достав из кармана какую-то зелено-разноцветную бумажку и тыча мне ею под нос.

— Видишь… видишь сколько тут нулей? — спросил он меня, — А знаешь что это такое!? Это вексель, вексель моей бабушке в котором написано, что этот сибирский банк должен ей сто миллионов!

— Долларов!? — воскликнул я.

— Да нет же! — поморщился Мишка, — Рублей!

— Дай ее сюда — потребовал я.

— Только осторожно, не порви — предупредил меня взволнованный друг.

— Этому векселю почти сто лет — разглядывая на свет, ветхую бумажку, сказал я.

— Представляешь, сколько за это время на него процентов натекло! — округлив глаза прошептал Мишка, — И ведь наверняка это еще не все, наверное, моя бабушка еще где-нибудь клад зарыла.

— От кого зарыла? — тоже прошептал я, впечатленный открывающейся перед нами перспективой.

— Ну от этих, ну которые революцию тогда сделали, как их там называли, ну этих борщевиков.

Тут я конечно просто со смеху упал.

— Революцию, товарищи, — закартавил я, как тот лысый из телевизора — совершили мы, славные борщевики! Вообще-то Мишка, так сорняки жгучие называются. Ядовитые как кобра! Их случайно сорвешь, до ушей волдырями покроешься, и брык под кустик на кладбище.

— Ну вот в честь них, этих уродов и назвали — убежденно сказал Мишка, — потому, что только уроды могли мою бабушку ограбить и заставить ее со страху золото и бриллианты в землю закопать и учительницей всю жизнь притворяться.

На самом деле они не борщевики, а большевики — объяснил я, — Кстати, раньше ты мне не рассказывал, что твою бабушку во время революции ограбили, или ты только сейчас об этом узнал?

— Ну, — замялся Мишка, — я у бабушки еще не спрашивал, но и дураку ясно, что герцогини не на помойке живут. У герцогинь уж точно в каждом городе по парочке замков, кареты всякие и куча ценного барахла, да и сундук с золотом и бриллиантами точно у каждой был — на всякий черный день, чтобы за границу, если что, смотаться.

— И что же твоя бабушка тогда здесь осталась — скептически спросил я, — жила бы себе в какой-нибудь Франции или Египте, акул с руки кормила, икру черную половниками жрала, и был бы у тебя там дворец и собственный зоопарк и звали бы тебя не Мишка а Мишель в голове вермишель.

— Ха, ха, ха….очень смешно — хмыкнул Мишка, — А не уехала моя бабушка, только потому, что ее большевики за границу не отпустили. Неужели Гошка, тебе это не понятно!

Вообще-то мне многое, что было непонятно, но куда интереснее обсуждать несметные сокровища Мишкиной семьи, чем спорить, почему его бабушка вместо Парижа осталась здесь. Поэтому мы прекратили подкалывать друг друга и стали строить грандиозные планы на будущее.

Как вы догадываетесь, будущее это сегодняшнее завтра, если у тебя сегодня денег нет, то значит и завтра не будет — если мой папа сегодня не заработает денег, то в будущем завтра мне не купят чупа-чупс и не дадут денег на кино, и этот закон почти всегда работает. Бывают правда исключения, если ты кошелек на улице найдешь.

Так вот, стали мы работать на светлое будущее прямо сейчас.

Для начала, мы, дождавшись, когда Мишкина бабушка уйдет в пятерочку за продуктами, простукали все стены в комнатах и перешли в коридор, но тут на нас стали орать соседи, что мы хулиганим, и коридорная стенка осталась необследованной.

Затем Мишка хлопнул себя полбу и признался что он круглый дурак, потому что дом этот построили совсем недавно, и ничего в него бабушка прятать не могла, особенно сразу после революции.

Разочарованье наше длилось недолго, просто теперь нам была нужна сама Мишкина бабушка, что бы узнать, где и по каким адресам она эти сто лет жила. Так же мы надеялись, что она случайно проговорится, куда Мишкино наследство спрятала.

Ждать нам пришлось долго, целых полчаса. Вы даже не представляете, как это бесит. Хочешь, что бы время пулей пролетело, а минутная стрелка стоит на месте, а часики тикают тик-так-тик-так. Когда болтаешь о чем-нибудь интересном, это время вообще не замечаешь, а тут тянется как сопля.

Ждали-то мы не напрасно и информацию ценную получили, только не ту, оказывается, Мишкина бабушка тогда еще не родилась! И как мы сразу не сообразили, ведь не могло же ей быть сто тридцать лет! А вилка эта, его прабабушке принадлежала, которая давно умерла.

Ну, тут я решил кое-что для себя прояснить.

— А правда, что ваша прабабушка герцогиней была — спросил я Мишкину бабушку?

— С чего это ты решил? — удивилась она.

— Ну, вот Мишка мне вилку с гербом показывал — стал объяснять я.

— Это не герб, а вензель и в те времена их многие на свою посуду ставили — сказала Мишкина бабушка.

— А вот… — продолжил я

— Значит мы не герцоги? — перебил меня Мишка.

— Ни герцоги и не короли и даже не принцы — согласилась с ним бабушка, — Потому что ребята, в нашей стране таких титулов сроду не было.

— И даже не графины, то есть бабушка, твоя прабабушка не была графиней? — огорченно спросил Мишка.

— Думаю, что нет — загадочно