Кики Каллира и нарисованное королевство - Сангу Манданна Страница 5

Мы с мамой обычно бывали в Индии раз в год, летом, но однажды мы приехали туда в октябре, и это был единственный раз, когда я тоже смогла отпраздновать Душеру. Это была целая неделя поедания вкусных блюд, что, по моему мнению, делало Душеру лучшим праздником на свете. Иногда, вспоминая те дни, я могла вновь ощутить вкус угощений, которые мы тогда ели: Майсур пак – маслянистый сладкий бисквит, который подавался в виде плиток; джалеби – сладкие липкие кольца цвета заката, пропитанные сиропом; доса – что-то вроде пикантных блинчиков, которые я намазывала маслом; каджу катли – ромбовидные конфеты, сделанные из молотого кешью и сахара.

Сахара там было много. От одной мысли об этом у меня чуть не потекли слюнки.

– Я так завидую, – сказала я печально.

– Я съем за тебя лишний кусочек каджу катли, – утешил меня дедушка.

– У меня тут целая коробка Майсур пака, – вмешалась бабуля, и в ее глазах мелькнул озорной огонек. – Хочешь увидеть?

Мы с мамой с грустью посмотрели друг на друга вот такая у нас семья…

После их звонка мама стала нарезать чеснок и лук для ризотто, которое она готовила на ужин. Когда я отмерила нужное количество риса, мама сказала:

– Кики, о том, что говорили бабуля и дедуля по поводу твоего творчества…

– Ты про ту часть, где ты назвала меня великолепной? – спросила я с ангельской улыбкой.

Она закатила глаза.

– Я знаю, каково это – любить что-то настолько сильно, что все остальное уже неинтересно. Я могла читать книги и рисовать карандашом целыми днями.

– В точности как я. Хотя еще мне интересны торты, – твердо сказала я.

Мама задумалась.

– Вообще-то мне тоже.

Но тут же встряхнулась.

– Дело в том, что любить миры в своей голове – это нормально.

– Но?

– Нет, правда, – она улыбнулась. – Все в порядке. Да, меня раздражает, когда приходится звать тебя по шесть раз, прежде чем ты меня услышишь, но, знаешь ли, чья бы корова мычала. Если от этого ты чувствуешь себя лучше в плохой день, то я рада, что у тебя такое есть.

От чувств вины, любви и благодарности у меня сжалось горло, поэтому я просто обняла маму. Я никогда не говорила ей, как плохо иногда мне бывает, но, возможно, и не нужно было этого делать. Мама все равно меня поняла. Она помогла мне.

Позже, почистив зубы и надев пижаму, я вернулась в свою комнату – и, что более важно, к своему альбому. На ослепительно-белой бумаге появилась Ашвини – девушка с темным каре, веселыми карими глазами, в красной кожаной куртке и с выражением чистого ликования на лице, сражающаяся с одним из демонических солдат Махишасуры.

В моей истории Ашвини была лидером группы детей-мятежников, которые пытались отвоевать Майсур у асуров. Они называли себя Воронами, потому что вороны упрямы, хитры и преданны, и жили они в прекрасном изогнутом доме, который умел скрывать их от приспешников Махишасуры.

Изогнутый дом я собиралась изобразить на другом наброске. Я еще не выбрала для него задний план, но это точно будет какой-то пейзаж, возможно, большой арочный мост через реку Кавери.

Я набросала мельчайшие детали асуры, с которым сражалась Ашвини. Он был демоном-драконом, похожим на того, которого победил бог Индра в одном из мифов: размером с лошадь, с огромными черными крыльями, щелевидными ноздрями, которые выдыхали дым, острым алым языком и блестящими черными драгоценными камнями вместо чешуи. До того как Ашвини выследила его, он считался одним из самых страшных приспешников Махишасуры. Вид его силуэта, проносящегося по ночному небу, заставлял жителей Майсура дрожать от страха.

Я провела чернилами по бледным линиям и потянулась за коробкой цветных карандашей. Размашистые черные штрихи и участки насыщенного цвета превращали белую бумагу в нечто живое. Вскоре битва стала настолько реальной, что я почти почувствовала на своем лице шипящее дыхание асуры.

Вдруг кровать подо мной дернулась, и я от неожиданности вздрогнула.

– Кто здесь? – довольно глупо спросила я.

Как ни странно, никто не ответил.

Я пожала плечами и вернулась к своему эскизу, придавая хвосту асуры зловещий изгиб.

– Ой!

Я выронила карандаш и отдернула руки. Это была быстрая, внезапная вспышка боли, похожая на удар током. Я могла бы поклясться, что исходила она от моего альбома!

После секундного колебания я снова положила руку на лист, готовая в случае чего отдернуть ее. Ничего не произошло. Это была всего лишь бумага. Моя бумага – такая же часть меня, как моя собственная кожа.

Наверное, я просто устала. Я уже давно не спала больше пяти-шести часов по ночам, и хотя рисовать было определенно веселее, чем лежать и размышлять, стоит ли еще раз проверить окна на первом этаже, я знала, что завтра в школе буду плохо соображать, если хотя бы не попытаюсь поспать.

Я положила альбом и карандаши на стол, забралась под теплое мягкое одеяло и выключила лампу.

Когда я проснулась, мой стол был охвачен пламенем, а посреди моей спальни стоял демон.

Глава третья

Это было какое-то жуткое невезение. Конечно, мне случалось видеть плохие сны, как и всем остальным, но чтобы сразу и демон, и огонь… Спасибо, но чего-то одного оказалось бы вполне достаточно.

Я не испугалась. Села, игнорируя демона, и попыталась не обращать внимания на то, насколько реальным кажется жар от пламени.

Асура молча смотрел на меня. Он был точно такой же, как тот, которого я нарисовала перед сном. Черная чешуя из драгоценных камней, узкие ноздри в завитках дыма и злобные глаза. Я сглотнула. Это ведь нормально – немного испугаться в такой момент, верно? Даже если знаешь, что все происходящее нереально.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – вежливо поинтересовалась я.

Асура прищурился.

– Что это за место? – требовательно спросил он. Его голос был похож на низкое рычание.

Крошечные капельки пота выступили на кончике моего носа. В комнате стало жарко и дымно.

– Это Лондон, – сказала я.

– Лунь-дин, – повторил асура, словно пробуя слоги на вкус. – Не Майсур?

– Нет…

– Значит, он это сделал, – пророкотал асура. В его голосе звучало удивление. – Махишасура наконец нашел дорогу домой.

Мне это не показалось хорошей новостью.

– Кики? Что ты там шумишь?

Асура резко обернулся на звук маминого голоса, раздавшегося из ее спальни на чердаке, который находился прямо над нами. При этом его зловещий острый хвост ударил меня по ноге, и на