Валерий Попов - Тайна темной комнаты Страница 6

Веревка пошла, и скоро я с облегчением ступил на твердый асфальт, с трудом развязал узлы. Веревка поползла вверх, и, мотнув растрепанным кончиком, скрылась на крыше.

Я не успел еще отдышаться, как прибежал Гага.

— Да… промахнулись немножко! — сказал он. Как всегда — все уже знал!

— А хоть чуть-чуть… заглянуть в ту комнату не удалось? — с надеждой спросил он.

— Если бы у меня была шея, как у жирафа, тогда, может быть, и заглянул бы!

— Ну ладно, — сказал Гага, — короткий отдых! Все-таки праздник сегодня — имеем право.

Мы вышли из двора, добежали до Летнего сада, и там, стоя на парапете, руками держась за решетки, смотрели, как по набережной идет современная техника: танки-амфибии, зачехленные огромные ракеты на специальных автоприцепах, потом пушки с толстым, высоко поднятым дулом. Стоял грохот, все дребезжало, когда шла мимо нас очередная колонна; Гага что-то пытался мне говорить, но только зря открывал рот — ни слова не было слышно!

Потом, когда парад прошел, мы вернулись во двор и разошлись по домам: я знал, что бабушка печет мои любимые пирожки с маком. Было уже совсем темно, я спал, как вдруг меня разбудили отчаянные звонки. Потом в комнате зажглась лампа, и возле меня оказался красный, взъерошенный Гага. Его обычное хладнокровие исчезло без следа.

Глаза сверкали, рука, которой он все время поправлял прическу, дрожала.

— Свет… в том окне! — тяжело дыша, проговорил он.

Я подскочил на диване, потом быстро оделся, и мы выбежали во двор. Мы задрали головы, но видно было плохо. Тогда мы быстро пошли в тот конец двора, к высокой глухой стене, с той стороны закрывающей двор, — отсюда окна третьего этажа были видны хорошо. Во всех окнах ярко горел свет, только одно окно — то самое — было темным… Дождь капал на наши разгоряченные лица.

— Сейчас! — прошептал Гага.

И тут, замерев, мы увидели, как в окне той комнаты появился маленький, красный, дрожащий огонек. Но вот он, так же дрожа, стал наливаться, разрастаться. Рядом с ним, с некоторым опозданием, росли еще два огня — желтый и зеленый. Потом огни стали блекнуть, и в комнате снова стало темно. Довольно долго мы ждали, стоя у стены — и снова в той комнате появились странные огни, не похожие ни на лампы, ни на свечи — это было что-то совсем другое! Это повторилось раз десять.

— Надо срочно туда! — прошептал я.

Мы вбежали на чердак, вылезли на крышу. Перевязали веревку на другую трубу — чтобы снова не оказаться в моем окне, чтобы на этот раз точно уже спуститься к загадочному окну!

— Я спущусь! — схватился за конец веревки Гага.

— Нет, я! У меня уже опыт есть, а сейчас время тратить нельзя!

Любой ценой мне хотелось самому проникнуть в тайну замурованной комнаты! Я быстро обвязался веревкой и ногами вперед слез с крыши. Оттого, что я слез с крыши быстро, почти спрыгнул, я стал вдруг раскачиваться взад-вперед и никак не мог остановить это раскачивание! В окне третьего этажа, к которому я спускался, все было другое, чем в прошлый раз — значит, другое окно, значит, я спускаюсь теперь верно!

Потом я долго видел перед носом темную стену между этажами, потом под ногой появилась впадина — то окно!

Медленно, стараясь не качаться, я опускался и точно встал ногами на край подоконника! Быстро отпустив веревку, я ухватился пальцами за раму и стал смотреть внутрь комнаты. В комнате сейчас был ровный темно-красный свет, и сначала, кроме этого света, я ничего не видел другого. Потом, прижавшись лбом к стеклу, я разглядел, что в комнате никого нет, и посередине нее стоит большой старинный стол, а у стола кресло с высокой спинкой. Вдруг прямо из стены вышел человек. Он повернулся лицом к окну — и от страха я чуть было не отпустил раму: лицо его до самых глаз было скрыто черной повязкой!

Не заметив меня, он подошел к столу, поставил на него медную ступку с пестиком, которую принес с собой, потом высыпал в нее что-то из маленькой железной коробочки и стал толочь! Что-то было в нем знакомое, но что — я не мог вспомнить. И вдруг я узнал его, даже сквозь повязку! Кочегар, тот самый, который стерег подземный ход, оказался сейчас в этой замурованной комнате! Мне стало страшно. Я захотел быстрее слезть с окна, спуститься во двор, но от дождя подоконник стал скользким, ботинок поскользнулся, и, едва успев поднять локти перед лицом для защиты, я с грохотом и звоном стекол ввалился в комнату. Вернее, только наполовину, до пояса, а остальная моя часть висела над бездной. Животом я лежал на раме. Увидев меня, кочегар оцепенел. Кто бы он ни был, мое появление, безусловно, его потрясло!

— Что вы тут делаете? — от растерянности спросил я.

Для человека, ввалившегося в окно, вопрос этот, как сразу же я понял, был довольно нахальным. К тому же я вдруг безудержно начал чихать. Я чихал, лежа животом на подоконнике, из глаз моих текли слезы…

— Как что? Перец толку! — растерянно сказал кочегар. Нагнув, он показал внутренность ступки,

потом для чего-то снял с лица повязку и тоже, вместе со мной, начал чихать. К тому времени я разглядел уже комнату, и дверь (просто она была в боковой стене и открывалась наружу, поэтому я ее и не заметил), и диван, и шкаф с книгами, и темно-красную лампу в углу! Ясно! Снова ошибка! Вместо той комнаты я ввалился в комнату кочегара! Все ужасные последствия моего поступка мгновенно пронеслись в моем мозгу. Конечно же, никто не поверит, что я влез в чью-то комнату с чисто научными целями, конечно, все подумают, что я залез воровать! Все пропало! Хотя бы это чиханье не кончалось как можно дольше! Я согласен лежать на подоконнике хоть год — лишь бы события не развивались дальше!

— Так зачем ты ко мне забрался? — чихая и вытирая слезы со щек, проговорил кочегар.

— Я не к вам… я по соседству! — чихая, проговорил я.

— Постой, постой! — проговорил он. — Это ты вроде, со своим дружком, через кочегарку мою куда-то лазил?

Я кивнул.

— А сейчас куда лезешь? — спросил он.

— Я не к вам! — говорить было трудно со сдавленным животом, — я… по соседству!

— Куда это?

— В соседнюю комнату… замурованную… — проговорил я.

— Зачем вам туда? — спросил он.

Кочегар попытался втащить меня в комнату, но ничего у него не вышло — веревка не пускала.

— Понимаете — всегда там темно. Ну а сегодня, — торча в окне, разглагольствовал я, — вдруг увидели там какой-то свет! Какие-то разноцветные огни — появятся, разгорятся — потом исчезнут!

— Разноцветные? — заинтересовался кочегар. — Когда это было?

— Да только что! Только что перед этим, как я к вам… упал, — сказал я.

— Разноцветные! Да это же салют! — сказал кочегар. — Со двора его не видно, а в стеклах третьего этажа он отражался.

— Да? А почему же в остальных окнах он не отражался, только в том?

— Потому что в остальных комнатах свет горел! — сказал он. — Только одно темное было — поэтому в нем салют и отражался.

— Точно! — с огорчением произнес я. — Пойду Гаге это скажу!

Я поднял кепку и хотел выйти обратно в окно.

— Постой-ка! — кочегар схватил меня за волосы, торопливо втащил меня в комнату. — Ты куда?

— Туда, — я кивнул за окно.

— Нет уж! — кочегар стал за волосы втаскивать меня в комнату. Слезы выступили у меня на глазах.

С грохотом я свалился с подоконника на пол. Встал на ноги. Осколки с мелодичным звоном заструились с меня. Кочегар развязал сдавливающую мой живот веревку. Ноги у меня крупно дрожали. Я сел на старинное кресло с высокой спинкой. Кресло заскрипело.

— Ну так вот! — проговорил кочегар. — Для первого раза я вам прощаю и любознательность вашу одобряю. Но только таким путем действовать больше не надо. Ясно? Тут вдруг раздался вежливый стук в окно, и в комнате появился Гага.

— Так. Еще один! — недовольно проговорил кочегар.

— Вы извините уж его, — почему-то сваливая все на меня, бойко и спокойно заговорил Гага, как будто он не свалился с небес, а вошел в дверь. — Он у нас немножечко того! Какую-то темную комнату придумал, которая, если и существует, никому не нужна… Он, понимаете, лунатик у нас — по ночам любит лазить по домам. Ну, мне, как истинному другу, приходится его оберегать.

От такой клеветы я чуть не поперхнулся! Это я, оказывается, все делаю, а «истинный друг» оберегает меня!

Я злобно глянул на Гагу — но он незаметно мне подмигнул.

— Так что — извините! — снимая кепку, проговорил он. — Простите за беспокойство! А стекла мы вам завтра же вставим! Мой дедушка был стекольщиком — так что не сомневайтесь!

Одной половиной лица лучезарно улыбаясь хозяину, другой отчаянно подмигивая мне, Гага, пятясь, стал выходить в коридор.

— Извините! — я вышел за ним, в коридор его собственной квартиры. Но Гага потащил меня снова на лестницу.

— Куда? — упираясь, спросил его я.