Крысиный заговор - Оксана Вениаминовна Смирнова Страница 6

И всё же, когда они доехали до метро «Бауманская» и выбрались наружу, день уже кончился и начинался вечер. Тёплый и тихий майский вечер с молодой зеленью на тополях и золотым светом на стенах старых домов.

Жители, видно, разъехались по дачам, и Тюха с папой шли пустыми улицами, словно весь старый город уже куда-то выселили и приготовились ломать. Тюха глядела на него грустно и жадно, будто прощалась навсегда.

В папе, наоборот, проснулось возмущение, а вслед за ним отважное желание бороться. Сначала он подумал: как же так, мы, москвичи уже в несчётном поколении, вдруг оказались на задворках? Как будто этот город нам теперь уже чужой! Все эти улицы, и дворики, и старые истории, и тополя, и майская сирень… И почему он согласился на этот переезд?

Папа, впрочем, прекрасно знал ответ. Он не хотел огорчать маму, которой тогда вредно было волноваться. А переезд и так дело тяжёлое. Но теперь у него в голове начал складываться план. Чёткий и обоснованный. «Это пока Данилка маленький, Лене хватает лоджии, – думал папа. – Как только он ещё немного подрастёт, окажется, что ему совершенно негде погулять. Вот тогда…»

Тут папе в голову пришла другая мысль, и он спросил у Тюхи:

– А где же ты теперь гуляешь?

– Нигде, – сказала Тюха. Но тут же постаралась успокоить папу: – Нет, иногда гуляю, если время есть. Можно пойти на школьный двор, но там много шпаны. А теперь новый дом построили, и рядом с ним есть детская площадка.

– М-да… – только и сказал на это папа. И молча вынес себе строгий выговор. Подумал и задал ещё один вопрос: – А ты когда в последний раз видела Стёпку?

– В последний раз? – Тюха задумалась. – Зимой. Мы встретились в метро со Стёпкой и Аришей, и я с ними поехала кататься на коньках. А на обратном пути мама встретила меня у метро. Как договаривались.

Рассказ звучал как-то не слишком радостно, и папа уточнил:

– Вы в Лужники ездили? Ну и как? Хорошо покатались?

– Не очень, – честно призналась Тюха. – В прокате не было фигурных коньков – все уже разобрали, а на хоккейных я кататься не умею.

– Надо купить тебе коньки к следующему сезону, – добавил папа пункт в свой план.

Но Тюха с ним не согласилась:

– Не надо. Коньки с ботинками ведь очень дорогие, а у нас всё равно негде кататься. Лужники слишком далеко…

Папа едва не зарычал сам на себя. Но они уже подошли к дому, где жили Стёпины, и разговор закончился.

Глава 5

Стёпкин день рождения

Тюха слегка побаивалась встречи со Стёпкой и ребятами из класса, которых не видала тыщу лет – с тех пор, как переехала на новую квартиру. За это время все они наверняка стали другими. Можно считать, что незнакомыми.

Но встретила их с папой даже не Стёпка – та всё ещё «наводила красоту», – а радостная, шумная Ариша, которая как раз ничуть не изменилась. Про красоту она совсем не думала: вышла встречать гостей в джинсах, футболке и фартуке, держа в руках большую деревянную ложку. Это не помешало ей втащить Тюху и папу в дом, весело сообщить, что дальние гости не опаздывают, в отличие от близких. Отправила Тюху к Стёпке – вручать подарок, а папе не позволила улизнуть в библиотеку (как он собирался), а передала буквально из рук в руки Стёпкиному папе. Они устроились на кухне и стали обсуждать всё, что творилось в мире и стране, на их работах и в природе.

Тюха вошла в Стёпкину комнату и в первый миг подумала, что по ошибке попала не туда. Спиною к Тюхе и лицом к зеркальной дверце шкафа стояла коротко стриженная старшеклассница, одетая, как и Ариша, в джинсы и лёгкую футболку. На шее у неё висело украшение – прозрачная слёзка-хрусталик на цепочке. Но стоило ей обернуться, как на Тюху глянула её любимая подруга. Забыв о красоте, Стёпка бросилась к ней с радостным кличем – то ли индейским, то ли пиратским.

– А я боялась, что тебя снова не отпустят! – без церемоний сообщила Стёпка.

Тюха, чтобы не обсуждать этот вопрос, поскорее подарила ей слона. Стёпка обрадовалась и захотела сразу вклеить ему бивни, а заодно поспешила вывалить на Тюху все накопившиеся новости.

– Ты представляешь, к нам в школу приезжали настоящие, живые англичане. Целую неделю ходили по урокам, разговаривали с нами. И мы их понимали!

Тюха кивнула. За два прошедших года Стёпка и весь класс ушли в английском далеко вперёд. Так далеко, что их, пожалуй, не догнать. Или хотя бы надо догонять изо всех сил, но непонятно – как.

– Там был один какой-то журналист, – рассказывала Стёпка, – который каждый день со мной здоровался. То интервью брал, то рассказывал смешные случаи. Говорил, что у него шотландский акцент, поэтому с ним проще разговаривать. И я правда всё понимала, что он говорил. А других иногда совсем не понимала.

– Какой журналист? – насторожилась Тюха.

– Довольно молодой, с тёмными волосами и чёрными глазами. Я боялась, что меня будут дразнить или ругать за то, что я с ним всё время болтаю. Но никто как будто ничего не замечал.

Тут Стёпка помрачнела и добавила со вздохом:

– Он обещал прислать открытку, но не прислал.

– Открытка могла до нас не дойти, – рассудительно сказала Тюха. – А как его зовут, этого журналиста?

– Какой-то Чарльз, – ответила ей Стёпка на бегу, так как в дверь требовательно звонили. Пришли другие гости.

А Тюха ненадолго задержалась в комнате. Она глядела на слона, который красовался свежевклеенными бивнями и весело трубил, задравши хобот вверх. Сердце у Тюхи вдруг забилось в тревожно-радостной надежде. «Конечно, этого не может быть», – твердила она себе. Но какой-то голос, очень тихий, шептал: «А вдруг? И разве может быть, что всё это простые совпадения: и сон, и старая графиня, и шотландец Чарльз, который приехал ради Стёпки?»

Тем временем дом уже шумно заполняли Стёпкины одноклассники. Назвать их своими Тюха теперь бы не решилась, хотя помнила их имена и всех узнала в лицо. Да и они её узнали. Им было проще: Тюха выросла гораздо меньше, чем другие. А главное, она так