Валерий Гусев - Большая книга приключений с привидениями Страница 7

– Вот, – заключил довольный папа, расставив книги и кассеты, – можно продолжать ваше воспитание и мое образование. – И почесал лысеющую макушку: – Ах ты! Сигареты забыл купить, придется в Белозерский идти.

– Давай мы сбегаем, – вызвался Алешка. – Куда тебе с твоей ногой?

– Еще чего! – возразил папа. – Стану я собственных несовершеннолетних детей гонять за сигаретами. Дохромаю потихоньку. А потом купаться пойдем.

Мы с Алешкой переглянулись. Он мне подмигнул, а я ему чуть заметно кивнул.

И когда папа скрылся в конце улицы, мы сказали маме: «Сбегаем к Пал Данилычу» – и быстренько, прячась за огородами, двинулись следом.

Сначала, когда папа шел, прихрамывая и насвистывая, по нашему поселку, следить за ним было легко, а потом, когда он вышел в поле, появились трудности. Но мы их преодолели – завалились в траву и решили подождать, когда папа доберется до леса: все равно от нас не уйдет, догоним.

Папа шел себе не спеша, а за его спиной торчали над густыми травами две головы.

– Сигареты достал, – сказал Алешка, – оглянулся, закуривает.

Ага, не зря мы его заподозрили.

В поле, в пахучей траве, было так хорошо под синим солнечным небом, что никуда не хотелось идти, не хотелось расследовать никакие тайны.

Хотелось просто лежать на спине и смотреть, прищурясь, в ясное небо, без облаков, с одними только птицами, которые без устали звенели в высоте и знойной тишине.

Прямо перед моим носом старательно карабкался по высокой тонкой травинке красивый зеленый жучок. Несколько раз он срывался с нее и падал вниз и снова упрямо начинал свое – вот так вот ему нужное зачем-то – восхождение. Его упорство почему-то напомнило мне и наши усилия. Точно так же мы с Алешкой карабкаемся к вершине тайны, которую нам надо разгадать. А зачем? Я подумал, что сильно попал под влияние младшего брата. У него была цель, была какая-то идея. Он шел к ней, упорно, как жучок к вершине, и заставлял меня тянуться за ним…

– В лес входит, – сказал Алешка, покусывая сорванную травинку. – Пошли!

Пригнувшись, мы перебежали поле и погрузились в лес. Здесь стало прохладно. И птицы щебетали совсем по-другому, более беззаботно. Но тоже хотелось никуда не бежать, а построить под сенью деревьев «салаш», разложить перед ним костер и спокойно посидеть возле него, ни о чем не думая, а только наслаждаясь дарами природы в виде теней на траве, лесной прохлады, шелеста листвы и беспрестанного пения птиц.

Но мы опять полезли на верхушку травинки…

Теперь следить за папой было нетрудно. Мы перебегали от дерева к дереву, прятались за высокими пеньками и муравейниками, а то и просто бросались в колеи на дороге и пригибали головы, когда папа вдруг оборачивался.

Слежка в лесу прошла благополучно, а в Белозерском вообще стала совсем простой – на рынке, куда направился папа, было где прятаться от него и маскироваться. Главное было – не попасться на глаза продавцу видеоужастиков Ваську.

Нам удалось и то, и другое. Папа под нашими неусыпными взорами обошел весь рынок, задерживаясь у киосков, где торговали видеофильмами, видимо, совсем забыв про сигареты, что-то купил, а потом, отойдя в сторонку, достал из кармана сотовый телефон и что-то коротко в него сказал. И опять достал сигареты и закурил. Будто чего-то или кого-то ждал.

Мы с Алешкой прятались за лотком с яйцами и крупой и не сводили с папы внимательных сыновних глаз.

Но ничего особенного, а тем более интересного, эти глаза не углядели. Кроме незначительного инцидента. Проходила мимо папы девушка – типичная продавщица из рыбной палатки, в длинном подпоясанном клеенчатом фартуке и с тонкими резиновыми перчатками за поясом. Она прикуривала на ходу и уронила спички. Папа вежливо за ними нагнулся и … невежливо сунул их в свой карман. И пошел домой, помахивая пакетом, в котором находились его небольшие покупки.

Мы без труда обогнали его, примчались в наш поселок, заглянули на минутку к Пал Данилычу для конспирации и уселись на ступеньках нашего дома. Даже отдышаться успели. А мама не заметила нашего возвращения, потому что ее дома не было – за молоком пошла к тете Клаве.

Вскоре вернулся папа, несколько озабоченный, с пакетом, полным новых ужастиков.

– Как дела? – спросили мы. – Сигареты купил?

– А как же! – нахально соврал этот взрослый человек. Между прочим, близкий нам родственник. – Даже покурил по дороге.

А то мы не видели.

– Купаться идем? – спросили мы.

Папа на секунду задумался:

– Попозже. Когда вода согреется.

– Попозже она остынет, – заметил Алешка. – Солнце уже садится.

– А вы идите втроем, – сказал папа, – с мамой. А то она лягушек боится. Я сегодня устал что-то.

«Что-то ты, пап, сегодня темнишь», – прочел я в Алешкиных глазах. И мы поняли друг друга без слов.

– Что-то я тоже сегодня устал, – пожаловался Алешка. – Лягу пораньше спать.

Тут пришла мама с бидоном и заставила нас выпить парного молока от тети-Клавиной козы Мурки. А мы за это уговорили ее пойти со мной на карьер, искупаться перед сном.

Она потрогала Алешкин лоб, сказала папе, чтобы много не курил, взяла полотенце, и мы наконец пошли купаться.

На карьере мама сначала сказала: «Какая прелесть!», а потом долго повизгивала на берегу, пробуя воду то рукой, то ногой. А потом отважилась и с разбега, чтобы не передумать, плюхнулась в озеро. И теперь уже визжала от восторга.

Вода была теплая, как то молоко, которое мы только что пили. Мы плавали, пока не стемнело, и пришли домой почти что ночью.

Папа курил на ступеньках.

– Зря ты не пошел, – сказала мама. – Такая прелесть. Я от восторга резвилась, как дитя.

– Я отсюда слышал, – усмехнулся папа. – Даже испугался, что на тебя лягушки напали, так ты орала.

Я сказал им поскорей «спокойной ночи» и полез на чердак. Алешка сразу начал шептать мне в ухо:

– Сначала он все время спрашивал: «Алеха, ты спишь?»

– А ты?

– Я долго терпел. А потом надоело. Говорю: «Сплю, сплю, только ты меня все время будишь».

– А он?

– А он успокоился и давай кассеты с ужастиками крутить. Все подряд. Только как-то странно, Дим. Он их почти не смотрел, а все время прокручивал эти… как их… ну, текст.

– Титры?

– Ага. И все что-то бормотал.

– Что именно?

– Неразборчиво. Иногда только слышалось: «Ага, вот еще, и еще…» Чего-нибудь понимаешь?

– Нет, – признался я. – А ты?

– Я думаю, нужно в этот спичечный коробок заглянуть. Который он на рынке подобрал. Там наверняка какой-нибудь пароль находится. Тогда и разберемся…

– Кончайте шептаться, – послышались снизу одновременно два голоса, мужской и женский.

– Это ветер в листве, – сказал Алешка. И зашептал мне в другое ухо: – Только я к папе в карман не полезу. Это нечестно. Все-таки родной человек.

– А к чужому можно, да? – зашептал я в его ухо. – Это честно?

– Тоже не очень, – дипломатично отшептался Алешка. – Но все-таки не так.

– Ладно, – сказал я, – что-нибудь придумаю.

Мы еще полчасика поглазели в бинокль на Мрачный дом, ничего нового не узнали – стоит себе на старом месте. И хранит свои старые тайны.

А засыпая, я придумал, как заглянуть в папин коробок.

Но самое обидное – когда проснулся, забыл. И долго лежал, глядя на изнанку крыши над головой, где уже появились пауки со своей паутиной, и слушая, как мама внизу гремит посудой и готовит завтрак. И ворчит на папу, что он курит натощак.

– Это чтобы голод перебить, – оправдался папа. – Шашлычка хочется.

– Овсянка, сэр! – сказала мама вредным голосом. – Поднимай ребят.

Когда на завтрак овсянка, то хочется спать до обеда. Но я вскочил и разбудил Алешку, потому что папины слова про шашлык напомнили мне мою идею про спичечный коробок.

После завтрака, который мы с трудом перенесли, я взялся за грабли и стал скрести участок, собирая сухие опавшие ветки с берез, стружки и щепки от нашего строительства и папины окурки.

– Что это с тобой? – удивилась мама. – То не допросишься целый день, а то вдруг сам за грабли взялся? Не заболел?

– Это его овсянка вдохновила, – предположил папа. – Я тоже от нее зверею.

– Поговорите мне, – пригрозила мама. – Я ваш бунт манной кашей подавлю.

За всеми этими разговорами Алешка по моему плану пробрался в дом и спрятал все спички. К этому времени я сгреб мусор в кучу и сказал:

– Леха, принеси спички.

Мой брат опять пошел в дом, долго там копался и высунулся в окно:

– А их нет нигде. Кончились опять.

– Вы что, едите их, что ли? – рассердилась мама.

– А что? – вставил папа. – После овсянки я вполне могу…

Но мама так на него взглянула, что он сразу же нырнул за газету.

– Пап, дай спички, – попросил я невинно.

Не глядя на меня, он вынул из кармана зажигалку.

– Ну, пап, – проныл я, – сам ведь учил – костер зажигалками не разводят.

– Ах да. – Папа, опять же не отрывая глаз от газеты, похлопал себя по карманам и протянул мне спички. – Только верни, не забудь.