Р. Стайн - Проклятие гробницы фараона Страница 7

— Но дядя Бен сказал… — начал я.

— Мы не пойдем далеко, — не дала она мне договорить и ехидно усмехнулась: — Если ты боишься.

Я скорчил ей рожицу. Впрочем, она этого не заметила, потому что любовалась своим отражением в зеркале.

— Хорошо, — согласился я. — Идем в музей. Твой отец сказал, что он всего в паре кварталов отсюда.

Я больше не собирался уступать. Если она хочет ослушаться отца и пойти на улицу, отлично. Но с этой минуты, решил я, никаких повторений вчерашнего… никогда!

— В музей? — Сари сморщила нос. — Ну… так уж и быть. — Она повернулась ко мне. — Нам же двенадцать, в конце концов. Мы не младенцы и можем гулять где хотим.

— Ага, — сказал я. — Я оставлю дяде Бену записку, напишу, куда мы идем — на тот случай, если он вернется раньше нас. — Я подошел к столу и взял ручку и маленький лист бумаги.

— Если ты боишься, Гейби, мы можем просто прогуляться вокруг гостиницы. — Сари искоса посмотрела на меня, чтобы оценить, как я на это отреагирую.

— Ни за что! — твердо сказал я. — Мы идем в музей. Если ты, конечно, не боишься.

— Ни за что! — собезьянничала Сари.

— И не называй меня Гейби, — напомнил я.

Я написал записку дяде Бену. Затем мы на эскалаторе спустились в холл. У молодой женщины за стойкой мы разузнали, где находится музей. Нужно было повернуть за гостиницей направо и пройти два квартала.

Когда мы вышли на залитую солнцем улицу, Сари вдруг заколебалась.

— Ты уверен, что мы поступаем правильно?

— Да что может случиться плохого? — спросил я.

7

— Пошли. Нам сюда, — сказал я, жмурясь от яркого солнца.

— Жарко, — пожаловалась Сари.

Улица была полна народу и очень шумной. Из-за автомобильных сирен нельзя было ничего расслышать.

Водители нажимали на клаксоны в ту минуту, когда заводили мотор, и не отпускали их, пока не прибывали в пункт назначения.

Мы с Сари держались рядом, пробираясь в толпе, запрудившей тротуар. Народ тут был самый что ни на есть разнообразный.

Мужчины в деловых костюмах шли рядом с мужчинами, которые, как мне показалось, были одеты в мятые белые пижамы.

Мы видели женщин, похожих на тех, которых можно было встретить на любой улице в Америке, — в ярких леггинсах, стильных юбках, слаксах или джинсах. За ними шли другие женщины — одетые в длинные развевающиеся черные платья, а их лица были закрыты плотной черной паранджой.

— Этого уж точно у нас не встретишь! — воскликнул я, стараясь перекричать гул автомобилей.

Я был так увлечен разглядыванием пестрой толпы, что почти не смотрел на дома. И прежде чем я вспомнил об этом, мы уже стояли перед музеем — возвышающимся над улицей высоким каменным строением, к которому вела длинная лестница.

Мы взобрались по ступеням и вошли в вертящуюся дверь музея.

— Как здесь тихо! — вполголоса удивился я. Было так чудесно скрыться от гудящих сирен, переполненных тротуаров и кричащих людей.

— Почему, как ты думаешь, они так часто нажимают на гудок? — спросила Сари.

— Местный обычай, — сказал я.

Мы остановились и огляделись.

Мы стояли в центре огромного холла. По обеим его сторонам поднимались высокие мраморные лестницы. Уходящий вдаль коридор окаймляли двойные белые колонны, а на огромной фреске на стене справа был запечатлен вид сверху на пирамиды и Нил.

Мы немного постояли, восхищаясь рисунком. Затем прошли к задней стене и спросили служительницу, как найти зал с мумиями. Она одарила нас милой улыбкой и на отличном английском предложила подняться по правой лестнице.

Наши кроссовки громко топали по сверкающему мраморному полу. Лестница, казалось, никак не кончится.

— Словно мы занимаемся альпинизмом, — пожаловался я на полпути.

— Давай наперегонки. — Сари улыбнулась и бросилась вперед, прежде чем я успел хоть что-то сказать.

Разумеется, она опередила меня на десять ступеней.

Я ждал, что она назовет меня улиткой, или черепахой, или как-то еще, но она уже отвернулась и разглядывала экспонаты.

Темный с высоким потолком зал казался неимоверно огромным. Прямо перед входом стояла стеклянная витрина. Внутри был подробно выполненный макет из дерева и глины.

Я подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть его. Там были фигурки сотен рабочих, которые тянули по песку к недостроенной пирамиде огромные известняковые блоки.

В зале было несколько больших каменных статуй, саркофагов, витрины со стеклом, керамикой и предметами, найденными на месте раскопок.

— То, что надо! — радостно воскликнул я, кидаясь к первой витрине.

— Ох! Что это? Какая-то гигантская собака, — сказала Сари, указывая на огромную старую у стены.

У этого существа была голова свирепого пса и тело льва, глаза зорко вглядывались вперед. Казалось, оно готово было наброситься на любого, кто окажется рядом.

— Такие изваяния ставили перед могилами, — пояснил я. — Чтобы защитить свои гробницы и отпугнуть грабителей.

— Как сторожевые псы. — Сари подошла ближе к древнему изваянию.

— Иди сюда, здесь мумия! — позвал я, наклонившись над каменным гробом. — Смотри!

Все еще оглядываясь на огромные скульптуры, Сари подошла ко мне.

— Угу. Это мумия, — согласилась она спокойно. Подозреваю, что она видела их намного чаще, чем я.

— Она такая маленькая, — удивился я, глядя на желтоватые полоски ткани, туго обтягивающие голову и тело.

— Наши предки были карликами, — ответила Сари. — Как думаешь, это мужчина или женщина?

Я глянул на табличку.

— Здесь написано, что мужчина.

— Они явно не перерабатывали, — сказала Сари и засмеялась своей шутке.

— Знаешь, какой это огромный труд — запеленать тело! — Я разглядывал тщательно перевязанные руки мумии, скрещенные у нее на груди. — Я наряжался мумией на Хэллоуин, и мне потребовалось десять минут, чтобы снять костюм!

Сари поцокала языком.

— А знаешь ли ты, как изготавливали мумии? — спросил я, обходя вокруг, чтобы посмотреть на мумию с другой стороны. — Сначала удаляли мозг.

— Ох, прекрати! — Сари скорчила брезгливую гримасу.

— Разве ты не слышала об этом? — Я обрадовался, что владею замечательными сведениями, которых она не знает.

— Пожалуйста, довольно! — Сари подняла руку, будто хотела оттолкнуть меня.

— Но это интересно, — настаивал я. — Мозг удаляли первым. У них был специальный инструмент — вроде длинного узкого крючка. Его проталкивали через труп в голову и двигали вперед-назад, пока мозг не превращался в желе.

— Перестань! — взмолилась Сари, зажимая уши.

— Затем брали длинную ложку, — злорадно продолжал я, — и потихоньку вытаскивали мозг.

Я сделал зачерпывающее движение рукой.

— Черпали и вытаскивали все через нос, — повторил я. — Иногда вырывали глаз и тогда ложку вынимали через глазницу.

— Гейб… я не шучу! — вскричала Сари. Она выглядела так, словно ее сейчас стошнит. Она была зеленого цвета!

Мне это очень понравилось.

Я и не думал, что Сари отличается брезгливостью. Но сейчас от моих слов ей стало плохо.

«Великолепно, — подумал я. — Нужно запомнить этот метод».

— Это правда, — упорствовал я, не в силах сдержать улыбки.

— Заткнись, — пробормотала Сари.

— Разумеется, так было не всегда. Иной раз голову отрезали, вытаскивали мозг через шею и возвращали голову обратно на место. Ее просто прибинтовывали, как мне кажется.

— Гейб…

Все это время я не отрывал глаз от Сари, проверяя ее реакцию. Ей становилось все хуже и хуже. Она уже тяжело дышала. Я даже подумал, что сейчас она расстанется с завтраком. И если это произойдет, я никогда не позволю ей забыть об этом!

— Мерзость какая. — Голос Сари звучал очень глухо, словно доносился из-под толщи воды.

— Но это правда, — сказал я. — Неужели твой отец никогда не рассказывал тебе, как делали мумий?

Сари покачала головой:

— Он знает, что я не люблю…

— Подожди, вот я расскажу тебе, что делали с кишками, — сказал я, наслаждаясь затравленным и в то же время удивленным выражением ее лица. — Древние египтяне помещали их в горшки и…

Внезапно я понял, что удивление было вызвано не моими словами.

Сари всматривалась во что-то за моей спиной.

Оглянувшись, я сразу увидел, что привлекло ее внимание.

В зал вошел мужчина и остановился перед витриной с экспонатами. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто это.

Это был Ахмед, тот странный молчаливый египтянин с завязанными хвостом волосами, который так недружелюбно встретил нас в пирамиде. Он был одет в те же свободного покроя белые брюки и рубашку с алым шейным платком. И выражение его лица было таким же хмурым. Даже злым.

Мы с Сари одновременно отошли от саркофага, и Ахмед, поглядывая то на одного, то на другого, шагнул к нам.