Александр Власов - Тайна девятки усачей Страница 7

Ребята подхватили его на крыльце под руки. Вовка надул щёку и пробарабанил пальцами короткий марш. Гриша открыл заднюю дверцу машины. Санька поднялся по железной лесенке и очутился в… зубоврачебном кабинете. В фургоне стояла привинченная к полу бормашина. На стенах висели белые ящички с гнёздами для инструментов.

— Садись, мальчик! — услышал Санька и без колебаний сел в кресло.

Только сейчас он заметил тоненькую невысокую девушку в белом халате. Саньке показалось, что она чуть постарше его самого. «Не выдернуть ей! Замучает!» — ужаснулся он, но покорно раскрыл рот.

Мальчишки остались снаружи фургона и насторожённо прислушивались к доносящимся изнутри звукам.

В «летучке» было тихо, лишь металлически позвякивали инструменты. Вовка дотянулся до окна и попробовал заглянуть внутрь фургона. Но матовое стекло надёжно ограждало от любопытных взглядов.

Прожужжала бормашина и тотчас умолкла. Из кабины вышел шофёр, посмотрел на мальчишек и спросил:

— Ждёте?.. Сейчас начнётся!

— Что начнётся? — не понял Вовка.

— Концерт! — улыбнулся водитель. — Ваш дружок исполнит арию «Не тяни меня за зуб».

— А ему, может, и не будут дёргать! — сказал Гриша.

— Будут! — уверенно произнёс шофёр. — Раз бормашина молчит — обязательно будут!

Водитель оказался пророком. Не успел он предсказать Санькину судьбу, как в фургоне раздался глубокий горловой звук. Санька выкрикнул всего один слог: не то «ма», не то «па», но сколько чувства было заключено в нём!

Потом прозвучал мягкий успокаивающий голос:

— Всё-всё!.. Уже всё!.. Пополощи!.. Тут у тебя ещё два зуба шалят, но их подлечим в следующий раз. Хорошо?

— Ага! Ага! — поспешил согласиться Санька.

— Дать тебе зуб на память?

— А ну его!..

Что-то щёлкнуло — это упал в урну вырванный зуб, а через минуту открылась дверь, и Санька спустился на землю. «Замороженная» десна не болела, но он чувствовал какую-то слабость и озноб. Ноги были ватными.

— Мальчики! — показываясь в дверях фургона, сказала девушка-врач. — Давайте я вас быстренько осмотрю в порядке профилактики!

Мальчишки испуганно отпрянули от машины.

— Спасибо! — за всех ответил Мишук. — У нас зубы не болят!

И ребята поспешно скрылись в Санькиной избе.

Зуб был выдернут, но болезнь ещё только начиналась. В тот день Санька так и не вышел из дому. К вечеру у него подскочила температура.

Когда председатель колхоза на газике подкатил к силосной траншее, он застал на работе лишь восьмерых мальчишек.

— Поредели ряды боевые! — произнёс он, грузно вылезая из машины. — Что у него — все зубы подряд вытаскивают?

— Горло у него ещё прихватило! — ответил Мишук.

— Рыбка, значит, подвела? — усмехнулся Павел Николаевич и, вытащив из-под сиденья стальной метр, подошёл к траншее. — Посмотрим, во что эта рыбка обошлась колхозу… Когда получили задание?

— Позавчера утром! — сказал Мишук.

Председатель спустился вниз и измерил длину, ширину и глубину обоих отрезков траншеи — справа и слева от ямы.

— Не хватает до нормы! — сказал он Мишуку.

— А воду считали? — спросил звеньевой.

Павел Николаевич прищурился, окинул взглядом яму:

— Сколько вёдер?

— Миллион! — выпалил Вовка.

Председатель улыбнулся:

— Снимаю свои обвинения!..

Неожиданное подкрепление

Наступил день, когда у силосной траншеи утром собралось опять всё звено.

Санька держался степенно. Сначала он осмотрел траншею. Ребята здорово поработали без него. От старой силосной ямы не осталось и следа. Вместо неё тянулся глубокий ров.

— Ну как? — спросил Мишук и с гордостью посмотрел на высокие отвалы земли и глины, возвышавшиеся по бокам траншеи.

— Рванули крепко! — ответил Санька. — А ну, поднажмём ещё! — И он, подхватив лопату, спрыгнул на дно рва.

Навык — дело великое. Мальчишки уже привыкли орудовать лопатами. Траншея быстро углублялась. Санька тоже старался вовсю. К полудню дневная норма была выполнена. Объявили перерыв.

— Что после обеда будем делать? — спросил Мишук и как-то особенно посмотрел на ребят.

Была у них договорённость — в день выздоровления Саньки сделать ему сюрприз: начать поиски тайника под мостом.

Все оглянулись на Саньку.

— Можно ещё поработать, — самоотверженно произнёс он.

— А можно и к мосту сходить, — загадочно улыбнулся Вовка.

— Решай! — сказал Мишук.

— Я — как все! — ответил Санька.

— К мосту! К мосту! — закричали ребята…

После обеда мальчишки с ломами и лопатами пришли на речку. Про рыбную ловлю на этот раз никто и не вспомнил. Все девять усачей забрались под настил и, пригнув головы, огляделись.

Под мостом, как в погребе, стоял полумрак. От воды тянуло холодком. Голоса звучали глухо. На сырой чёрной земле обоих берегов росли редкие бледные стебельки, никогда не видевшие солнца. Дно речки под настилом круто уходило из-под ног. И хотя здесь было нешироко, чувствовалось, что на середине можно окунуться с головой.

Трудно искать, когда не знаешь, где и что надо искать. И Санька немножко растерялся, когда Вовка спросил:

— Что делать будем?

— Я думаю… — неуверенно начал Санька.

— Есть! — прозвучало под мостом.

Это крикнул Гриша. Он стоял напротив Саньки на другом берегу и рассматривал что-то на земляном склоне.

Вода забулькала под ногами ребят: все бросились к Грише. Санька тоже не раздумывал. Он плюхнулся животом в речку и в два гребка перемахнул её.

Гриша держал в руке конец тёмно-зелёной медной проволоки. Второй конец уходил в землю.

— Дайте лопату! Лопату! — вскричал Санька.

Но копать не пришлось. Гриша легонько потянул за проволоку, и она, вспарывая сырой чернозём, побежала вверх — к настилу. На склоне берега осталась рваная бороздка. В руках у Гриши был теперь уже трёхметровый кусок проволоки. Другой конец вёл под самые брёвна моста. Гриша потянул ещё раз, но проволока больше не поддавалась.

— Надо поднять одно бревно! — предложил Санька. — Потом положим на место!

Мальчишки высыпали на мост. Сёма поддел ломом крайнее бревно и выковырнул его из гнезда. Здесь было жилище целой армии разнокалиберных жучков. Они суетливо засновали туда-сюда, сердито поводя усиками. Дождевые черви спешили укрыться в своих потаённых норках. Тут же, в длинной вмятине от бревна, виднелась и проволока. Узкой зелёной змейкой бежала она к крайнему рельсу, на котором Дима Большаков оставил свою подпись.

— Что я говорил! — воскликнул Санька. — Всё понятно! Где буквы — там и тайник! Он в брёвнах или на рельсе спрятан!

Теперь никто, даже рассудительный и осторожный Мишук, не сомневался, что эта старая проволока указывает путь к тайнику. И хотя она, не добежав до крайнего рельса, кончилась, ничего не могло остановить мальчишек. Сёма втыкал лом между брёвен и откатывал их одно за другим к берегу. В воду падали грязь, слежавшиеся куски земли, обломки гнилого дерева, старые почерневшие щепки. Река неутомимо уносила прочь этот мусор.

Ребята, позабыв обо всём на свете, стремились поскорее добраться до бревна, под которым на боковом рельсе Дима выпилил когда-то буквы.

— Давай! — кричали мальчишки.

И Сёма выворачивал и откатывал к берегу очередное бревно.

— Давай!

От настила отрывалось новое бревно.

— Давай!

Лом легко входил между прогнивших брёвен. Полоса нетронутого настила сужалась, а у того берега, откуда мальчишки начали поиски, мост представлял собой груду перевёрнутых кругляков, брошенных как попало на стальные перекладины.

Сёма откатил ещё пару брёвен.

— Стой! — крикнул Санька. — Дошли, кажется!

Он сел верхом на оголившуюся часть рельса, провёл рукой по обращённой к воде поверхности, нащупал буквы и предупредил:

— Под следующим бревном!.. Смотрите в оба!

Сёма осторожно отковырнул бревно. Под ним ничего не было.

— Ещё одно! — скомандовал Санька.

Следующее бревно ничем не отличалось от всех других.

Но Санька не был обескуражен. Посмотрев на разочарованные лица мальчишек, он сказал:

— Внутри надо искать!.. Знаю даже что — записку или карту!

— Бумага истлела бы давно! — возразил Вовка.

— А ты не слышал, как это делается? — сердито раздувая ноздри, спросил Санька. — Бумагу кладут в гильзу и забивают в дерево! Сто лет пролежит — и сохранится!.. Эх, топор бы!..

Топора с собой не взяли.

— Ломом! — сказал Гриша. — Сёма, трахни! Надо бревно расколоть пополам!

Сёма ударил остриём лома в самую середину бревна. Полетели гнилушки.

— Ещё!

Сёма ударил второй раз. Что-то хрупнуло. Гнилое бревно разломилось на две части, но не вдоль, а поперёк. Один кусок с плеском упал в воду.