Р. Стайн - Возвращение мумии Страница 7

Поразительнее же всего была печать, запиравшая дверь — голова рычащего льва, отлитая из чистого золота. В свете прожекторов она сияла, подобно солнцу.

— Золото, оно мягкое, — сказал моему дяде один из рабочих. — Сбить такую печать — пара пустяков.

Дядя Бен положил на землю свой каменный молот. Долго смотрел он на рычащую голову льва, а потом повернулся к нам.

— Они считали, что лев сможет отпугнуть взломщиков, — пояснил он. — Похоже, это и впрямь помогало. До сегодняшнего дня.

— Доктор Хассад, я должна сфотографировать момент снятия печати, — подошла к нему Нила. — Вы должны мне это позволить. Нельзя не запечатлеть столь важный момент.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Ну… хорошо, — согласился он.

Она благодарно улыбнулась и взяла камеру наизготовку.

— Спасибо, Бен.

Рабочие отошли назад. Один из них вручил дяде Бену молот и изящный инструмент, напоминающий скальпель хирурга.

— Эта честь принадлежит вам, доктор Хассад, — сказал он.

Дядя Бен поднял инструменты и подошел к печати.

— Когда я взломаю печать, мы откроем дверь и войдем в комнату, которую никто не посещал вот уже четыре тысячи лет, — провозгласил он.

Нила поднесла камеру к глазу, осторожно отлаживая объектив.

Мы с Сари подошли к рабочим.

Золотой лев, казалось, засиял еще ярче, когда дядя Бен занес над ним свои инструменты. В туннеле воцарилась мертвая тишина. Я буквально чувствовал повисшее в воздухе напряжение.

Какой волнующий момент!

Я понял, что стою не дыша. Тихо, протяжно выдохнул и снова набрал в грудь побольше воздуха.

Взглянул на Сари. Она застыла на месте, нервно покусывая нижнюю губу и держа руки по швам.

— Кто-нибудь хочет есть? Может, ну его все к черту? Пойдем лучше за пиццей! — сказал дядя Бен.

Мы все так и грохнули.

Такой уж он человек — мой дядя Бен: способен отколоть дурацкую шутку даже в самый волнующий момент своей жизни.

Снова воцарилась напряженная тишина. Лицо дяди Бена сделалось серьезным. Он снова повернулся к древней печати. Приставил к ней маленький скальпель.

Затем он начал поднимать молот.

И тогда чей-то голос прогремел:

— ПРОШУ, ДОЗВОЛЬТЕ МНЕ ПОКОИТЬСЯ С МИРОМ!

12

Я испуганно вскрикнул.

— ДОЗВОЛЬТЕ МНЕ ПОКОИТЬСЯ С МИРОМ! — повторил гулкий голос.

Дядя Бен опустил скальпель. Он повернулся, широко раскрыв глаза от удивления.

Я понял, что голос доносится откуда-то сзади. Обернувшись, я увидел незнакомца, наполовину скрытого во мраке туннеля. Он приближался к нам уверенным, размашистым шагом.

Это был долговязый мужчина, такой высокий, что в низком проходе ему приходилось горбиться. Совершенно лысый, если не считать бахромы волос за ушами, с тощим лицом и недружелюбной гримасой, застывшей на тонких губах.

Одет он был в идеально отутюженную куртку-сафари поверх рубашки с галстуком. Его маленькие черные глазки, похожие на изюминки, взирали на моего дядю с негодованием. Я задался вопросом, чем питается этот человек и питается ли вообще. Уж больно он был тощий — ни дать ни взять ожившая мумия!

— Омар!.. — начал дядя Бен. — Не ждал тебя из Каира.

— Дозвольте мне покоиться с миром, — повторил доктор Филдинг, на этот раз тише. — Это слова царевича Хор-Ра. Высеченные на древнем камне, что мы нашли месяц назад. Такова была последняя воля царевича.

— Омар, мы это уже проходили, — устало вздохнул дядя Бен. Он опустил молот и скальпель.

Доктор Филдинг протолкнулся мимо меня и Сари, словно нас тут и вовсе не было. Он остановился перед моим дядей и провел ладонью по лысому затылку.

— В таком случае, как же ты осмелился ломать печать? — спросил он сурово.

— Я ученый, — произнес дядя, отчеканивая каждое слово. — Я не могу позволить суеверию вставать на пути открытий, Омар.

— Я тоже ученый, — отвечал доктор Филдинг, обеими руками затягивая на шее галстук. — Но я не желаю осквернять эту древнюю гробницу. Я не желаю идти против воли царевича Хор-Ра. Также я не желаю называть заклинание, высеченное иероглифами, пустым суеверием.

— Вот в этом мы с тобою расходимся, — мягко сказал дядя Бен. Он показал на четверых рабочих. — Мы потратили слишком много месяцев, слишком много лет, чтобы остановиться на пороге открытия. Мы пойдем дальше, Омар. Мы должны пройти остаток пути.

Доктор Филдинг пожевал губу. Он показал на дверь.

— Посмотри, Бен. Здесь те же самые иероглифы, что и на камне. И то же предостережение. «Дозвольте мне покоиться с миром».

— Знаю, знаю, — нахмурился дядя.

— Предупреждение недвусмысленное, — горячо продолжал доктор Филдинг, глядя на моего дядю сузившимися глазками-изюминками. — Если кто-то нарушит покой царевича, если кто-то пять раз повторит древние слова, начертанные в гробнице — мумифицированный царевич вернется к жизни, горя жаждой мести тем, кто его потревожил.

От этих его слов я содрогнулся. И покосился на дядю Бена. Почему он никогда не рассказывал нам с Сари об угрозе царевича? Почему ни словом не обмолвился о предостережении, найденном ими на древнем камне?

Быть может, он не хотел нас пугать?

Быть может, боялся сам?

Нет. Не может быть.

Он совсем не казался испуганным теперь, споря с доктором Филдингом. Они явно препирались на эту тему и прежде. И я видел, что доктору Филдингу ни за что не отговорить моего дядю от намерения взломать печать и войти в гробницу.

— Я тебя в последний раз предупреждаю, Бен, — произнес доктор Филдинг. — Ради всех нас… — Он махнул рукой в сторону рабочих.

— Суеверие, — отвечал дядя Бен. — А суеверия меня не остановят. Я ученый. — Он снова поднял скальпель и молот. — Печать будет сломана.

Доктор Филдинг возмущенно всплеснул руками.

— Я в этом не участвую, — заявил он. Он отвернулся от дяди Бена, едва не стукнувшись головой о потолок туннеля, поспешил прочь, что-то бормоча себе под нос, и вскоре исчез в темноте.

Дядя Бен сделал несколько шагов ему вслед.

— Омар? Омар!

Но шаги доктора Филдинга уже затихали вдали — он направлялся к выходу из пирамиды.

Дядя Бен со вздохом наклонился ко мне.

— Не доверяю я этому человеку, — прошептал он. — Он ведь не из-за старых суеверий так переживает. Он открытие мое присвоить хочет. Потому-то и надеялся уговорить меня не открывать дверь.

Я не знал, что и ответить. Дядины слова привели меня в ужас. Я-то считал, что у ученых есть незыблемые правила касательно чужих открытий.

Дядя Бен шепнул что-то Ниле. После чего подошел к рабочим.

— Если кто-то согласен с доктором Филдингом, — сказал он им, — можете уйти прямо сейчас.

Рабочие переглянулись.

— Наверняка все слышали о предостережении на двери погребальной камеры. Я никого не хочу загонять туда против воли, — продолжал дядя Бен.

— Но мы так трудились… — произнес один из мужчин. — Не можем же мы все бросить. Выбора у нас нет. Мы обязаны открыть эту дверь.

На лице дяди появилась улыбка.

— Согласен, — сказал он и снова повернулся к золотой печати.

Я взглянул на Сари и обнаружил, что она сверит меня взглядом.

— Гейб, если ты испугался, папа охотно позволит тебе уйти, — прошептала она. — Не стесняйся.

Она никогда не уймется!

— Я остаюсь, — шепотом ответил я. — Но если хочешь, чтобы я проводил тебя обратно в палатку — только скажи.

Громкое «КЛИНК!» заставило нас обоих снова повернуться к двери. Дядя Бен сбивал золотую печать. Нила держала фотоаппарат наготове. Рабочие напряженно застыли, наблюдая за каждым движением дяди Бена.

Дядя Бен работал медленно, аккуратно. Он поддел скальпелем древнюю печать и осторожно пытался ее отбить.

Через несколько минут печать упала ему в руки. Нила сосредоточенно отщелкивала снимок за снимком. Дядя Бен осторожно передал печать одному из рабочих.

— Не вздумай ее прикарманить, — пошутил он. — Это сделаю я!

Все засмеялись.

Обеими руками дядя Бен взялся за край двери.

— Я пойду первым, — объявил он. — Если через двадцать минут не вернусь, можете сказать, что доктор Филдинг был прав!

Снова всеобщий смех.

Двое рабочих подошли к дяде Бену, чтобы помочь ему с дверью. Они уперлись в нее плечами и поднатужились.

Дверь не поддавалась.

— Пожалуй, петли давненько не смазывали, — прокомментировал дядя Бен. — Последний раз, шутка ли, четыре тысячи лет назад.

Еще несколько минут они осторожно орудовали киркой и зубилом, высвобождая дверь. Затем они предприняли вторую попытку, упершись в тяжелую дверь плечами.

— Да! — вскричал дядя Бен, когда дверь сдвинулась на дюйм.

Потом еще на дюйм. И еще на дюйм.

Все устремились вперед, горя желанием заглянуть в древнюю гробницу.

Двое рабочих переместили тяжелые прожектора, направив их в дверной проем.