Нонна Ананиева - Жандармский дворик Страница 7

– На вокзал! – сказал мужчина.

Тот, который нёс чемодан, погрузил его на коляску, и она тронулась.

– Господин Дангауэр поехал к своему другу. У него в портфеле лежит одна очень важная вещь, доставшаяся ему от старого немца, аптекаря, державшего свою аптеку в Москве ещё со времён Лефорта. Старик вручил её Дангауэру перед самой своей смертью. Это очень важная вещь, – Рару обвёл всех глазами и медленно произнёс, – мы приехали за ней.

Генрих уставился на удаляющуюся коляску, пытаясь что-то вспомнить.

– Рару, я знаю, куда он едет… – начал Генрих и тут же увидел, как за экипажем пристроилось фиолетовое облачко, еле различимое. – Смотрите, жуки его преследуют!

– В этом-то всё и дело, – сказал грустно Рару, – им тоже нужен этот Золотой диск.

– А что это за диск? – спросил Лёша.

– Это древний Золотой диск размером… – инопланетянин задумался, подбирая нужное сравнение.

– Может, с тарелку? – спросила Икара.

– Нет, скорее, с чайное блюдце, – уточнил он и улыбнулся. – В середине есть главная точка, на которую надо навести солнечный луч и прочитать правильную просьбу. Если Солнце захочет, то в воздухе появится прозрачный экран, и там будет написано то, что нам надо. Говорят, вместо слов там может появиться лик, с которым можно разговаривать. Но такое было всего один раз, ещё до того, когда начался эксперимент с заселением Земли. Миллионы земных лет назад.

– Я знал Ральфа с первых дней, как приехал в Россию. Он мне был как отец, – вдруг сказал Генрих, явно вспоминая, когда он был Дангауэром.

– Ты хочешь сказать, ты ему доверял? – спросил Лёша.

– Да. Он принёс мне свёрток. Я развернул ткань и увидел каменный футляр. На нём были выбиты фигурки птиц. Это оказались любимые птицы древних инки – тинаму, но Ральф сказал, что то, что находится внутри этого футляра, намного древнее народа инки. Просто инки были последними, кто владел этим сокровищем.

– Инки? – удивилась Икара, – что-то знакомое, но откуда я это знаю, трудно понять.

– Поехали дальше, – сказал Рару.

Кирди поднялась и почти сразу спустилась на новом месте.

Это был другой город – не Москва. Они приземлились недалеко от очень красивого дома. Икара сразу загляделась на дом. Цветущий необычный палисадник, ажурная ограда, беседка на углу, гранёная башня с куполом, окна разных размеров и странная выпуклая стеклянная стена в железном каркасе. Да и сами стены были такие интересные: из разных камней и с разной отделкой.

– Настоящий дом, – вздохнула в восхищении Икара. – Кто же здесь живёт, Рару, ты не знаешь?

– А ты посмотри повнимательнее, – ответил Рару.

Икара задумалась.

– Парадный вход ведёт в здание не с улицы, а со стороны небольшого дворика, так? – спросила она Рару.

– Вспоминай, вспоминай.

– От тамбура открывается вся большая анфилада.

– Что открывается? – переспросили мальчики.

– Анфилада включает вестибюль, – она пропустила их вопрос и продолжила, – аванзал, большой зал и зимний сад. Вот что в этой стеклянной стене – там зимний сад! – радостно воскликнула Икара. – Центральное звено анфилады – зал, где она устраивала приёмы и репетировала. Там жила балерина! Я строила этот дом, то есть строил…. – она опять задумалась и даже свела брови, – да, я… была архитектором.

– А это Санкт-Петербург, – сказал Лёша.

– В этом доме жила Матильда Кшесинская – самая известная балерина Мариинского театра. Дом, который я построил для неё, был лучшим моим творением.

– Да, ты права, Икара, ты вспомнила. Главным архитектором этого дома был Александр Иванович фон Гоген. И там, действительно, жила Кшесинская, балерина, очень близкая царскому двору, дружившая с самим Николаем II, с великими князьями. Это важно.

– Важно для кого? – спросил Лёша. Он оживился.

– Для нашей с вами истории, – ответил задумчиво Рару. – У Николая Второго, последнего русского царя, был единственный наследник Алексей, на которого они с царицей очень надеялись и очень за него боялись. Он был болен гемофилией.

– Чем-чем? – спросили все.

– Ну это такая болезнь крови у людей, которая передаётся по наследству. Нарушается процесс свёртываемости крови, происходят кровоизлияния в суставы, во внутренние органы. Ушибы и царапины очень опасны и проходят долго и больно. Царевича нельзя было вылечить, и любая серьёзная царапина могла стоить ему жизни. Царь с царицей это знали, но, как все родители, мечтали о чуде, об его излечении.

– А у тебя, Рару, есть кровь? – спросила Икара.

– Есть. Она светлее, чем ваша, и не жидкая.

– А какая? – хором спросили все.

– Ну как сказать… Она похожа на желе. Она не капает, если я порежу сосуд. У нас всё похоже, но уже не так, как у вас. Для нас главное, чтобы мы могли заряжаться от Солнца. Оно даёт нам все жизненные силы – и питание тоже.

– Вспомнила! У инки был главный бог – бог Солнца Инти. В их самом красивом и могущественном городе Куско был построен храм Кориканча. Это было необыкновенное сооружение. Это я вам говорю как архитектор.

Все захихикали.

– И что там было такого необыкновенного? – спросили мальчики, им становилось всё интереснее.

– Окна, двери, стены, крыши, полы, потолки, культовые предметы – всё было из золота! Возле храма находился двор Интипампа (золотое поле), а в нём как будто росли изготовленные из золота деревья, растения, травы, цветы, летали бабочки, паслись олени, ходили пастухи. Всё это было сделано в натуральную величину и всё двигалось при помощи искуснейших механизмов, природу которых так никто и не постиг. Второго такого места в мире не было. Сейчас этого храма уже нет. Его разграбили. Я знал одного англичанина, тоже архитектора, он много мне рассказывал про Южную Америку.

– Самое главное, – добавил Рару к Икариным воспоминаниям, – что в центре храма находился многометровый Золотой диск, символ Бога Солнца Инти. Этот диск и все рисунки и знаки, которые там были изображены, сделали не инки – они были даны людям из космоса. Там была написана история Земли так, как её запланировали космическим разумом, или Главным и Вечным Творцом. Мы знаем, что до Большого Перехода Земле остался один век, всего каких-то сто земных лет – а это очень мало.

– Подожди, ты откуда считаешь про эти сто лет? С какого места? – спросил Генрих.

– С того, откуда я вас взял с Земли на корабль.

– Значит, Переход должен состояться в тридцатые годы двадцать первого века? Но мы же не доживём!

– Ты опять за старое, – поправил его Лёша.

– Действительно, – поддакнула Икара. – Ты же к этому времени уже сможешь сто раз перевоплотиться, а память в глубине головы останется.

Генрих посмотрел на сестру самым своим противным взглядом. Он так смотрел, когда ему не нравилось, как Икара себя ведёт. Но папы с мамой тут не было, так что жаловаться было некому, и Икара немного осмелела. Тем более что сейчас она была настоящим архитектором, да ещё и знаменитым. Ей тут же вспомнились здания, которые она спроектировала. Александр Иванович фон Гоген построил в Санкт-Петербурге церковь, мечеть, больше десятка роскошных особняков и доходных домов, музей Суворова, здание Академии Генштаба, усадьбы и, конечно, памятник русскому миноносцу «Стерегущий». Над памятником он работал вместе с Костей, точнее, со знаменитым скульптором Константином Васильевичем Изенбергом. Идея была его.

– На рассвете 10 марта 1904 года эскадренные миноносцы «Стерегущий» и «Решительный» возвращались в Порт-Артур после ночной разведки, – Икара решила рассказать про «Стерегущего». – Но неожиданно они наткнулись на четыре вражеских японских миноносца. Наши командиры приняли решение избежать сражения, так как силы были неравными. Но прорыв к Порт-Артуру удался только «Решительному», а «Стерегущий» вынужден был принять бой. Русские моряки бились до последнего. Вся палуба миноносца покрылась убитыми и тяжелоранеными, которые при качке беспомощно скатывались за борт. Экипажу удалось нанести значительные повреждения четырём японским миноносцам. Японцы решили взять разрушенный, потерявший ход русский корабль на буксир, но в живых ещё оставалось два человека. Слова командира судна, лейтенанта Сергеева, глубоко врезались в их сердца. Умирая, он напомнил оставшимся матросам, какая великая слава будет для них, если они погибнут, но не позволят неприятелю овладеть миноносцем. Увидев приближение врагов, эти два матроса спустились вниз и, задраив за собой проходы, открыли люки, чтобы затопить миноносец. «Стерегущий», взятый уже на буксир японцами, начал тонуть и вскоре погрузился на дно моря вместе с двумя героями. Монумент запечатлел трагический момент гибели матросов внутри корабля.