Тамара Крюкова - Триптих в чёрно-белых тонах Страница 8

— Тени накладывать не надо, — попросила она.

— Ну что ты все время сопротивляешься? Для тебя же это ничего не значит. Не понравится — смоешь. А для меня этот конкурс очень важен. Я должен выиграть, — сказал парень.

Клавдия с безысходностью поняла, что, даже если по закону подлости кто-то из её знакомых наблюдает за конкурсом, отступать уже поздно. Поскольку она согласилась помочь, то выйти из игры сейчас непорядочно. И она покорилась судьбе.

В течение следующих десяти минут начинающий визажист колдовал над её лицом. Время, отведённое для конкурса, подходило к концу. Седьмой номер с удовлетворением оглядел свою работу и повернул Клавдию лицом к зеркалу.

От удивления она потеряла дар речи. Отражение было знакомым и в то же время совершенно чужим. В больших глазах сквозило выражение беззащитности и наивности, присущее людям, привыкшим носить очки, а потом внезапно снявшим их. Лёгкая, светлая помада подчёркивала линию губ. Густые волосы, рассыпанные по плечам, оттеняли матовую нежность кожи. Девчонка в зеркале была такой симпатичной, что Клавдия, привыкшая считать себя страшилой, отказывалась верить в то, что это её собственное отражение.

— Ну как? — спросил парень, видя, какое впечатление произвела его работа.

— Если это я, то считай, конкурс ты выиграл, — сказала Клавдия.

Собратья по цеху по-разному восприняли работу коллеги. Кто-то поздравлял, кто-то открыто завидовал. Преображение девушки было настолько поразительным, что никто не сомневался в успехе.

Ведущий попросил участников конкурса на сцену. Клавдию снова охватил страх. Выйдя из-за кулис, она вгляделась в толпу. Без очков все лица казались ей смазанными. Она могла более-менее рассмотреть лишь тех, кто стоял в первых рядах.

Клавдия не слушала ни ведущего, ни пояснения конкурсантов. Действие на сцене проходило словно помимо неё. Она скользила беспомощным взглядом по толпе и хотела лишь одного, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Только оглашение итогов конкурса вернуло Клавдию к действительности. Решение жюри было неожиданным. Участник под номером семь не только не занял первого, но вообще призового места.

— Тут какая-то ошибка. Подожди меня, ладно? Я должен выяснить, — сказал он Клавдии и побежал за членами жюри, которые уже собрались уходить.

Клавдия стояла возле сцены, не зная, что ей делать. Вскоре седьмой номер вернулся очень расстроенным.

— Пойдём отсюда. Не хочу сейчас с нашими встречаться, — сказал он, без всяких церемоний взял Клавдию за руку и чуть ли не бегом потащил прочь.

Клавдия не сопротивлялась, покорно следуя за ним. Не известно почему, она чувствовала себя виноватой в том, что он не выиграл конкурса, как будто не оправдала его надежд.

Они протиснулись сквозь толпу, пересекли аллею и свернули в тихий уголок. Только здесь парень замедлил шаг и выпустил руку Клавдии.

— Что им не понравилось? — спросила она.

— Этого и следовало ожидать. Вечно мне не везёт, — парень махнул рукой, оставив её вопрос без ответа.

Мне тоже. Двое невезучих. По теории минус и минус дают плюс, а на практике полный облом.

— Не надо было тебе брать меня, — сказала она вслух.

— Теперь-то я и сам это вижу.

Он сокрушённо махнул рукой. Хотя Клавдия первая сказала об этом, ей стало немножко обидно. Во всяком случае, мог бы промолчать, как воспитанный человек.

— Вообще-то я не просила тащить меня на сцену, — сухо сказала девушка.

— Не обижайся. Слушай, если ты сейчас ничем не занята, пойдём в кафе. Пускай они подавятся своими наградами и местами.

Приглашение звучало не слишком романтично. Впрочем, Клавдию ещё никогда никто не приглашал в кафе. Конечно, это не настоящее свидание, но всё-таки приглашение.

— Пойдём, — согласилась она.

Кафе было стилизовано под старину. В углу стояла прялка. Бревенчатые стены украшали связки чеснока и расшитые полотенца. Из динамиков негромко звучала попсовая музыка, которая казалась здесь чужой. Все места были заняты. Ребята уже собирались уйти, когда седьмой номер углядел маленький столик в углу.

Они заказали мороженое. Интерьер располагал к отдыху, но Клавдия сидела как на иголках. В новом облике она чувствовала себя не в своей тарелке. Ей казалось, что помада размазалась, а тушь потекла. Распущенные волосы с непривычки мешали. Но больше всего её беспокоило, о чём говорить с незнакомым парнем.

— Ну что, шестьсот четырнадцатая, у тебя ещё какое-нибудь прозвище имеется? Меня, например, зовут Савва, — сказал парень.

— Серьёзно?

— Наверное, мои родители в своё время так пошутили. А что?

— Ничего. Просто у меня имя тоже из прошлого века. Клавдия, — представилась она.

— Клавдия? А что? Имя соответствует. Сначала кажется оригинально, а потом выходит — полный стандарт, — кивнул он.

— В каком смысле? — не поняла Клавдия.

— Сейчас среди девчонок ретро имена в моде. Знаешь, почему я пролетел? — неожиданно спросил он. — Мне сказали, что надо суметь в некрасивом лице подчеркнуть индивидуальность. Понимаешь, у тебя слишком стандартный тип лица.

Губы Клавдии тронула горькая усмешка.

— Понятно. Значит, индивидуальности из меня не получается.

Она уже была не рада, что согласилась идти в кафе. Наверное, такой уж выпал день, что приходится выслушивать грубости и неприятные откровения. Но Савва был так поглощён провалом на конкурсе, что не заметил своей бестактности.

— Такая невезуха, — сокрушался он. — Ведь я знаю, что могу создать имидж лучше любого из них. Ну почему мне вечно не везёт? Договорился с одной девчонкой, Анькой, что она сегодня будет моей моделью. Несколько раз её гримировал, репетировал. И на тебе — она не явилась. Выбираю тебя — не тот тип. Бывает же такое: за что ни возьмись — везде облом.

Клавдия медленно поднялась из-за стола.

— Ты куда? — спросил Савва.

— Сейчас приду, — бросила она.

Девушка скрылась в дамском туалете, а через пять минут оттуда появилось очкастое бесцветное существо, с волосами, зализанными назад и стянутыми в тугой хвост. Клавдия прошла к своему месту и села напротив ошарашенного Саввы.

— Зачем ты это сделала? — спросил он.

— Знаешь, у меня сегодня тоже был потрясный день. Началось с того, что я узнала, что моя лучшая подруга дружит со мной только из-за того, чтобы я писала за неё рефераты. Потом пожалела одного шизика и согласилась участвовать в дурацком конкурсе. Как и следовало ожидать, мне дали понять, что со свиным рылом на звание «Мисс Москва» рассчитывать не приходится. А в довершение всего меня впервые в жизни пригласили в кафе, но оказывается только за тем, чтобы объяснить, что я заурядное чучело. Так вот мороженое я доем, а все свои размышления по поводу моей внешности можешь оставить при себе.

— Ты что, обиделась? — обескураженно произнёс Савва.

— Не все же рождаются секс-бомбами. Кому-то надо и чучелом быть. Я свою внешность не выбирала, — отрезала Клавдия.

— Ты что, ничего не поняла? У тебя глаза есть?

— Кроме глаз, у меня есть уши.

— Вот глупая! Знаешь, что мне сказали в жюри? Из хорошенького личика сделать красавицу нетрудно. Они решили, что ты подстава.

— Как это?

— Ну что мы нарочно с тобой заранее сговорились. Никому же в голову не придёт, что красивая девчонка нарочно будет себя так уродовать.

— Опять насмехаешься? — вскинулась Клавдия.

— Слушай, ты серьёзно или прикидываешься? Ты себя в зеркало видела?

— Каждый день смотрюсь, когда зубы чищу.

— Ну и дура!

Они помолчали. Как ни странно, злость на парня испарилась. Клавдия размышляла над его словами. Надо признать, когда он её причесал и подкрасил, она стала довольно симпатичной, но ведь в жизни она совсем другая.

— Ты правда не считаешь меня уродиной? — спросила она.

— Кто тебе вбил в голову такую чушь? Ты очень красивая. Сама видела.

— Нет, на самом деле я не такая. Я недотёпа. Знаешь, как про меня сказал один парень? «Оно идёт». В прошлом году перед Восьмым марта я болела. Пришла как раз, когда ребята из группы поздравляли девчонок. На меня цветов не хватило. Никто не ожидал, что меня выпишут накануне праздника. Думаешь, хоть кому-то было неловко? Ничего подобного. Кто-то брякнул, что я среднего рода, поэтому в женский день меня можно не поздравлять. Всем было весело.

Клавдию точно прорвало. Так долго копившиеся огорчения вдруг выплеснулись наружу. Замкнутая и нелюдимая, она давно уже ни с кем не делилась своими бедами. Как-то раз, ещё в седьмом классе, она открылась маме, а та пошла в школу разбираться. После этого стало ещё хуже. Учителя смотрели на Клавдию косо, а ребята начали настоящую травлю, которая продолжалась недели две. С тех пор она дала зарок держать переживания при себе.

Но откровенничать с незнакомцем, которого видишь в первый и в последний раз в жизни, оказалось удивительно легко. Клавдия почти не осознавала степени своего прямодушия, как лунатик идёт во сне по узкому карнизу, не ведая опасности. Наконец она будто очнулась от забытья и смолкла, уставившись в пол.