Игорь Нерцев - Шуркина стратегия Страница 8

Шурка выходил одним из последних. Вдруг Битенков поманил его рукой:

— Слушай, если не спешишь, минуты на три задержись, пожалуйста!

У Шурки ёкнуло сердце.

Володя усадил Шурку рядом с собой.

— Да ты не дуйся! Серьёзный какой! Я тебя приметил, когда ты про обход спрашивал. Мне, понимаешь, нужен надёжный человек для одного дела…

— Сделаю! — сказал Шурка.

— Вот какое поручение, — Володя понизил голос. — Перед самой игрой на участке старших надо будет спрятать какую-нибудь небольшую вещицу. Я, правда, ещё не решил, какую… Компас? Записку в спичечном коробке?..

— А я знаю! — Шурка даже привстал. — Есть такие коробочки пластмассовые, их вместе с плёнкой в фотоаппарат засовывают…

— Кассету? Слушай… Слушай, да это здорово! Тогда мы двух зайцев убьём сразу! С плёнкой такую историю можно развести… экстра-люкс-прима! Теперь послушай: найти её они должны обязательно! Но публика там… ядовитая, недоверчивая. И с ленцой. Когда они выйдут на полосу — ты сбегай ещё раз, приметь, кто возле тайника оказался, и предупреди его особо, но потуманнее, чтоб только забеспокоился. Чтоб не загорал. Скажешь — из штаба!

Володя записал в блокнот Шуркину фамилию, задержал его пальцы в своих, испытующе посмотрел в глаза:

— Ну?..

Вместо долгих заверений, Шурка сказал одно слово:

— Могила!

Он, правда, не уточнил, что Серёже-то, конечно, расскажет. Но это — как самому себе. Больше — никто не узнает.

…Утром того дня, который был назначен штабом для пограничной игры, далёкая Арктика преподнесла начальнику лагеря Дмитрию Игнатьевичу неожиданный подарок.

Налетел туман. В разгаре лета — небывалый, немыслимый для этих мест — какого, по присловью, и старожилы не упомнят.

Туман этот был не тот мягко-слоистый, сонный, знакомый по равнинам средней России. Совсем другой: лиловатый, клокастый, стремительный…

Такие туманы обыкновенны здесь весной, на переломе от прохлады к жаре. Но шло необычное лето. Шумели ураганы по всему Северному полушарию. В Средиземноморье неистовый град прошёлся по виноградникам, погубив урожай целого года. И у нас «холодные массы арктического воздуха» метнулись неожиданным рывком «к югу Европейской части». А один узенький и дрожащий от любопытства язычок этих холодных масс высунулся даже из-за Ключевского перевала, и всю береговую полосу охватил влажный озноб.

Небо и море исчезли. Тревожно гудели пароходы местных линий, привыкшие держаться ближе к берегу. Рокотали невидимые реактивные лайнеры, которых из-за плохой погоды не мог принять аэродром большого города, за перевалом.

Через лагерную территорию, вдоль берега, вслед за натянувшими поводки овчарками, торопливо прошли двое пограничников с карабинами через плечо.

Это был взаправдашний служебный обход — обычное явление для поры туманов. Но летом, в дневное время, никто в Ключевском лагере такого не видел. Волна рассказов покатилась по всем отрядам. Кто-то будто бы даже встретил «странного человека», пробежавшего через лагерь перед самым обходом.

Дмитрий Игнатьевич был очень доволен. Психологическая, как он выразился, подготовка к предстоящему событию шла отлично.

Вот ведь как совпало! Можно ли было угадать это полторы недели тому назад, когда он договаривался с вожатыми о пограничной игре? Туман придаёт всему такой взаправдашний оттенок!

Шурка не мог безмятежно любоваться туманом: на него напали предчувствия. Узнав, что из-за непогоды в отрядах отменили прогулки, он нахмурился и пошёл искать Битенкова. Тот спешил Шурке навстречу:

— А я думал — кого бы за тобой послать. Давай беги в наше бунгало… ну, в дом наш. Я тоже пойду, но лучше врозь.

Шурка вошёл в дом. Десятки глаз взглянули на него настороженно. Кое-кто прикрыл свою работу руками.

— Битенков прислал! — объяснил Шурка.

Все снова принялись за дело.

Здесь царило совершенно особое настроение — не то, что в остальном лагере. Здесь собрались те, которые уже знали!

Шурка сел на пустую скамейку, подальше от стола, чтобы не думали, что он подглядывает. Но и без подглядыванья ощущались таинственность и спешка, какая-то общая наэлектризованность.

Володя с порога подмигнул Шурке: следуй за мной! Они очутились во второй комнате.

Битенков плотно прикрыл дверь, достал из тумбочки фотоаппарат, вынул из него пластмассовый цилиндрик с торчащим куском плёнки — кассету. Завернул цилиндрик в чёрную бумажку, потом в серебряную, закрутил концы. Получилось вроде соевого батончика в серебре.

— Держи!

Потом объяснил Шурке: участок старших — от верхней границы лагеря в гору. Стал называть приметы будущей дозорной линии и очень удивился: почти все они были Шурке знакомы, не понадобилось чертить схему.

— Ну — дуй до горы!.. — напутствовал Шурку Володя.

Шурка разыскал Серёжу.

— Без тебя не справиться! Бежим!

Помчались разными тропинками, встретились уже за оградой.

Подъём становился всё круче и однообразнее: стволы, стволы, многолетняя осыпь иголок, пучки травы, небольшие глинистые плешинки.

Серёжа часто оглядывался. Знакомая картина лагерного городка то проступала в разрывах, то совершенно застилалась пеленой. Было сказочно и страшновато. Словно на крохотном обломке исчезнувшей в тумане планеты Земля. И летит этот обломок невесть куда в клубящихся парах первозданного космоса.

Шурка всё лез в гору как заведённый. Чтобы отдохнуть немного, Серёжа забежал шагов на двадцать вперёд Шурки и уселся на большой плоский камень.

— Ой! — невольно вскрикнул Серёжа.

— Что «ой»? — ещё издали хмуро спросил Шурка.

— Камень подо мной качается.

— Тут все камни уж давно в землю вросли! — проворчал Шурка, подходя.

Камень был белёс и пупырчат, размером с хорошую подушку. Стали тянуть — камень поддавался. Приподняли, опустили, переглянулись: не такой уж и тяжёлый!

— А что? — сказал Шурка. — Можно и под этот запрятать. Как раз впереди дозоров окажется…

Ухватились ещё удобнее, приподняли снова, а ногой Шурка подволок камень поменьше, в качестве подпорки.

Присели на корточки, пошарили руками под большим камнем, нащупали подходящую выемку. Положили в неё серебряный «батончик» с фотоплёнкой, засыпали бурыми прошлогодними иголками.

— Сверху тоже надо иголок набросать, — сказал Серёжа, — как на соседних…

Через минуту камень ничем не отличался от остальных.

Шурка огляделся:

— Всё! Уходим! Вдруг сейчас тревогу объявят?

Они помчались наперегонки к дороге, вниз по склону, так, что ветер свистел в ушах, а деревья мелькали, будто телеграфные столбы мимо поезда…

Клочья тумана редели, поднимались и таяли в вышине. Стало тепло. Глыбой синеватого льда проступила за деревьями стеклянная стена столовой. Показался дом с башней, потом — флаг на мачте. Только море ещё пряталось — белёсая пелена соединяла его с осенне-тусклым небом.

Под предлогом тумана и холода все отряды были задержаны возле своих палат. Читали вслух, разговаривали о чудесах науки, вспоминали городскую жизнь.

Гонцы появились в отрядах около полудня. Это были взрослые работники лагеря. Они передали экстренное сообщение о «нарушителях» и спрятанных предметах.

Особое впечатление произвели слова приказа: «…Юным радистам и сандружинницам немедленно прибыть на командный пункт — к начальнику лагеря». Ребята с запоздалой завистью провожали глазами своих товарищей, имевших «настоящие» профессии.

Шуркиному отряду сообщение передал Ваня Забелин. Вожатая тут же назначила в особый дозор, впереди всей цепи — Горюнова и Девятова. Не забыла своего обещанья!

Завистливый Брыкин громко объявил, что есть люди, которые лучше справятся с этой работой. А Горюнов и Девятое всегда всё захватывают!

Но справедливая Лайне Антсовна возразила Брыкину, что во всех трудных случаях на Шурку и Серёжу можно положиться, чего пока не скажешь про самого Генку.

Забелин достал из конверта фотографию «нарушителей». Вот они, двое!

У мужчины — широкий рот, твёрдо очерченный подбородок. Длинные космы небрежно, пятернёй, начёсаны на самые брови. Выглядит этаким дикарём.

Женщина — по выраженью лица — хитренькая лисичка. Прищуренные в усмешке глаза, маленький вздёрнутый носик, губки бантиком. Волосы рассыпались крупными кольцами.

Шурка и Серёжа первыми прибежали на отрядный участок.

Место это было — середина склона за лагерной оградой. Серёжа остался караулить, а Шурка, не теряя времени, припустил в гору, скомандовав напоследок:

— Придут наши — сразу уходи вперёд, дальше от лагеря. Там спрячься, а я тебя найду.

Наверху, за деревьями, уже мелькали белые рубашки старших.