Крысиный заговор - Оксана Вениаминовна Смирнова Страница 8

На детской площадке возле нового дома собралась небольшая компания. Уже знакомые Тюхе Маша с Женей и Валерка столпились возле игрушечной избушки. А на скамейке у песочницы сидела женщина с коляской и читала книгу. Женщина подняла голову, чтобы взглянуть на подошедших, и сразу стало ясно: это мама Маши. Глаза и рот у неё улыбались точно так же – если не шире. Данилка влез в песочницу, мамы мгновенно познакомились и разговорились, а Тюха подошла к ребятам, которые что-то рассматривали, сбившись в кучку.

Хотя Тюха и выросла меньше, чем её бывшие одноклассники, всё-таки она без труда заглянула через головы ребят и увидела в руках у Маши альбом с рисунками.

– Можно, я тоже посмотрю? – спросила Тюха.

– Угу. Это наш двор, – кивнула Маша. – Наш старый двор.

– Его Женя нарисовала, – добавил Валерка.

Взглянув на первый же рисунок, Тюха едва не ахнула вслух. Сказать, что Женя умела рисовать, – ничего не сказать. Да, это были не Тюхины каракули в старом альбомчике. И домики, и низенький штакетник, и кусты, и деревья – всё было настоящим. Но кроме них Женя нарисовала тёплый весенний свет, уют, спокойствие, радость – и горе. Маша переворачивала страницы и говорила Тюхе:

– Вот это наши окна. А вот тут – Валеркины. Он вылезал в окно и прятался в сирени. А вон у Жени на окне красный цветок.

– Амариллис, – прошептала Женя.

– А тут, в старом сарае, в давние времена была конюшня, – продолжала Маша, но Валерка яростно её перебил:

– Они всё сломали!

– Всё, – эхом отозвалась Женя. – Наши дома. Качели. И сараи. И все деревья вырубили.

– Потому что там будут строить новый дом, – сказала Маша.

А Валерка стукнул кулаком по стене игрушечной избушки.

– Ты рисуешь, как настоящий художник, – сказала Тюха Жене.

– Она занималась в художественной студии, – сказала Маша. – А тут никаких студий нет.

Тюха кивнула. Ей всё было понятно. И тоже захотелось сжать кулак и сильно ударить – но кого? Фанерный домик на площадке уж точно был ни в чём не виноват.

– Наш дом сломали, потому что он был аварийным, – сказала Тюха. – А двор остался. Только он совсем другой. Гораздо больше.

– А наш теперь кажется словно игрушечным, – вздохнула Маша. – Но только всё равно настоящим, а не как этот…

Она покосилась на избушку, покрашенную ярко-жёлтой краской и разрисованную ярко-красными узорами. Тюхе её досада была понятна. Избушка в марсианской пустыне не располагала к серьёзной, настоящей игре. Тем временем альбомом завладел Валерка. Он жадно вглядывался в картинки и вдруг сказал:

– Надо просто туда войти! Вот прямо туда!

– Куда? – спросила Тюха и быстро забрала альбом из его рук.

– Туда, – упрямо повторил Валерка. – В наш дом.

– Наш дом сломали, – сказала Женя.

А Тюха спросила:

– Можно я маме покажу? Ты очень здорово рисуешь.

Женя кивнула. Тюха отошла к скамейке, где разговаривали мамы. Она всерьёз перепугалась. Может быть, её собственные приключения и были выдумкой, но всё же ей почудилось, что маленький Валерка вполне может шагнуть в рисунок. Куда он попадёт? А главное – как вытаскивать обратно?

Мамы взяли альбом и с интересом в него погрузились. Отходя от скамейки, Тюха слышала, как Машина мама – совсем как Маша – показывала, где чьи окна. А ребята тем временем придумывали, во что тут можно поиграть. Классики не годились для Валерки. В любимые всеми прятки играть было негде. Мяча никто с собой не захватил. Решили поиграть в колдунчики, а потом в жмурки.

Сначала всё шло хорошо. В колдунчики так разыгрались, что даже Женя громко засмеялась, а Валерка, уворачиваясь от Маши, стал кричать и повизгивать. Мамы тут же вмешались и попросили ребят отойти подальше и играть потише, чтобы не разбудить Машиного брата Гошу.

В жмурки пришлось играть уже не на детской площадке, а на дорожке, которая к ней вела. Тут-то и разразился скандал. Ребятам нечем было завязать глаза, но все играли честно и жмурились на совесть. И вот когда водить досталось Жене, она, наверно, потеряла представление о том, где кончается дорожка, ведущая к игровой площадке, и начинается общая, для пешеходов. И не успели Женю остановить, как она со всего размаху воткнулась во что-то мягкое и радостно воскликнула:

– Стой! Я тебя осалила!

На миг повисла тишина. Такая леденящая, что Жене стало страшно. Она открыла глаза и увидела над собой графиню Марч. Женя испуганно захлопала своими длинными ресницами, хотела убежать – и не могла. Бледные водянистые глаза заставили её стоять на месте, а тихий голос прошипел:

– Как ты смеешь так разговаривать со старшими?

– Но я же вас не видела, – проговорила в ответ Женя.

– Да как ты смеешь со мной спорить! И бегать тут с закрытыми глазами! Сбивать прохожих с ног! Да за такое хулиганство тебя надо отдать в колонию для малолетних преступников! Вас всех – в колонию! – яростно выговаривала графиня, обводя взглядом Женю, Машу и Валерку. Тюху она из виду упустила, так как та сразу побежала за подмогой.

Машина мама оценила положение мгновенно. Тюхина мама ещё пыталась о чём-то спрашивать, а та уже решительно шла к месту катастрофы. Не задавая никаких вопросов, она сказала твёрдым, очень взрослым голосом:

– Дети, вы уже извинились? Бегите на площадку.

Валерка бросился наутёк первым. Маша схватила Женю за руку и потянула за собой, прочь от графини, которая лишь рот раскрыла от неожиданности. Она собиралась излить на головы детей ещё много злых слов. Но Машина мама как ни в чём не бывало сказала ей всё тем же голосом, добавив в него порцию врачебной строгости:

– Маргарита Львовна, разве так можно? Вам вредно волноваться и кричать. Вы должны держать себя в руках и сохранять спокойствие. Иначе у вас поднимется давление. Проводить вас домой?

– Не надо. Я сама, – только и смогла сказать графиня. И, повернувшись к Машиной маме спиной, прошествовала к своему подъезду.

Скандал испортил окончание прогулки. Мамы засобирались по домам, вспомнив, что младшеньких детей нужно кормить. Оставить старшеньких ещё немного поиграть они не решились. Да ребята и сами опасались оставаться на площадке. Им всем казалось, что графиня Марч только и ждёт момента, чтоб на них накинуться.

Тюха боялась, что её мама скажет что-нибудь недовольное про Женину неосторожность. Но недовольное сказала Машина мама, причём совсем не про детей и их игру.

– Не понимаю, – заметила она, – почему здесь у людей столько злобы. В очередях кричат, в поликлинике вечно ругаются, детей шпыняют… как