Моя мама уехала любить балет - Мария Санталова Страница 8

У меня больше нет надёжных представителей из мира мальчишек, которые могли бы решить такую сложную проблему, как издевательства Макарова.

— Он всё ещё достаёт Нику?

— Все стало ещё хуже, — тяжело вздохнула я.

— Он же влюблен в нее. Неужели нельзя нормально поговорить об этом? — удивился Ибрагим.

— Наверное, он боится, что Ника обидит его чувства, поэтому решил, что лучше он будет обижать её.

— Какой-то у нас слишком романтичный образ Макарова выходит. Мы забыли, какой он на самом деле. Жестокий и наглый. Мне кажется, в чем-то еще причина. Я попробую помочь.

— Спасибо тебе. К сожалению, любовь иногда принимает уродливые формы.

Мы снова вернулись к разным глупостям, но минут через пятнадцать Ибргаим резко поменял тему:

— Зоя, воспоминаниум — это очень плохое место. Все приходят туда за ответами, а находят только мучения. Ты можешь посмотреть какое-нибудь одно приятное воспоминание, но искать в прошлом себя нельзя.

Он знает и пытается меня отговорить продолжить мое расследование. Ибрагим меня не сдаст. Но и я не остановлюсь. Вдруг неожиданно меня в тиски схватила злость.

— А мне кажется, воспоминаниум — очень полезная вещь. Ты знал, что благодаря ему увеличился процент раскрываемости преступлений? Теперь можно не допрашивать подозреваемого, а просто подключить его к воспомининауму и узнать, что он на самом деле делал в день совершения преступления. Аппарат помогает больным с амнезией, пожилым людям с их провалами в памяти. Сколько людей спасают врачи, потому что теперь легко воспроизвести историю болезни. Неужели это все неважно?

— Я разве тебе про его пользу говорю, мы о вреде сейчас. Просто будь осторожна, Зоя. Для нас воспоминаниум опасен.

— Для нас? То есть для детей?

— Для тех, кто ищет правду в прошлом.

— Я все держу под контролем, не волнуйся. У меня только с математикой проблемы, а так-неглупая девочка, — мне захотелось перевести всё в шутку.

Ибрагим улыбнулся:

— Надеюсь.

Я проводила его до метро и направилась к дому. Там меня у порога встретило ворчливое бормотание папы. Он проверял домашние задания.

— Привет! — крикнула я с порога, разделась, умылась и зашла в гостиную, где обнаружила папу, сидящим за столом.

Вокруг были стопки тетрадок и распечатанных докладов. По телевизору, как всегда, показывали новости. Интересно, сколько таких в мире осталось, у кого есть телевизор?

— Ты поздно, — папа строго посмотрел на меня.

Странный он у меня человек. Если я приду домой сразу после школы, он спросит, почему я не провожу время с друзьями. Если прихожу позже обычно, он тоже недоволен.

— Пошла с Ибрагимом в кафе.

Я села на диван и уставилась в экран телевизора. Вдруг ещё что-то важное скажут о новом законе, касающимся воспоминаниумов.

— С ним все хорошо? Помнится, он много прогуливал школу в прошлом году. На последнем родительском собрании все порицали его мать. Но это было пустое сотрясание воздуха, потому что она не пришла.

— Его жизнь изменилась к лучшему. Он съехал от родителей, живёт у тети и вернулся в школу.

— А его родители что же?

Папа оторвался от тетрадей и пошёл со мной на кухню выпить чаю. В новостях разговоров только о финансовых кризисах, ничего нового.

— Они даже не знают об этом, но скорее всего догадываются и рады такому повороту событий.

Я поставила чайник на плиту. Да, у нас нет электрочайника. Сочувствия принимаются.

— Как такое возможно? Они же не маргиналы. А как на это реагирует ваша классная руководительница?

— После пары встреч с отчимом Ибрагима она решила, что ей лучше держаться от этой истории как можно дальше.

Наша классная — одновременно ужасный учитель физики и такой же наставник. Она не любит детей, позволяет себе уничижительные замечания в сторону учеников. Например, однажды Вика пришла в ярком кардигане с попугаем, который ей очень нравился. Классная мгновенно отреагировала следующим комментарием: «Что за жуткая тряпка на тебе? Сними немедленно это чудовище». В этот же день Вика отдала кардиган на благотворительность. Мне прилетали обидные слова из-за моих проблем с математикой: «Золотарева, прекрати тупить на алгебре. Надоело краснеть за тебя перед другими». Такое обращение считается у нашей классной нормальным, я ни разу не слышала, чтобы она назвала меня просто Зоя. Но ее слова не обижают, к сожалению, это такой стиль общения с учениками. Когда достается всем, не так грустно. Но у классной есть любимчик — Макаров, потому что он из богатой и успешной семьи. Мой отец не купит учительнице огромный букет на день рождения или какой-нибудь современный гаджет, а мама Макарова купит. Так зачем же мне улыбаться и звать меня Зоей? Я достойна только «Золотарева, сюда, быстро».

Наш класс с нескрываемой завистью смотрит на параллельный «Б». Их классная руководительница преподает русский и литературу, называет учеников котиками, печет печенье и ходит на все школьные и районные соревнования болеть за своих ребят. Она будет бороться за каждого ученика, вместе решать проблемы, будь это плохая успеваемость или развод родителей. Наша же при первой возможности старается скинуть на чужие плечи свои заботы. Чаще всего страдают плечи школьного психолога. А там такие равнодушные плечи, что проблемами детям приходится заниматься сами.

Два года назад у нашей школы был лучший психолог в мире. Благодаря ей многие конфликты решались без вмешательства замученных взрослых. Психолог так сильно переживала за каждого ребенка, что заработала нервный срыв. Она много плакала в своём кабинете. Мы старались ее утешить. Но директор почему-то решил, что это ненормально, когда ученики оказывают психологическую помощь школьному психологу, и уволил ее. И в нашей школе начался беспредел. Бушующие гормоны, неокрепшая детская психика и давление общества теперь без контроля.

— В вашей школе не хватает жёсткости. Воспитание детей — порой поле боя. Но дети — это будущие взрослые. Надо им помочь сейчас, чтобы было чем гордиться потом.

Папа негодовал от событий в нашей школе, но согласился попить со мной успокаивающий чай.

— А ты любишь свою работу? — спросила я.