Ариадна Борисова - Записки для моих потомков Страница 9

— Сейчас нам предоставляется уникальный случай продемонстрировать свои способности, которые, возможно, попадут в газеты.

И он рассказал нам о методе «дедукции», который изобрёл гениальный английский сыщик Шéрлок Холмс.

— Вот ты, Васька, ел за обедом голубичное варенье и яичницу? — спросил Павлик.

— Ел, — растерялся Васька. — А откуда ты узнал?

— Дедукция! — гордо ответил Павлик. — У тебя на футболке засохший желток, а губы синие от голубики.

Мы долго ползали на том месте, где стоял велосипед, нашли Васькину плевалку из сломанной ручки, собачью кость, отпечатки шин от уазика и множество следов человеческой обуви.

Павлик сбегал домой, принёс отцовские очки с толстыми стёклами, и мы по очереди стали рассматривать через них таинственные следы. Они были от двух пар обуви, примерно тридцать третьего и тридцать пятого размера, и ещё какие-то. Сначала мы решили, что воров было четверо. Но потом Васька нечаянно наступил на один след, и рисунок от подошвы его кеда в точности совпал со следом одного из воров. Тогда мы сличили остальные следы со своей обувью, и оказалось, что их оставили мы с Павликом и Сарданой.

Мы, конечно, немного огорчились, но Павлик сказал, что дедукция бывает разная — предметная и мысленная. Если на месте преступления ничего подозрительного не найдено, то можно попробовать мысленно поставить себя на место воров. Когда мы поймём, как они думают и как действуют, тогда сможем устроить им ловушку.

— Раз вор украл велосипед, а не что-нибудь другое, — начал рассуждать Павлик, — значит, это особый велосипедный вор. И скоро в деревне начнется повальная воровская велосипедная лихорадка. Так как калитка у Васьки не заперта, похитителям ничего не стоило увести велик отсюда. Но в других дворах есть большие заборы, злые собаки, и ворам будет слишком трудно пополнять свою велосипедную коллекцию. Поэтому по мысленной дедукции выходит, что можно приготовить для вора приманку. Мы оставим велосипед на улице, будто его забыл рассеянный человек. Вор обязательно клюнет на лёгкую добычу и немедленно начнёт тащить велосипед. И тогда появимся мы — ловкие и смелые, с риском для жизни схватим преступника и сдадим в полицию. Ну а потом, конечно, медали, разные грамоты, да к тому же, возможно, окажется, что этого вора давно разыскивают. Он, очень даже может быть, какой-нибудь преступник международного масштаба. Тогда уж нас всю жизнь будут носить на руках!

Сардана предложила для приманки попросить на время велик у дедушки Миши. Он сегодня что-то делает в поле, поэтому до вечера всё равно никуда не поедет. Но если ему всё объяснить, то он обязательно пожелает принять участие в поимке вора, чтобы разделить нашу славу. А мы уж точно этого не хотели. Поэтому было решено взять у дедушки велосипед без спроса, а вечером аккуратно поставить на место.

Велик нам удалось увести незаметно. Мы оставили приманку возле нашего палисадника — там высокие густые кусты, в которых можно легко спрятаться. Сардана притащила верёвку и большой мешок, а я принесла бабушкину чугунную сковородку с длинной деревянной ручкой. План был такой: как только вор подойдёт к приманке, Васька накинет на него мешок, а Павлик оглушит сковородкой. После этого можно будет спокойно связать его и позвонить в полицию.

Мы залезли в кусты и приготовились ждать. Сначала все молчали, боясь спугнуть вора, но потом мальчишкам это надоело, и они начали спорить на разные географические темы.

— В Лондоне, где живёт Шерлок Холмс, всегда туман. Прямо как у нас зимой, — сказал Павлик. — Там вечные сырые сумерки.

— А ты говорил, что он живёт в Англии, — возразил Васька.

— Правильно, ведь Лондон находится в Англии, — усмехнулся Павлик. — В твоём возрасте пора бы об этом знать.

Они ещё немного поспорили о чём-то шёпотом, и вдруг мне показалось, что кто-то зашевелился за палисадником рядом с велосипедом. Мы бесшумно раздвинули ветки. Какой-то человек уже собирался нагло украсть велик, и нам хорошо была видна его худая спина в жёлтой рубашке и старые ботинки. Вор клюнул! Моё сердце застучало, как дятел в лесу. А дальше всё было как в ускоренном кино. Преступник только поднял ногу, чтобы сесть на велик, как Васька лихо перемахнул через штакетник и накинул мешок ему на голову! Мы тут же оказались рядом, и Павлик живо стукнул вора сковородкой по голове, но, видимо, недостаточно сильно, потому что похититель не оглушился, а тонко заверещал в мешке:

— Караул! Грабят! Убивают!!!

Его наглость переходила все границы! Мы накинулись на ворюгу все вместе, повалили на землю и, хотя он отбивался, как сто чертей, хорошенько связали. Потом Васька побежал сообщать родителям, что мы собственными руками поймали преступника. Но когда пришли взрослые, вор снова заверещал: «Караул!» Папа его почему-то развязал, несмотря на наши протесты, и сорвал с головы мешок.

Я как увидела вора, то сразу чуть не сошла с ума. Мне захотелось, чтобы в ту же секунду началось землетрясение или взорвался какой-нибудь вулкан, потому что это был никакой не вор, а самый настоящий дедушка Миша! Всё ведь случилось очень быстро, и нам некогда было воришку разглядывать.

Взрослые смотрели на нас с таким изумлением, будто мы какие-нибудь пришельцы из космоса, а у дедушки Миши вдруг прорезался громкий голос. Ощупывая шишку на голове, он стал кричать, что мы самые отъявленные маленькие негодяи на всей земле. Мало нам было украсть его велосипед, так ещё и его самого собирались пристукнуть до смерти. В общем, все взрослые орали наперебой. На их вопли потихоньку начали подходить любопытные. И когда собравшиеся потребовали наших объяснений, то Павлик вышел вперёд и смело сказал:

— Видите ли, во всём виноваты не мы, а дедукция…

Тут уж дедушка Миша совсем разъярился:

— Ах ты разбойник! Ещё и обзывается!

— Как я обзываюсь? — удивился Павлик.

— Дедукцией!!! — заревел дедушка Миша, и если бы его не удержал дядя Сеня, то он бы, наверное, напрочь открутил Павлику уши.

Самым грустным оказалось то, что велик у Васьки никто не воровал. Просто Васькин отец увидел брошенный велосипед и отогнал его в гараж. Это ещё раз говорит о том, что вещи надо ставить на место, а не бросать на виду у всех.

Потом мы всё-таки помирились с дедушкой Мишей, и Павлик рассказал ему про метод дедукции.

Иногда мы приходим к дедушке Мише в гости. Он угощает нас чаем с печеньем и конфетами. А все в деревне его теперь зовут не иначе как Дедукцией. Прозвище прилепилось прочно, и дедушка на него уже откликается.

Ничейная бабушка

По утрам я люблю смотреть на потолок. Там есть очень интересные трещинки, совсем как картинки. Например, вон в том углу они похожи на маленькую птичку, которая распевает во всё горло свою утреннюю песню. Клюв у неё открытый, а крылья топорщатся в разные стороны. Вот только пения не слышно: оно видимое, но не слышимое. Я срисовала птичку в альбом. У меня хорошо получилось, но на потолке она всё равно красивее. А ещё там есть крокодил. У него зубастая пасть из мелких трещин. Он смотрит на меня внимательным и хитрым глазом из облупившейся штукатурки.

Но самое главное — это портрет старушки. Даже непонятно, как такое вышло, будто кто-то карандашом нарисовал. Я глядела на старушку так и сяк: кого-то она мне напоминала. И вдруг вспомнила: ну конечно же! Точь-в-точь ничейная бабушка!

Эта бабушка живёт в домике на самом краю деревни. Это домик-гномик среди других гордых и нарядных домов. Раньше, когда я была младше и глупее, я думала, что он ещё не вырос. Но на самом деле он просто очень старенький, даже окна вросли в землю. Ничейная бабушка тоже маленькая и старенькая. У неё горбатая спина и смешная косичка на затылке, заколотая гребёнкой. А глаза светлые, как выцветшее небо в октябре. Я не знаю, какое у неё имя, и никто из ребят не знает, а все зовут её просто ничейной бабушкой. К ней никто даже летом не приезжает, а тем более зимой. И писем она никогда не получает, а Интернета в её домике тоже, скорее всего, нет.

Мне тоже порой хочется жить одной всю жизнь. Или хотя бы три часа. Но я, наверное, не выдержу. Человек не должен быть один. Он должен кого-то любить, с кем-то ссориться и драться. Без этого вся жизнь будет как несолёный суп или потолок без трещин.

Письма и газеты получают почти все жители деревни. Иногда мы помогаем работать почтальону дяде Циркулю. Мы отгоняем собак и толкаем его велосипед. Почтальон никогда не доезжает до последнего, самого маленького домика в деревне. И мне становится грустно. А когда мы поворачиваем назад, я оглядываюсь и вижу, как в низеньком окошке колышется занавеска.

Но ничейная бабушка не всегда сидит дома. У неё есть работа: она продаёт разную мелочь возле магазина. Я люблю ходить в магазин. Рядом с ним образовался целый рынок, где прямо из вёдер продаются солёные огурчики, тугие помидоры только что с грядки, зелёный лук, молодая картошка и ещё много всего. Есть и такие прилавки, возле которых толпятся женщины и взрослые девочки: здесь всякие украшения, колготки и духи.