Евгений Данилкин - По пути Ориона Страница 9

Картина предстала перед гостями не очень приятная: даже в таких потёмках наблюдался беспорядок, грязь. Уже почти погасшие свечки с трудом могли осветить в метрах двух от себя. Под ногами друзей хлюпала вода, пахла сыростью и табаком. Маленькие окошки под потолком с разбитыми стёклами были идеальными условиями для сквозняка, ветер так и гулял меж коек. Найти пустующее место тоже было проблемой, трудно было разглядеть в полумраке что-либо и Ориону приходилось сначала ощупывать руками, а потом аккуратно садиться на кровать. Так они прошли до середины подвала, где-то справа закашлял старик, прямо перед ними скрипнула кровать. Несколько раз Орион, шедший впереди, спотыкался о чьи-то вещи, вызывая тем самым ворчания присутствующих. Где-то у противоположной выходу стороне их ожидала первая удача, Орион аккуратно, даже нежно, нащупал свободное место. Он тут же усадил туда Мариа, рядом, буквально через две койки он нащупал ещё одну. Сквозняк здесь был очень сильным, наверное, по этому не кто не спешил занимать здесь места, почти у самой стены, под окнами, но было принято решение поиски прекратить. Кровати были старые, сильно скрипели и спать на них не было никакого желания. Тем более ребята, отдав Мариа одну из кроватей, вдвоём уселись на другую. Пошевелиться они боялись, чтобы не разбудить соседей скрипом, которые и без того ворчали и ругались на них. Так прислонившись друг к другу, они попытались отдохнуть. Вскоре затекла шея у Ентри, он пытаясь её размять наделал скрипом не мало шума. Угрожающие ругательства заставили его как мышку затаиться. Мариа напротив воспользовавшись тем, что была отведена целая кровать, улеглась на ней и попыталась уснуть. Но резкий запах сырости и сквозняк, пробирающий всё сильнее и сильней, не давали ей расслабиться. Так ребята промучились примерно до середины ночи. Когда сон взял таки своё. Мариа укрывшись старым, прохудившимся толи от времени, толи от мышей, которых здесь было и в правду много, одеялом, уснула первой. Орион тоже не выдержал и опустил голову на подушку, которая хоть и дурно пахла смесью алкоголя, табака и пота, но дала ему расслабиться. Тут же он уснул. Дольше всех маялся Ентри. Он то вставал, то садился обратно, разгоняя вокруг себя мышей ногами. "Мерзкие твари, как я вас ненавижу"- приговаривал он, на что хвостатые отвечали дружным писком. Но сдался и он. Изможденный, он свалился без сил на колени Ориона. После того как Ентри уснул, бородатый мужчина на соседней койке с облегчением вздохнул:

— Наконец-то угомонился, а то бродит, кроватью скрипит каждую минуту… Мышей гоняет. Что они ему сделали, эти мыши?

Забегая вперёд, надо сказать, что выспаться нормально соседу так и не удалось: Ентри даже во сне не успокаивался, крутился, переворачиваясь с боку на бок, махал руками, разгоняя мышей и кричал на них. Но как и у всего, у этой тяжёлой для путешественников ночи был конец.

Проснулся Ентри от непонятных звуков, где-то снаружи. Толи крик, толи плачь. Открыв глаза Паул огляделся, в первых лучах солнца которые пробивались сквозь маленькие оконца можно было, наконец, разглядеть их ночлег. Помещение оказалось достаточно большим, более ста коек разделённых между собой узкими проходами были почти все заняты. Постояльцы в основном были бродяги, в рванье и не умытые, которые с трудом могли нагрести денег даже на такую кровать. Каменные стены, покрытые грибком, все в трещинах, освещались свечами, по две с каждой стороны. К утру некоторые из них погасли, но это не изменило увиденной картины. На полу мышей уже не было видно, но их присутствие ощущалось. Сырость, из-за которой было трудно дышать, заставила мальчика встать и тут же оказаться в воде. Его ботинки промокли, но разбудивший его шум манил к окну. Хоть оно и находилось на высоте полутора Ентри, он приблизился к стене. Только здесь он понял, что добраться до разбитого окна ему не удастся. Развернувшись, разгоняя воду ногами Паул начал пробираться к выходу. Минуя ряды коек, чьих-то вещей, стараясь не разбудить никого, он достигнул противоположной стены, налёг на покосившуюся дверь и отворил её. На лестнице ведущей наверх было ещё темнее, ни факела, ни свечки не было, и только рассчитывая на память и своё чутьё Ентри начал осторожно двигаться вперёд. Удача была на его стороне: споткнувшись всего три раза, мальчик достиг ярко освещённого холла. Тишина, гуляющая в зале, встретила его и чтоб не нарушить её, он выскочил на улицу. Только здесь Ентри увидел виновников его пробуждения — это были чайки. Они кружили над крышами домов, над площадью. Казалось, чайки находились везде. И вблизи на площади, и вдалеке, где отражалось в первых лучах солнца море. Выйдя на улицу, путешественник заметил, что Гаутин был очень красивым городом. Огромная площадь с фонтаном по середине была ограждена красивыми белокаменными домами со всех сторон, но стоило только Ентри зайти за них, как ему открылись маленькие улочки, расходящиеся в разные стороны с множеством трактиров и баров. С возвышенности, на которой находилась площадь, город выглядел как лабиринт, но все улочки вели к одному- к морю. Куда не взгляни, в первых солнечных лучах блистало оно с множеством кораблей с большими белыми парусами, и маленькими рыболовными лодками.

— Нравиться? — Приятный голос заставил вздрогнуть Ентри и обернуться. Перед ним стоял улыбающийся, но уже как-то по-другому, подобрее, служащий гостиницы. Мальчик немного смутился, но мужчина, подмигнув, одобрительно кивнул ему.

— Я знаю, ты злишься на меня, но это моя работа. — И через непродолжительную паузу добавил:- Ты не обижаешься?

Что на это мог ответить юноша? Он опустил головы и помотал ей:

— Нет.

Ответ удовлетворил мужчину, он потрепал Ентри по голове, и прижав того по-дружески к себе произнёс:

— Вот и хорошо… — и обернувшись к городу, сменил тему. — Да, красив наш город. Особенно отсюда, с Кристной возвышенности.

— Я и не знал, что бывают такие города. — Согласился Ентри. — Всегда считал что морской город обязательно должен быть с множеством рыбаков, пиратов, с тёмными, грязными улицами… И всё в таком духе.

— Я рад, что тебе понравился Гаутин. Действительно пиратов у нас нет, да и мусор убирается постоянно. Мы любим свой город. — Он замолчал, видимо, давая мальчику насытиться пейзажем. Через минуту мужчина продолжил:

— Кстати, у города очень грустная история. Даже песни складывают по ней. Хочешь спою одну из них?

Ентри одобрительно кивнул и жмурясь от солнца прошёл на площадь где было тихо и только шум фонтана нарушал тишину. Они присели и мужчина взял в руки припрятанный видимо по этому случаю тисвулир. Прикрыв глаза, он взял первый аккорд и тихим, глубоким голосом запел:

Это было в те времена,

Когда ценилась сила меча

И между армиями добра и зла

Велась священная война.

Когда чужие, злые хумы,

Пиратов предки, пророки смуты,

Теснили в глубь земель войска,

И шли вперёд дорогой зла.

Тогда он — третий сын Бастина,

Встал на защиты всего мира.

Собрал он войско, храбрее нет,

Чтоб дать разбойникам ответ.

" О, Гаутин!" — одни твердили.

"Их больше!" — смерть они сулили.

Кристна твердила заодно-

"Не отпущу я в бой его".

Но Гаутин любовь не слышит,

Он только злобой к хумам душит,

А дева юная храбра:

В доспехах в строй встаёт она.

Не долго войску ждать осталось,

Отваге вера улыбалась.

И на пригорке, средь равнин

Разбил свой лагерь Гаутин.

И ночью дева вновь решилась,

Остановить бойца явилась.

К нему в шатёр, доспехи прочь.

Не помогла ей даже ночь.

"В три раза войско меньше ваше.

Ведь жить с любимой смерти краше.

Отступим, милый Гаутин,

Уйдём, и войско сохраним".

"Нет, замолчи. Мой меч, копьё,

Лишь остановят это зло.

Ты отвернись от поля боя.

На это будет моя воля".

О, возразить Кристна не смела.

Заря. Меч обнажён, стрела запела.

И в бой срывается отряд,

А дева в след бросает взгляд.

Лишь пять бойцов остались с нею,

И плача шепчет: "Смотреть не смею".

И отвернувшись, слышит бой,

Как Гаутин кричит злу: "Стой"!

Внизу огонь пылает. Страшно.

И Гаутин бьётся отважно.

Кристна стоит спиной к войне

И слёзы дарит той земле.

И ручейки девичьих слёз

Сбегали вниз, в низину грёз,