Антон Иванов - Загадка вечернего звонка Страница 11

— Главное, чтобы он запомнил тебя, и причем не с лучшей стороны, — напутствовала его Варвара.

Иван не успел даже ничего возразить, когда Луна и Муму объединенными усилиями швырнули его прямо на Глеба Синицына. Тот качнулся, но не упал и с силой оттолкнул от себя Ивана, причем умудрился попасть в болевую точку. Пуаро взвыл. В глазах у него потемнело.

— Офо-онарел? — осведомился он у Глеба, и в голосе его послышалась вполне натуральная злость.

— Я-а? — ошалело уставился на него Синицын. — Смотри лучше, куда прешь.

Чувствуя, что жертва вот-вот уйдет, так и не затаив на него злобы, Иван зажмурился и нанес сокрушительный удар ногой по ноге Глеба.

Теперь взвыл Синицын. Получилось у него это гораздо громче и выразительней, чем у Вани. Противники сцепились. Находящиеся поблизости очевидцы немедленно взяли поле брани в плотное кольцо. Стихийно образовалось два лагеря сочувствующих. Одни болели за Ивана, другие — за Глеба.

— Молодец, но несколько переигрывает, — тоном беспристрастного арбитра Луна делился впечатлениями с друзьями.

— Врежь ему, Глеб, по морде! — орали сторонники Синицына.

Противники ничего не слышали. Не отпуская друг друга, они рухнули на пол. Борьба продолжалась, но недолго. Растолкав круг болельщиков, на поле брани подоспел завуч «Пирамиды» Афанасий Иванович Майборода, которого за внушительную фигуру и пышные казацкие усы прозвали Тарасом Бульбой.

— А ну, прекратить! — рявкнул он.

Приказ последствий не возымел. Афанасий Иванович, крякнув, нагнулся и, ловко схватив противников за шкирки, растащил их в разные стороны.

Иван медленно приходил в себя. «Что это со мной было? — мысленно ужаснулся он. — Ведь этот Синицын ничего мне такого не сделал».

Глеб тем временем по-прежнему исходил от ярости. Он вновь хотел броситься на обидчика, и лишь многолетняя выучка Тараса Бульбы не позволила ему осуществить замысел. Завуч вновь вцепился в ворот Глебовой рубашки.

— Кому сказано: прекратить!

Впрочем, ярость Глеба была вполне объяснима. Если Ивану битва не нанесла сколько-нибудь ощутимого урона, то Глеб сейчас сильно смахивал на циклопа. Левый глаз у него заплыл. А вокруг все явственней обрисовывался синяк.

— Синицын, не узнаю тебя! — с осуждением произнес Афанасий Иванович.

— При чем тут я? — Глеб продолжал испепелять Ивана здоровым глазом. — Это все он.

— Свистит! — заявили из лагеря сочувствующих Ивану. — Синицын первый начал.

— Это правда? — не отпуская Синицына, на всякий случай осведомился у Ивана завуч.

Пуаро молчал. Положение у него было сложным. Вообще-то вина целиком и полностью лежала на нем. Если бы не проклятый Английский клуб, Иван, конечно, признался бы в этом. Однако сейчас перед ним стояла совсем другая задача. Нужно было, чтобы Синицын подольше держал на него зло. А потому, пожав плечами, Иван выдавил из себя:

— Не знаю.

«Повздорили из-за какой-нибудь ерунды, а теперь он Синицына прикрывает, — сделал свой вывод Майборода. — Молодец парень». И, решив не прибегать к административным мерам, завуч «Пирамиды» коротко изрек:

— Ты, Синицын, шуруй в медпункт. А ты, Холмский… — Тарас Бульба чуть помолчал и добавил: — Чтобы это было в последний раз.

Афанасий Иванович повернулся и хотел уйти, но Синицын немедленно предпринял новую вылазку в сторону Холмского. Хорошо, Иван увернулся. Иначе и ему бы не миновать фингала под глазом.

Завуч и тут проявил завидную реакцию. Синицын вновь был цепко схвачен за шкирку.

— В медпункт пойдешь со мной.

И Майборода поволок упирающегося Синицына по коридору. Болельщики начали расходиться.

— Неэкономно себя расходуешь, — подошел Муму к Ивану. — Если и дальше будешь такие корриды устраивать, тебя на шестерых не хватит.

— Действительно, Ваня, — фыркнула Варвара. — Конечно, Синицын надолго тебя запомнит. Даже слишком надолго. Учитывая качество фингала, минимум на две недели.

— Можно подумать, это была моя идея, — устало выдохнул Иван.

— Идея моя, — признал Павел, — но воплощение твое. Мы, между прочим, не договаривались о членовредительстве.

— Сами просили импровизировать, — оправдывался Пуаро. — Пришлось действовать по обстоятельствам. А там уж как вышло. Я даже и сам не понял, когда ухитрился в глаз этому Глебу заехать.

— Все-таки, Ваня, в другой раз старайся поаккуратнее, — тихо проговорила Марго.

— Постараюсь, — вполне искренне пообещал тот.

— А теперь оставим эмоции, — деловито произнес Павел. — Прошлого не воротишь. Во всяком случае, одного врага ты, Пуаро, нажил.

И, достав из кармана список членов Совета, Пуаро аккуратно вычеркнул из него Синицына.

— Слушайте, мы же совсем забыли, — схватилась за голову Варвара. — Сейчас большая перемена. Иван, тебя Рогалева-Кривицкая ждет насчет рекомендаций. Дуй к ней. Иначе она заподозрит неладное.

— Придется, — вздохнул Пуаро.

Спешно отряхнувшись от пыли и пригладив всклокоченные волосы, он побрел в директорский кабинет.

Глава V.

ССОРИТЬСЯ ТОЖЕ НАДО УМЕТЬ

На исходе большой перемены Иван возвратился. Вид у него был мрачный.

— Не удалось? — осведомился Герасим.

— Наоборот. — И Ваня потряс в воздухе двумя листочками.

— Ну-ка, — Варя вырвала у него из рук бумажки.

Пробежав глазами оба текста, она ехидно хихикнула.

— Как в лучших домах Филадельфии! Оба рекомендателя, естественно, давно знают нашего Ивана, и притом с самой лучшей стороны.

— Значит, полный порядок, — остался доволен Павел. — Пока все идет по заранее намеченному плану. — Последние слова он произнес под трели звонка, призывавшего к очередному уроку. — Вот, Ваня, — протянул ему варианты сценариев Луна. — Чтобы не тратить зря время, изучишь во время математики.

Иван, взяв листки, согласно кивнул.

На второй большой перемене он объявил друзьям, что в принципе со всеми сценариями согласен и готов действовать.

— Эй! — взмолилась Варвара. — Может, нам сперва все-таки перекусить?

— И впрямь, — поддержала подругу Марго.

— Не возражаю. — Луна похлопал себя по толстому животу.

— Ну, ты-то никогда не возражаешь, — фыркнула Варя.

— Между прочим, я тоже голодный, — сказал Иван.

Ситуация, в которой он оказался, совершенно ему не нравилась. В Английский клуб при сложившихся обстоятельствах он вступать категорически не хотел. Это означало бы верное расставание с Командой отчаянных. Членство в клубе перевело бы его в особую касту избранных. А значит, в отношениях с ребятами неизбежно возникла бы неловкость. Да и времени на общение с ними Английский клуб не оставил бы.

Однако и способ не попасть в Английский клуб пришелся Ивану не совсем по душе. По натуре спокойный и миролюбивый, он вообще терпеть не мог всяческих разборок. То есть, когда требовалось, он мог дать вполне достойный отпор, но первым никогда не ввязывался в конфликты. И вот теперь ему предстояло поругаться с семью, вернее, уже с шестью ребятами, которых он даже не знал. И главное, что иного выхода у него не было. Только таким способом он мог отстоять свою дружбу с Командой отчаянных.

Ребята спустились в столовую.

— Мы занимаем столик, — сказали девочки и двинулись вдоль по проходу.

— А мы в очередь, — подмигнул ребятам Луна.

Трое мальчиков направились к прилавку. Видимо, основной поток голодных прошел на первой большой перемене. Во всяком случае, очередь оказалась немногочисленной и довольно быстро иссякла.

Вскоре уже Иван, осторожно неся поднос, на котором стояло пять стаканов с абрикосовым компотом, пробирался по проходу между столиками к девчонкам. Стаканы, как назло, были налиты доверху. Боясь расплескать компот, Ваня не сводил глаз с подноса. И ему было совершенно невдомек, что двигался он прямо на своего новоиспеченного врага — Глеба Синицына.

Глеб пол-урока провел в медпункте, где ему делали свинцовые примочки. Глаз, однако, все равно заплыл, а синяк уже набирал цвет и выглядел до того впечатляюще, что, едва узрев здоровым глазом Ивана с подносом, Синицын воспылал жаждой мести.

Иван, словно бы по заказу, двигался прямиком на него. Синицын затаился и выжидал. Внутри у него было все напряжено. Горький опыт подсказывал Глебу: в таких случаях нельзя опережать события. Окажись рядом Павел или Герасим, они почти наверняка предупредили бы друга об опасности, но они в поисках мелочи задержались возле прилавка и теперь тоже с подносами шествовали на значительном расстоянии от Ивана.

Пылая благородной яростью, Глеб проявлял чудеса выдержки. Он выжидал до самого последнего момента. Лишь когда Иван приблизился вплотную, Глеб резко выбросил ногу в проход. Ничего не подозревавший противник, естественно, споткнулся, но чудом сумел устоять на ногах. И даже не выпустил из рук подноса. Хуже было со стаканами. Они вместе со всем содержимым низринулись на соседний столик, где мирно обедали парень и две девчонки.