Р. Стайн - Маска одержимости: Начало Страница 11

Мистер Райт бросился на меня. Широко раскинув могучие руки, он попытался меня схватить.

— Вон! Вон отсюда!

Делать нечего. Я перепрыгнула через раскиданные костюмы и выскочила обратно на улицу.

Мистер Райт вырос в дверях. Он погрозил мне кулаком:

— Убирайся! Убирайся прочь! Я не желаю терпеть рядом подобное зло!

— Это же я! — завопила я. — Лу-Энн! Пожалуйста, выслушайте меня. Ваш сын Маркус — мой хороший друг. Вы же меня знаете. Я Лу-Энн. Правда. Не могли бы вы помочь мне снять эту маску?

Я не видела его лица. Он стоял в тени, отбрасываемой светом неоновой вывески.

— Может, когда-то ты и была Лу-Энн! — крикнул он. — Но сейчас ты — Маска Одержимости! И я все знаю о зле, что ты с собою несешь!

— Нет. Это все еще я! — настаивала я. — Я все еще Лу-Энн. Прошу, помогите мне. Послушайте… как мне снять эту маску?

— Ты действительно хочешь, чтобы я сказал тебе, как снять Маску Одержимости — или это какая-то дьявольская уловка?

— Нет. Это не уловка, — сказала я. — Прошу, скажите мне.

Сгусток слюны сорвался с моего подбородка и разбился на мелкие брызги о тротуар у моих ног.

— Что вам известно об этой маске? Как мне ее снять? — прорычала я. — Скажите, как ее снять?

Я потянула свое новое лицо, потянула за мягкую, теплую, шершавую кожу.

Он долго стоял в дверях, скрестив на груди руки, и смотрел на меня.

— Маску Одержимости снять невозможно, — произнес он.

15

Невозможно снять?!

С мгновение я глазела на него бессмысленным взором. Затем взметнула кулаки над головой и испустила яростный вопль.

Он попятился в магазин.

— Я многое читал о Маске Одержимости. Однажды она досталась Уильяму, владельцу магазинчика масок. В тот же день и он, и маска бесследно исчезли, и больше их никто никогда не видел. По легенде, маску снять невозможно, разве что…

— Разве что?.. — прокаркала я.

— Снять ее можно только символом любви или неслыханно добрым делом, — произнес он. — Вот все, что я знаю. А теперь уходи. Уходи прочь вместе со своим злом.

Он захлопнул дверь магазинчика.

— Доброе дело, значит? Хочешь доброго дела?! — прокричала я. — Вот тебе доброе дело!

Я подобрала с земли увесистый камень и с размаху швырнула им в магазинчик. Камень грохнул о дверь и отскочил.

Затем я вихрем пронеслась вдоль ряда темных магазинов, разбивала окна, и хохотала, как взбесившаяся гиена… и хохотала… и хохотала, и вышибала стекла… и мчалась со всех ног вниз по безлюдной улице…

Я была пленницей Маски Одержимости, пленницей ее зла.

И тем не менее, несмотря на всю злобу и ярость, я по-прежнему оставалась Лу-Энн. Испуганной, терзаемой ужасом Лу-Энн.

Что же со мною будет? — думала я. Сколько зла я еще причиню?

Я не могла остановиться. Я разнесла вдребезги окно последнего магазинчика и побежала дальше. В одном из магазинов запоздало заверещала сигнализация. И будто в ответ ей издалека донесся приближающийся вой сирен.

Я перебежала улицу и бросилась вглубь темного, заросшего лесопарка. Пробегая под деревьями, я отчаянно пыталась думать. Думать как Лу-Энн.

Доброе дело.

Я должна преодолеть власть маски и совершить доброе дело.

Это единственный способ обрести свободу…

Маска сопротивлялась. Она пыталась заглушить эти мысли другими мыслями, злыми мыслями — о том, как приятно калечить людей или крушить и портить все на своем пути.

Эта непрестанная злоба одерживала верх. Я не могла ее контролировать. И когда я увидела маленькую девочку, одиноко сидящую на обочине, то почувствовала новый прилив ярости и поняла, что малышка попала в нешуточную беду.

Ибо она встретилась со мной.

На ней был костюм принцессы. Но усыпанная блестками диадема валялась рядом с ней на земле. Она сидела, уткнувшись лицом в ладошки. В свете уличного фонаря я увидела, как вздрагивают ее темноволосая макушка, и поняла, что она горько плачет.

Я открыла рот, собираясь напугать ее ревом.

Но каким-то образом мне удалось подавить это желание. Вместо этого я присела на тротуар рядом с нею.

Прошло какое-то время, прежде чем она меня заметила. Наконец, она подняла голову, шмыгнула носом и утерла слезы.

— Что стряслось? — прошептала я.

— Потерялась, — ответила она дрожащим голоском.

— Так ты потерялась?

Она кивнула, размазывая слезы. Она по-прежнему смотрела себе под ноги. Она не видела еще моего отвратительного лица.

— Я ходила с теми ребятами. А сейчас не могу их найти. Не знаю, куда они подевались…

— А дорогу домой ты знаешь?

— Нет. Я заблудилась. — Ее плечики задрожали. Из больших, темных глаз снова хлынули слезы.

— Не горюй. Я тебе помогу, — ласково сказала я своим хриплым, надтреснутым голосом. — Я отведу тебя домой. Никаких проблем.

Ее глаза широко раскрылись:

— Отведешь?

— Да.

Доброе дело.

Доброе дело избавит меня от этой маски.

— Спасибо тебе, — сказала она тоненьким голоском. И повернулась ко мне.

Она смотрела на меня…

Ее улыбка исчезла, рот задрожал, а потом широко раскрылся в вопле ужаса.

— Какая ты ГАДКАЯ!!! — завизжала она. Она вскочила на ноги. Она хотела убежать. Но я оказалась проворнее.

Я схватила ее за хрупкие плечи.

— Куда навострилась, малявка?! — прорычала я. — Я тебе помогу. Я помогу тебе уничтожить все твои сладости!

Я выхватила у нее из рук мешок с угощением. А ее саму отпихнула в сторону.

Затем я бешено разодрала мешок на кусочки.

Шоколадные батончики и конфеты разлетелись во все стороны. Я поймала некоторые прямо на лету. Другие я подхватывала с земли — и запихивала в рот, и перемалывала своими огромными, острыми зубами… и заглатывала… заглатывала… вместе с фантиками, с обертками…

Малышка теперь всхлипывала в голос. Ее залитое слезами личико исказилось от страха.

Это вызвало у меня смех. Я заметила на земле ее блестящую диадему. Подобрала и водрузила ее на свою гладкую безволосую голову.

Затем я сорвалась с места и бросилась вниз по улице. Хохоча во все горло. Хохоча визгливым, животным смехом. Подставляя холодному ветру пылающее лицо. Безобразное пылающее лицо.

Я бежала со всех ног. Бежала, подобно дикому зверю, мимо высоких, безмолвных деревьев и темных домов.

Бежала, пока ее горестный плач не затих вдалеке.

16

Мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Куда меня занесло? Здешние дома были мне незнакомы. Луна по-прежнему таилась за тучами. Уличные таблички скрывались во мраке.

Необходимо взять себя в руки.

Необходимо совершить доброе дело, пока моя личность не разрушилась окончательно — иначе быть мне поганым чудищем до конца дней моих.

Где-то впереди хлопнула дверца автомобиля. Я повернулась на звук и увидела молодого человека, стоявшего возле небольшого внедорожника. Он качал головой и тихо бранился себе под нос.

Я приблизилась на несколько шагов и увидела, что он смотрит на спущенное колесо. В гневе он стукнул кулаком по капоту.

Я подошла поближе. При виде меня он охнул. Должно быть, мое лицо его напугало.

— Какая жуткая маска, — проговорил он. — Ты застала меня врасплох.

— Счастливого Хэллоуина! — рыкнула я.

— Не такой уж он для меня и счастливый, — сказал он. — До дома черт знает сколько — и на тебе, полюбуйся. — Он показал на спущенное колесо.

Я кивнула. К чему он мне все это говорит?

Он помахал передо мной сотовым телефоном.

— А мобильник, как назло, вне зоны доступа. Я даже не могу позвонить в ремонтную мастерскую, чтобы приехали и шину сменили. — Он посмотрел на меня и сощурился. — У тебя часом нет телефона?

Я пожала плечами:

— Извините.

— Слушай, тебе сколько лет-то? Разве тебе не слишком поздно ходить тут одной?

Какого черта он тут выспрашивает? Внутри меня снова начала нарастать ярость.

Держи себя в руках. Сохраняй контроль.

— На вечеринку иду, — солгала я. — Туда всего-то пара кварталов. Родители в курсе.

Он подумал с мгновение.

— Ты бы не могла оказать мне одну большую услугу?

— Вам нужно доброе дело? — спросила я.

Он рассмеялся:

— Ну да, типа того. Не могла бы ты постоять здесь и присмотреть за моей машиной? А то у меня в багажнике куча ценных вещей.

— Постоять здесь? — переспросила я.

— Всего минуту-другую. Я пробегусь до ближайших домов, посмотрю, вдруг кто-нибудь позволит воспользоваться телефоном. Я не могу запереть машину. Замок сломался.

— Нет проблем, — проворчала я. — Я тут подожду. Это же доброе дело, верно?