Андрей Нуйкин - Посвящение в рыцари Страница 12

Мы переглянулись — ничего себе почетный эскорт! Одного такого «эскортера» увидишь — на всю жизнь заикой останешься!

— Мы будем счастливы посетить резиденцию столь прославленного владыки, — ответил я. — И сочтем своим долгом оповестить мир о его могуществе и гостеприимстве.

Тень усмешки пробежала по губам Карлы. Только тень. С каменным лицом он повернулся и пошел. Стражники сомкнулись вокруг нас и повели навстречу неизвестности.

Первый разговор с Карликом Великим

До столицы Серляндии мы добрались поразительно скоро. Похоже, что дороги «великой» державы были несравненно короче титулов ее владыки. Да и сама столица отличалась от уже виденного нами поселка разве что только размерами… Однако дворец Карлика Великого не был лишен мрачного величия. Высокие гранитные башни, глубокие рвы, тяжелые зубцы стен, бесчисленные бойницы. И лозунги на каждом видном месте: «Да здравствую я!», «Слава Мне Великому!», «Мудрость Моя переживет века!..»

Встреча с Ним Великим (Карла повел во дворец почему-то меня одного) состоялась в огромном, великолепно изукрашенном зале. Пол зала в несколько слоев был устлан пестрыми коврами. Потолок разрисован сказочными цветами, небывалыми птицами и пейзажами. Стены буквально залеплены зеркалами, картинами в золоченых рамах, расписными тарелочками, какими-то елочными гирляндами и даже конфетными фантиками.

В самой середине на высоченном сияющем перламутром троне с усыпанной самоцветами короной на голове восседал обыкновенный карлик, как две капли воды похожий на моего Карлу. Правда, одет он был не в коричневый мундирчик, а в шубу из горностая, тяжесть которой усугублялась толстой золотой цепью, немилосердно оттягивавшей тоненькую шею Солнцеликого Несравненства.

Теперь-то я уже понимал, что в уродстве моего Карлуши повинны были не бракоделы с фабрики игрушек. Тут такие же в точности горбунки (и тоже «со сменными лицами»!) составляли обширный привилегированный клан господ вымруков. Дворец буквально кишел ими, суетливо бегавшими по бесконечным коридорам и с молниеносной быстротой менявшими хамское лицо на холуйское и наоборот — в зависимости от ранга идущего навстречу.

— Достаточно ли уважительным был прием, оказанный Моему юному гостю в Моей стране? — высоким, почти птичьим голосом поинтересовался Карлик.

— О, Ваше Несравненство, — ответил я дипломатично, — я и мои спутники подавлены тем радушием, которое окружает нас с момента вступления на земли Вашего Солнцеподобия.

— Чудесно, я рад… Ну, а ты можешь идти. Я тобой доволен, — милостиво кивнул нашему Карле. — Старайся и впредь, Мы это любим, Мы этого не забываем.

Согнувшись в три погибели и шипя что-то сверхпочтительное, Карла упятился из зала.

— Подходи, дружок, сюда поближе. Садись. Можешь оставить все эти придворные экивоки и реверансы: мы тут одни. Я ведь для того и приказал привести ко Мне какого-нибудь приличного человека с Того Берега, чтобы было с кем отвести душу.

— Ну, а теперь скажи откровенно, понравились тебе Моя страна, Мои люди?

— Я еще не успел оглядеться, Ваше…

— Да брось! Надоели эти величания. Зови меня просто, по-семейному, дядя Карлик Великий. Так хочется хоть немного чего-то натурального, человеческого. Видел ведь, что за рожи Меня окружают? Сплошные холуи, канцелярские таракашки, убожества, слова искреннего не от кого услышать, честное императорское!

В делах — ни бельмеса никто. Доска в заборе оторвется — будут два года заседания по этому поводу проводить, бумажки из комнаты в комнату по почте пересылать, хоть Сам молоток в руки бери, право слово. Чернил не напасешься, пьют они их, что ли, не пойму? Только и умеют, что доносы друг на друга сочинять.

Для руководства это, конечно, ха-ха, создает свои удобства. Возникает, скажем, потребность припугнуть того или иного бездельника — берешь его досье: а ну-ка, голубок, давай вместе почитаем, что нам про тебя народ пишет? Ну, тут уж его хоть с кашей ешь, хоть на хлеб намазывай — за все спасибо скажет.

А иерархию развели такую — в цирк ходить не надо. Тот, кто отвечает за Мой камзол, ни за что не подаст руки ответственному за Мои штаны, поскольку, видите ли, камзол носят выше…

В молодости подобное забавляет, но с годами душа начинает тосковать по высокому. Недавно повесил нескольких подхалимов, но ведь умнее они от этого не стали, ха-ха…

Порой, дорогой Мой, так хочется плюнуть на все это стадо, уйти от государственных кормил и пожить духовной жизнью — телевизор смотреть, в преферанс играть, но… нельзя. История не простила бы. Представляешь, сколько дров наломают Мои олухи, оставь их хоть на день без присмотра?..

— Но дядя Карлик Великий, — говорю, — если Вам настолько надоели дураки и подхалимы, почему не заменить их на умных, честных и смелых?

— Пробовал. Интереснее, конечно, с честными да смелыми. Но текучесть кадров сильно угнетает. Только к нему, честному да смелому, привыкнешь, полюбишь его, как родного, а он уже тебя где-то ослушался, сосвоевольничал, уважения недостаточно проявил.

И другое возьми. У умных по любому вопросу своя точка зрения. Вот и получается, один в одну сторону тянет, другой — в другую, третий — еще куда-нибудь. От дураков мало проку, это верно, зато когда вместе соберутся — ого-го, монолит! Душа радуется.

Когда тебе, детка, доведется управлять государством, не о сытости и не об удовольствиях подданных пекись, а об их единстве. Видел у Меня как? Дома, деревья, лошади, штаны — все серое. Это сближает людей. И не думай, что чисто внешне.

И еще Мой тебе совет: не пренебрегай наукой! Ученые вообще-то довольно тупой народ, но штуки всякие, полезные придумывают неплохо. Мы, например, у себя рост людей полностью стабилизировали. Все, как гвардейцы, — чуть пониже меня. И на строевых занятиях — какой поворот ни скомандуй, а правый фланг не ниже левого. Это тоже, между прочим, неплохо служит благородной задаче полного единства мыслей, чувств, настроений.

— Да скучно же таким народом управлять! Сами ведь жалуетесь.

— Для нас, императоров, малыш, интересы государства выше личных интересов. И потом, опять же, не забывай важности контраста. Все одинаковые, а Я не одинаковый! Я как гигант среди подданных!

Карлик Седьмой, но Первый по мудрости и благородству, вскочил на ноги, расправил плечи, и, гордо задрав подбородок, вытянул тонкую цыплячью шейку, докрасна натертую тяжелой цепью. Потом сел, успокоился, загрустил даже.

— А вообще-то говоря, конечно, тоска зеленая, но… Что поделаешь! Мы, короли, не для своего удовольствия живем. Главное — чтобы им, Нашим подданным, хорошо было… Однако не буду тебя задерживать.

Так завершилась аудиенция.

Задира готовит революцию

— Я тут без тебя произвел небольшую разведку, — встретил меня Задира. — Дело — мрак! Все тут, в их стране, переделывать надо к чертям собачьим. Профессор вот, правда, со мной не соглашается…

— Это авантюризм и мальчишество — больше ничего. Нужна длительная научно-техническая и культурная революция, чтобы…

— Брось! — жизнерадостно блестя глазами, перебил Задира. — Просто они тут спят на ходу. Если этих сереньких пощекотать как следует, дать в руки по пистолету и показать, куда стрелять, — горы свернут! У меня уже хорошая компания начала подбираться: Кук, Люк, Тук, Фау… Тьфу, язык с такими именами сломаешь! Но ребята — будь здоров, я их уже убедил, что пора брать власть в свои руки. Все просили считать их моими друзьями. Ты посчитай, сколько в стране ушастиков и сколько этих свинячих господ-вымруков. А профессор нам бомбочек наконструирует. Правда, профессор?

— Не хотелось бы объяснять азы, но ход истории определяют не бомбы, а объективные законы развития.

— Ладно. Объективных законов тоже нам подбрось пару ящиков. В хорошем деле все пригодится, но упор все-таки сделай на бомбы. Эх, пулеметик бы хоть один!

— Вы что, тронулись тут без меня? — спрашиваю. — Они нас как почетных гостей теплом окружают, а мы…

— Что-то быстро ты из защитника слабых и униженных в гостя превратился. Сладким пирогом тебя во дворце накормили? Забыл, что тебя в гости-то, как собачку на веревочке, громилы эти привели? А ну-ка, пошли, гостенек, я тебе кое-что покажу.

Задира схватил меня за руку и почти силой потащил за собой. Следом вдоль стенок засеменили два горбатеньких вымрука. Впрочем, слишком коротенькие у них все-таки были ножки. Через пять минут карлики пропали из вида.

— Вот сюда… Теперь сюда…

Мы вошли в какие-то ворота и оказались на большом хорошо утоптанном плацу, над которым стоял сплошной гул. По всей площадке туда-сюда маршировали небольшие группы сереньких. За каждой группой наблюдал свой карлик. В одной руке у него был свисток, в другой — длинный гибкий хлыстик. Отряды то обозначали шаг на месте, то устремлялись вперед, совершая четко очень сложные повороты и перестроения, кололи чучела деревянными ружьями, кричали «ура» и снова маршировали, не то распевая, не то декламируя какие-то речевки на ходу.