Валерий Роньшин - Руки вверх, Синяя Борода Страница 13

— Нашли, — сказала Соломатина. — Ее на Монастырском острове похоронили. А когда мы…

Орешкина перебила подругу.

— Харитон Харитоныч, — воскликнула она, — вы не могли бы в своей тетрадке посмотреть, есть ли у вас на кладбище Ада Барбильяк, Нора Блюм и эта… как ее…

— Эдита Вам, — подсказала Лика.

— Да, Эдита Вам, — повторила Катька.

— Я вам без всякой тетрадки скажу. Нет таких. И никогда не было.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Откуда вы эти странные фамилии выкопали? У меня все больше Ивановы с Петровыми лежат… — Веселов глянул на часы. — Ой-ой-ой…. Пора бежать. — Он поднялся со скамейки. — Заходите как-нибудь, поболтаем. Я вам еще про свою прапрабабушку расскажу. Она ведь не только с Николай Василичем была знакома, но еще и с Иван Сергеичем…

— С каким Иван Сергеичем? — спросила Лика.

— С Тургеневым.

— У него тоже здесь бричка сломалась?

Представьте себе. И пока ее чинили, моя прапрабабушка поведала Ивану Сергеевичу одну историю. О том, как ее глухонемой знакомый утопил в Доне собачку. Тургенев эту историю выслушал, а впоследствии написал свой знаменитый рассказ. Угадайте, какой?..

— "Муму"! — дружно ответили девчонки.

— Умницы. Угадали… Ну все, целую пальчики. Я побежал.

И Харитон Харитоныч легким танцующим шагом поспешил на кладбище.

Глава XI

ЦАРАПИНА В ФОРМЕ БУКВЫ "Г"

— Кать, а как тебе пришло в голову узнать у Веселова про девушек? — спросила Соломатина.

Да так, ни с того ни с сего… А вообще, нет, — сама себя поправила Орешкина. — Я вдруг вспомнила о "живых мертвецах".

О "живых мертвецах"?

Нуда. Помнишь, Ленка нам рассказывала про обряд фальшивых похорон. Когда "скрытники" хоронили пустые гробы. А те люди, которые якобы умерли, на самом деле дали обет богине Рураке поститься и скрываться до самой смерти…

— Ты думаешь, эти девушки — "живые, мертвецы"?

— А почему бы и нет?

Лика допила фанту и вытерла губы.

— Эх, нам хотя б какую-нибудь ниточку…

Катька стряхнула с колен крошки.

— Есть одна ниточка. Надо пойти в редакцию "Вечернего Гусь-Франковска" и выяснить, кто давал объявления о смерти девушек.

— Катька, ты гений! — Лика вскочила со скамейки. — Идем в редакцию!

— Подожди, у меня еще одна потрясная мысль наклевывается… Веселов сказал: "Откуда вы такие странные фамилии выкопали?" А ведь и правда — странные фамилии.

— И имена тоже странные. Ада, Эдита" Нора… Ну, то есть не странные, — поправилась Соломатина, — а довольно редкие.

Орешкина в раздумье прикусила губу.

— Знаешь, что?..

— Что?

— Давай разбежимся. Я смотаюсь в редакцию, а ты сгоняй в адресное бюро, узнай адреса этих самых Вам, Блюм и Барбильяк…

— Думаешь, здесь есть адресное бюро?

— Должно быть. Где-нибудь на вокзале. Сейчас спросим. — И Катька спросила у проходящей мимо старушки.

Адресное бюро действительно было на вокзале. Заодно Соломатина узнала, где редакция "Вечернего Гусь-Франковска".

Договорившись встретиться через полтора часа на этом же самом месте, девчонки разбежались.

Лика поехала на автобусе к вокзалу, а Катька отправилась пешком в редакцию газеты, которая находилась неподалеку.

Но не успела Орешкина сделать и десяти шагов, как вдруг появился мотоциклист на громко тарахтящем мотоцикле. Он несся прямо на Катьку. Орешкина едва успела отскочить в сторону.

Резко тормознув, мотоцикл остановился. Мотоциклист снял шлем с затемненным щитком и оказался мальчишкой примерно одних лет с Орешкиной.

— Ты что, псих?! — накинулась на него Катька.

— Ага, — ухмылялся парень, — псих. Меня недавно из психушки выпустили.

— Оно и видно.

Орешкина пошла дальше. Парень поехал рядом на мотоцикле, отталкиваясь ногами от земли,

— Садись, прокачу.

— Я с шизанутыми не катаюсь.

— Кончай ломаться. Садись.

— Отвали.

— Тебе куда надо? — не отставал мальчишка,

— На кудыкину гору.

— И мне туда же. Садись. Домчу на "Харлее" с ветерком.

Катька искоса глянула на мотоцикл.

— На "Харлее"… Молчал бы уж. Ездит на какой-то таратайке.

А ты читать умеешь? — Парень ткнул пальцем в самодельную наклейку на бензобаке. — "Харлей Дэвидсон".

— Ой, держите меня, — презрительно рассмеялась Орешкина. — Нацепил на "Яву" наклейку и выпендривается. Рокер задрипанный.

Парень смутился.

Откуда знаешь, что это "Ява"?

От верблюда.

Ну "Ява", — сказал мальчишка. — Между прочим, тоже классный мотик… Тебе куда надо-то? — повторил он уже совсем другим тоном, чем в первый раз.

В газету "Вечерний Гусь-Франковск".

— А, знаю. Тут рядом. Садись, довезу.

Катька, секунду помедлив, села на заднее сиденье.

Парень завел мотоцикл. Ту дух-тух-тух-тух… громко затарахтела "Ява".

— Домчу за пять секунд! — хвастливо пообещал мальчишка.

И в самом деле домчал за пять секунд. Во всяком случае, так Орешкиной показалось.

— Как тебе мой мотик? — горделиво спросил парень, когда они приехали.

— Потянет для сельской местности.

— "Для сельской местности". А сама-то ты откуда?

— Из Питера. Слыхал о таком городке?

— Из Питера… А сегодня вечером ты что делаешь?

— Тебе не все равно?

— Пошли на дискотеку?

— Не тянет, — сказала Орешкина, поправив волосы.

Почему не тянет?

— Тяги нет.

Да пошли, — стал уговаривать ее мальчишка. — Потусуемся. Знаешь, какая клева дискотека.

Мне в лом сегодня тусоваться.

Давай тогда завтра. Она каждый день бывает.

Катька окинула мотоциклиста оценивающим взглядом. В черной куртке с блестящими заклепками, он был очень даже ничего.

Ладно. Я подумаю. Где эта дискотека?

В центре. В бывшем кинотеатре "Луч". В семь вечера. Я тебя у входа буду ждать.

Ну, жди, — сказала Орешкина. — Может дождешься.

И она вошла в редакцию "Вечернего Гусь-Франковска".

В небольшой полукруглый коридорчик выходило сразу три двери. На одной висела табличка; "Главный редактор", на другой: "Отдел писем и публицистики", на третьей: "Отдел объявлений и рекламы". Пожилая женщина в цветастом платке мыла в коридоре пол.

— Ноги, ноги вытирай! — закричала она Катьке.

Катька вытерла.

— Лучше, лучше, — прикрикнула уборщица.

Катька вытерла лучше.

Скажите, а где тут объявления дают?

Глаза-то разуй. — Женщина указала шваброй на ближайшую дверь. — Для кого написано: "Отдел объявлений и рекламы".

Катька" постучав, вошла в крохотную комнату где едва помещались стол и два стула. На одном из стульев сидел мужчина средних лет. В очках и с сигаретой.

Извините… — сказала Орешкина. — У вас объявления дают?

У нас, — ответил очкарик. — Объявления и рекламу.

А извещения о смерти?

Тоже.

А вы записываете фамилии этих людей?

Каких людей?

Которые извещения приносят.

Нет, не записываем. Мы просто печатаем тексты. За деньги, разумеется. И все. Это касается и рекламы, и объявлений, и некрологов.

Д вдруг в некрологе ошибка?

Какая ошибка?

Например, человек не умер, а вы напечатали, что умер.

Нас это не волнует. — Очкарик кинул через стол газету. — Почитай, что на последней странице мелким шрифтом написано.

"За содержание рекламных и прочих объявлений редакция ответственности не несет", — прочла Катька.

В комнату вошла уборщица, И сразу заворчала: Господи, надымил-то. Хоть топор вешай. — Она принялась подметать пол.

— Марья Петровна, может, вы попозже уборной займетесь?

— Говорите, говорите, — ответила уборщица, орудуя шваброй под столом. — Вы мне не мешаете. Ты только, милок, ноги подыми, пока я мету.

Мужчина с недовольным видом поднял под столом ноги.

Девочка, ты, собственно, чего хочешь? — перенес он раздражение на Катьку.

Я хотела узнать, кто давал одно объявление месяц назад.

Ты еще спроси, кто год назад давал объявление.

Но ведь вам не каждый день приносят извещения о смерти?

Не каждый, — согласился очкарик. — Но довольно часто.

Это не совсем обычное извещение. В нем говорилось о смерти восемнадцатилетней девушки. Светланы Несмеяновой. Вспомните, пожалуйста, кто его приносил? — Катька с надеждой смотрела на очкарика.

Да не помню я, — поморщился мужчина и с досадой взглянул на уборщицу: — Марья Петровна, ну сколько мне еще ноги так держать? Я же не гимнаст.

— А че ты их держишь? Я уж подмела.

Очкарик опустил ноги и принялся названивать по телефону.

Орешкина вышла из комнаты. Вместе с ней вышла и Марья Петровна.

— Как, говоришь, покойницу-то звали? — вдруг спросила уборщица.

— Светлана Несмеянова.

— А когда об ней объявление-то давали?

Месяц назад.