Похищение поющего автобуса - Антон Федорович Андросов Страница 13

И Анна Ивановна ушла. А Бешеный остался сидеть в глубокой задумчивости.

— Дядя! — угрожающе зашептал Булкин на ухо Косому. — Дай подержать автомат, дядя! Я отдам!

Косой застонал, вырвал магазин с патронами и отдал обезвреженный автомат Булкину.

Громила Огурцов сидел где-то сзади в полном одиночестве и чувствовал себя очень несчастным. И ему хотелось побить кого-нибудь. Например, Мишу Мосько.

Миша с тоской смотрел в окно на заходящее солнце. Ему объявили бойкот! Ему было плохо и страшно.

Толстая Оля рассказала прошлогодний анекдот. Миша не реагировал. Тогда Оля заплакала.

— Ты чего? — удивился Миша.

— Мне так страшно. Я такая трусиха — не то, что ты. Ты — просто каменный! У тебя ни один мускул не дрогнул.

Миша неожиданно почувствовал прилив сил.

— Ну, да. Я не так уж и боюсь всего этого. Может быть, я вообще не боюсь. Я пока не решил...

Оля счастливо вздохнула и поцеловала Мишу в тощую щеку.

Глава VII

В ПРЯМОМ ЭФИРЕ

— Ну вот что, — сказал Бешеный и посмотрел на часы. — Надо телик включить. В новостях уже должны сообщить про нас.

Но телевизор думал иначе. Он вообще ничего не думал и не включался от кнопочки. Хотя любой другой порядочный телевизор включился бы давно. Пришлось снова звать на помощь вундеркинда Гошу. Тот поразмыслил, что-то повертел, что-то прижал, что-то дернул, и телевизор заработал.

— Здорово! — улыбнулась Маша, когда довольный собой Гоша вернулся на место — Давай дальше рассказывай обо мне. А девчонки меня, видимо, не любят, да? И учителю физкультуры я тоже нравлюсь, да? И ноги у меня Красивые, правда? А актриса из меня получится, да?

Гоша кивал.

По телевизору показывали очередной боевик. Бешеный сделал громче и уселся смотреть. Постепенно к телевизору подтянулись Огурцов, Клюшкин и Булкин. Первоклассник предусмотрительно спрятал автомат под курткой, и Бешеный не мог увидеть, а значит, отобрать оружие. Булкин чувствовал себя практически Рембо и смотрел боевик по этой причине с двойным интересом. Хотел присоединиться к просмотру и затерроризированный Булкиным террорист Косой. Но не смог. Не хватило сил. Остался он, грустный, лежать на заднем сиденье.

А рыжая Люся тем временем достала свою суперзаписную суперкнижку и изготовилась играть в какую-нибудь письменную игру. Требовался второй игрок. Люся резво написала на вырванной страничке «Морской бой!», сложила страничку в четырнадцать раз и бросила куда глаза глядят. А глаза ее отчего-то смотрели на поэта Шуру Самолетова.

Ясное дело, при таком раскладе записка упала именно на Шурины джинсовые колени. Шура прочитал. Повертел головой в поисках автора — носителя идеи. Увидел над креслом прямо перед собой вытянутую Люсину руку с уже расчерченной для битвы бумажкой. И не стал отказываться.

— Щас он его замочит! — кровожадно простонал Клюшкин.

Киношный «плохой парень» держал на мушке абсолютно беззащитного «хорошего парня».

— Молчи, шкет. Никто никого не замочит! — рявкнул Бешеный и нервно заерзал на кондукторском кресле.

— Замочит-замочит! Стопудово замочит!

— Я тебя сам сейчас замочу! — Бешеный дал веселому Клюшкину по шее.

— На спор! — Клюшкин протянул немытую конечность. — На сигарету.

Бешеный успел только извергнуть из себя вопль, полный презрительного негодования, как вдруг «плохой» действительно пристрелил «хорошего».

— Я же говорил! — восторженно заорал Клюшкин и хлопнул Бешеного по широкой спине.

— Ничего не понимаю, — вяло пробормотал Бешеный. — В кино всегда хорошие побеждают.

— Сейчас плохое кино стали снимать! — отозвался со своего водительского места Хромой. — Похожее на жизнь.

И посмотрел при этом на коллегу как-то грустно.

— А клево ты его! — прошептал Булкин Клюшкину. — Откуда ты знал, кто там кого грохнет?

— Я уже смотрел! — радостно признался Клюшкин.

И тут Булкин почувствовал такой прилив уважения к Толяну, что приподнял полу куртки и показал автомат. Глаза Клюшкина засветились нежным киллерским светом.

— Предлагаю начать военные действия! — строго секретно шепнул Булкин.

— Всегда готов! — ответил Клюшкин.

Наконец боевик закончился, и в телевизоре засверкала зубами тетя-диктор. Сказала что-то про «здравствуйте», про «наступающие праздники» и про «новость дня». Затем лицо ее сделалось печальным, она произнесла слова «террористы», «детский хор».

— A-а-a! — заорал Бешеный. — Работает!

— Про нас! Про нас говорят! — Маша затормошила Гошу. — Девчонки умрут от зависти!

Раздался звонок мобильного. Бешеный схватил трубку. Потом, не отвлекаясь от экрана, без слов бросил ее рыжей Люсе.

— Алло! Папка? — восторженно затараторила Люся. — Про нас по телику говорят! Уже смотришь? Запиши на видео! Уже пишешь? Тогда тете Вале позвони! Уже позвонил?

В телевизоре показалось родное опухшее лицо усатого водителя.

— Ну, значит, едем мы. Все чин чином. И тут эти ремонтники! Надо, говорят, помочь! Ну, я завсегда рад помочь, хоть мне за это и не платят. Вылажу я, значит. А ремонтники меня по голове чем-то как огреют! И все. И больше ничего не помню! Упал и, значит, не дышу весь...

— Это я его прикладом! — гордо произнес Бешеный.

На экране появился грузин из шашлычной. Рядом скромно топтался его племянник Акакий с букетом шампуров.

— Ани астанавились гдэ-то в абед. Хатя мы работаем кругласутачна! Папрасили покушать.

А мы с племянником всегда рады накармить хароших людей в нашей шашличной «Три барашка». Шашличная «Три барашка»! Сто тринадцатый киламетр Башмак-шоссе!

Племянник судорожно глотнул, закрыл глаза и запричитал, словно декламировал стихи «с выражением»:

— Приезжайте к нам и заказывайте самий лючший шашлик! Его кушают даже террористы, да? Очень хороший шашлик! Гут шашлик!

— Папка! — немедленно начала оправдываться по телефону Люся. — Он был прожарен! И я помыла руки! Снегом!

В кадре, мягко вытолкнув племянника, показался красавец корреспондент в бобровой шапке. Лицо его было мужественным и загадочным, а взгляд — смелым.

— Итак, дорогие телезрители, что мы знаем? Мы знаем, что террористы основательно подкрепились и теперь едут по Новому Башмаковскому шоссе в направлении аэропорта. Вслед уже вылетел вертолет с моими коллегами из программы новостей, и сейчас (корреспондент с достоинством поднял повыше руку и показал всем очень блестящие часы) мы должны установить визуальную связь с автобусом!

Сметая сумки и Анну Ивановну,