Валерий Гусев - Неуловимая коллекция Страница 14

– Поехали, – сказал я. – Его еще обратно везти.

Я тянул санки за веревку, Алешка толкал сзади.

Везти Карабаса оказалось легче, чем тащить. Зато дальше. И на середине дороги, в лесу, мы остановились передохнуть.

Лес уже готовился ко сну. Он как-то посерел, потерял краски, затих. Синички в нем уже не тренькали. Вместо них скандалили вороны, рассаживаясь на деревьях, – прилетели из поселка ночевать. Скоро стемнеет, а путь неблизкий. Надо спешить.

Но тут нам повезло. Хотя – как сказать. Сначала нам совсем наоборот показалось…

Впереди на тропинке появилась знакомая фигура. Гоша! Тот самый, с командой которого мы конкурировали в электричке и которого запугали Стасиком.

– Здорово, мальки! – обрадовался он нашей встрече. – Чего везете? Где сперли?

– В «Трактире», – честно признался я, прикидывая, в какую сторону нам лучше удирать.

Гоша нагнулся над санями:

– Ого! Карабас! – сказал он с уважением. – Где вы его подобрали?

Положение спас Алешка. Он насупился и горестно произнес:

– Папаша наш. Опять набрался.

Эффект был поразительный. Гоша отступил назад, прижал руку к груди и выдохнул с трепетом:

– Мальки! Карабас ваш батя? В натуре? Ну, вы даете! Круто! Что ж вы раньше не похвалились? А я вам, как нищим, бакс отжалел. Вы уж, типа, не серчайте. Не знал, в натуре.

– Теперь знаешь, – строго сказал Алешка. – Помоги.

– Нет проблем! – Гоша ухватился за веревку. – Что ж вы на санки ничего не подстелили? Замерзнет человек, намается. – Он быстро скинул с себя дубленый полушубок, скатил Карабаса в снег, подстелил, закатил обратно и заботливо укутал в шубу. – Поехали, в натуре!

Нам оставалось только бежать за санками – так резво, словно борзый конь, погнал их преданный Гоша.

И вдруг он затормозил. Будто голодного волка на дороге увидел.

– А куда ж мы бежим-то? Ведь дом ваш там, – и махнул рукой назад.

Мы замерли, готовые стрельнуть в лес. Алешка с надеждой посмотрел на меня. Мол, теперь твоя очередь выкручиваться.

И я выкрутился.

– Батя давно этим делом страдает. – Я щелкнул себя по горлу. – Лечиться пробовал. Все без толку. А тут, в поселке, ворожиха одна живет. За один сеанс вылечивает. Ты только не говори никому.

– Что вы, братаны, в натуре! Молчок на век. Гоша – с понятием. Взяли!

И мы снова помчались по лесной дороге так, что только деревья мелькали. Думаю, если бы нам пришло в голову тоже усесться в сани, Гоша нам бы не отказал. Правда, он немного перестарался. На крутом повороте опрокинул-таки санки. И испугался так, словно не в снег Карабаса свалил, а в пропасть. Стал его снова укладывать, приговаривая:

– Вот так! Ловчее, ловчее. Бережно. Вот так. Теперь одеялком укроем. С личика снег сметем. Поехали!

– Думаю, – сказал я ему, – батя оценит твою заботу.

Гоша просиял и так наддал ходу, будто я его не добрым словом, а хорошим кнутом подстегнул.

Когда мы выбрались из леса, я стал решать другой вопрос. Вовсе ни к чему подставлять бабушку. А потому Гоше необязательно знать, куда мы доставим Карабаса. Даже совсем наоборот. И что теперь делать?

Видно, сыщику нужно иметь не только терпение, но и хорошую смекалку. В критической ситуации.

– Стоп! – сказал я. – Дальше мы сами.

– А чего? – расстроился Гоша. – До места доставлю.

– Ворожиха велела, чтоб никто не видал. Она ментов опасается.

– А! – догадался Гоша. – Без лицензии пашет. Как я.

– Типа того, – сказал я.

– Лады. Двигайте сами. Не опрокиньте только. А если что – Гоша тут как тут. В натуре, блин.

– Надо, – не упустил я такую возможность. – Мы его часам к семи обратно к «Трактиру» подвезем. Он под наркозом… то есть под гипнозом будет. Там тачка наша стоит. Ты отгони ее домой, ладно? Вместе с батей.

– Нет проблем.

– Только – ни слова. Ты ничего не знаешь. Увидел в машине, пьяного. Решил помочь. Он тебя отблагодарит. Особенно, если молчать будешь.

Гошу это устраивало. Еще бы – самому Карабасу услугу оказать! Такая великая честь! И выгода.

Мы пожали друг другу руки, Гоша виновато забрал свой тулуп, и мы расстались большими друзьями.

Проверили Карабаса. Он дрых «с улыбкой на устах». Мы подкатили санки вплотную к крыльцу.

– А дальше как? – спросил Алешка.

– Кантовать будем. Как бочонок. Сходи бабушку посмотри – не проснулась?

– Спит, – сказал Алешка, вернувшись.

– Взяли? – Я кивнул на раскинувшегося на крыльце Карабаса. – Дружно. На раз-два.

И мы начали переваливать Карабаса с боку на бок. Потом закатили его на шубу и за ворот перетащили через порог, втащили в кабинет и общими усилиями усадили в кресло.

Ему понравилось. Он улыбнулся во сне, откинул голову и захрапел так, что мы испугались – еще бабушку разбудит. Но бабушка нас успокоила – тоже отозвалась из своей комнаты добротным похрапыванием. Будто Карабасу подпевала.

Мы прихватили к креслу его ручки и ножки скотчем, зафиксировали и голову – это мы тоже не раз в кино видели.

– Пойдем чаю попьем? – предложил Алешка. – А то я уже устал эту тушу по лесам таскать.

– И по полу, – хмыкнул я. – Как ты думаешь, что он скажет, когда проснется?

– Описается.

Мы еще похихикали и пошли пить чай. А после чая наступила пора решительных действий.

Глава X

ПЕРЕКРЕСТНЫЙ ДОПРОС

Мы вернулись в «зубодробительный» кабинет. Карабас безмятежно спал, еще не зная, что пришел к нему час расплаты за многие черные дела. Сейчас он на собственной шкуре испытает то, чему подвергал других.

У нас не было никаких сомнений в правоте наших действий. Зло должно быть наказано. Справедливость должна восторжествовать.

Мы достали из шкафчика бабушкины белые халаты и надели их. Нацепили марлевые маски. И если я в этом халате смотрелся еще туда-сюда, то Алешка, утонувший в нем целиком, до самых пяток, да еще со страшными каминными щипцами в руках, выглядел жутковато. Как маленький ангел мести или дьявол, не знаю точно.

– Начнем, пожалуй, – сказал он сурово.

– Приступим, – кивнул я, открыл пузырек с нашатырем, намочил ватку и сунул ее под нос Карабасу.

Тот сморщился, чихнул, начал отворачивать свой нос, а потом открыл глаза. При виде нас они расширились и снова закрылись. Как форточка под ветром.

– Приснится же такое, – проворчал Карабас и опять чихнул. А я опять поднес к его носу ватку с нашатырем.

На этот раз Карабас глаза не закрывал. Долго молча смотрел на нас по очереди. И глаза его будто щелкали: туда-сюда, туда-сюда – как у кошки в бабушкиных ходиках.

– Что это? – выдавил он наконец из себя глупый вопрос.

– Сейчас узнаешь, – ответил я и раскрутил ногой зверскую бормашину. Она загудела, побежали по шкивам ремешки, завертелось в моей руке страшное победитовое сверло.

Лешка тоже не стоял без дела. Он поднял повыше свои клещи и звонко ими клацнул.

Но вот что делать, если Карабас пересилит свой страх и откажется отвечать? Не рвать же ему в самом деле зубы? Это ведь он бандит, а не мы…

С глазами Карабаса творилось что-то невероятное. Одним он косился на мой турбобур, другим – на Алешкины клещи.

– Откройте рот, больной, – деревянным голосом сказал я.

В ответ Карабас изо всех сил сжал свои губы и зубы. Но на это у меня был свой ответ. Я достал из кармана халата тугую бельевую прищепку и нацепил ее на Карабасов носище. Рот тут же открылся.

– Как считаете, коллега, – обратился я к Алешке, как профессор к ассистенту, – сначала просверлим, а потом подергаем, да?

«Коллега» не согласился, у него было свое мнение.

– Чур, я первый, – сказал он и засунул Карабасу в распахнутый рот свои страшные клещи.

Но Карабас, надо отдать ему должное, был деловым человеком. Он сразу все понял, вытолкнул клещи языком и спросил с готовностью:

– Что надо? – Получилось очень гнусаво из-за прищепки на носу.

Мы не стали ломаться и выпендриваться и требовать невозможного, например, чемодан долларов и самолет до Майами.

– Где оружие? – спросил я.

– В подвале. Забирайте все. Только уберите это. – И он показал одним глазом на клещи, другим на бур. – Или расстреляйте меня.

Интересно – чем? Сосновыми шишками? Или снежками?

– Надо проверить его показания, – сказал я.

– А как? – спросил Алешка. – Клещами?

– Сейчас спросим. – И опять обратился к Карабасу: – В доме охрана есть?

– Нет. Только домработница. Но она в подвал никого не пустит.

Алешка многозначительно пощелкал щипцами.

– Туда есть другой вход, – заторопился наш пленник, – из бани. Она не заперта.

– А дальше?

– В предбаннике поднимите коврик. Под ним люк. Спуститесь, там будет железная дверь с кодовым замком.

– Код?

– Мой год рождения.

Во самоуверенность какая! Будто весь мир должен знать, когда он родился! И я не удержался от подковырки:

– А, знаем, конечно. Одна тысяча восемьсот двенадцатый.

Но Карабасу было не до иронии.

– Вы что! Неужели я так плохо выгляжу? – Выглядел он и вправду не очень. Пожалуй, Алешка прав, как бы с ним конфуз не случился. – Шестидесятый год. – И уточнил: – Двадцатого века, конечно.