Антон Иванов - Кладбищенский фантом Страница 15

— Только вот кому и зачем это понадобилось? — широко раскрыла зеленые глазищи

Жанна.

— Большой вопрос, — растерянно произнес я.

— Предлагаю мыслить логически, — вмешался Макси-Кот. — Все снимки в этой газете посвящены похоронам Князя Серебряного. Значит, старуха с ним как-то связана. И кто-то зачем-то хотел это показать. А, возможно, и обратить чье-то внимание.

— Тогда бы могли сделать монтаж покачественней, — возразил я.

— А если специально так грубо сделали? — развивал свою версию Макси-Кот. — Чтобы сразу бросалось в глаза.

— Но зачем? — не понимал я.

— А я знаю, у кого про это можно спросить, — вдруг с уверенным видом заявила Жанна.

— У кого? — хором воскликнули мы с Максимом.

— У фотографа, — объяснила Жанна.

— Где ж ты его будешь искать? — безо всякого воодушевления спросил Макси-Кот.

— Искать не требуется, — отрезала Жанна. — Мы вместе гуляем с собаками. Каждый вечер. Он живет в соседнем доме.

— А вдруг на похоронах Князя не он снимал? — все еще сомневался в успехе Макси-Кот.

— Он, — без тени сомнения откликнулась Жанна. — Во-первых, я там его видела. А во-вторых, смотрите сами. Под снимками в газете написано: «Фото Н. П. Колокольникова». Правда, его фамилии я не знаю. Но зовут точно Никитой Павловичем. Вот вечером буду с Пирсом гулять, подойду к Никите Павловичу и спрошу.

— Отлично, — похвалил Жаннин план Макси-Кот. — Только, Фома, — повернулся он ко мне, — как только что-нибудь выясните, сразу звякните мне.

— Кстати, — очень вовремя вспомнил я. — У меня ведь, Жанна, твоего телефона нет.

— Равно, как и у меня — твоего, — отвечала она.

Мы обменялись телефонами. Макси-Кот тоже записал Жаннин номер, а ей дал свой, при этом сказав:

— Звони в любое время.

Я видел: история со старухой всерьез захватила его. Меня же не покидало ощущение, что вот-вот должно произойти что-то нехорошее. И почему-то опять разболелась голова.

Дверь в комнату резко распахнулась. Вошла моя мать.

— Федор, мы с тобой забыли про таблетки.

— А разве еще надо? — был совершенно уверен я, что больше никаких лекарств мне не требуется.

— Савва Моисеевич сказал, что пока еще следует попринимать, — внесла ясность мама. — По крайней мере, два дня. И вообще… — она внимательно пригляделась ко мне. — Очень ты снова стал бледный. У тебя голова не болит?

— Нет, — буркнул я, хотя она теперь просто раскалывалась.

Однако от моей матери всегда было трудно скрыть истину.

— Знаете что, ребята, — посмотрела на Жанну и Макси-Кота она, — Федор все-таки еще не совсем в форме. Вы уж не обижайтесь, но, по-моему, ему на сегодня общения хватит. Тем более ты, Жан-ночка, завтра после уроков можешь зайти. А ты,

Котик, выбирайся к нам в ближайшие же выходные. Если хочешь, даже с ночевкой. Раскладушку тебе у Федора в комнате поставим. Переговоры с твоей мамой беру на себя. В субботу утром приедешь и до воскресного вечера проживешь у нас.

— А я, если вы не против, могу даже в пятницу вечером приехать, — понравилась идея Макси-Коту.

— Совершенно не против, — заверила мать. — А главное, Федя к концу недели уже наверняка будет в форме. Походите тут везде. Погуляете. Изучите вместе окрестности. Федор-то еще толком тут сам ничего не знает.

— Зато я знаю, — объявила Жанна. — И все им покажу.

— Конечно, конечно, — сухо улыбнулась мать.

Я видел, что Жанна по-прежнему ей не нравится. Но что поделаешь. Будем надеяться, со временам мать к ней привыкнет и убедится: Жанна вполне нормальная девчонка. Главное, меня очень обрадовал предстоящий визит Макси-Кота. Даже сильная головная боль не могла омрачить эту радость.

— Слушай, — вступил в дипломатические переговоры с матерью я. — Макс и Жанна еще пятнадцать минут посидят, а потом мы разойдемся.

— Ладно, — не стала спорить мама. — Только прими таблетки.

Я послушался. Мать с чувством выполненного долга удалилась. Едва она затворила за собой дверь, Макси-Кот, стоявший возле окна, махнул нам рукой.

— Ребята, скорее сюда.

Мы с Жанной мигом оказались подле него.

— Что такое?

— Это случайно не ваша старуха? — потыкал пальцем в стекло Максим.

Мы с Жанной посмотрели. По дороге, ведущей к кладбищу, спешила фигура в черном.

— Очень похоже, — первой откликнулась Жанна.

— Высоковато, чтобы сказать наверняка, — подхватил я. — Но вроде действительно она.

— Тащи свой бинокль, — скомандовал Макси-Кот.

Я кинулся в родительскую спальню. Мать, по счастью, была на кухне, и лишних вопросов не возникло. Бегом вернувшись в комнату, я навел бинокль на фигуру в черном. Теперь сомнений не оставалось: наша старуха.

Я протянул бинокль Жанне. Она мгновенье спустя подтвердила:

— Та самая.

— Что-то она у вас зачастила на кладбище, — ошеломленно изрек Макси-Кот. — Два раза в день это, согласитесь, многовато.

— Максик, — поглядела на него Жанна. — Пошли проследим за ней. Все равно нам от Федора уходить уже надо. Так хоть попытаемся выяснить, куда старуха пойдет.

— Пошли, — было рванулся в переднюю я, однако тут же с досадой сообразил, что из дома мне сегодня не выйти.

Видимо, все эмоции отразились у меня на лице. Во всяком случае, Жанна торопливо проговорила:

— Как только вернусь домой, сразу же тебе все расскажу.

— Я тоже, — хлопнул меня по плечу Макси-Кот. — Но Жанна, естественно, позвонит раньше. Мне ведь еще доехать надо.

Выйдя из комнаты, они торопливо начали одеваться.

— Как? Уже? — изумленно уставилась на них мать.

На нее не угодишь. Сперва ведь чуть ли не насильно их выставляла.

Макси-Кот тут же нашелся:

— Тетя Марина, Федору и впрямь отдохнуть надо. А я в пятницу вечером обязательно постараюсь приехать. Ладно, Фома, бывай здоров.

И они с Жанной почти буквально испарились. Даже мать, кажется, ошалела от такой скорости расставания. С минуту она молча разглядывала захлопнувшуюся дверь. Затем перевела взгляд на меня:

— Федор, вы что, поссорились?

— И не думали. Ты же сама их просила как можно скорее уйти.

Мать кинула на меня еще один исполненный подозрительности взгляд и, пробормотав: «Вас не поймешь», — опять удалилась на кухню.

Я возвратился в комнату и, вооружившись биноклем, встал к окну. Старуха уже исчезла за кладбищенской оградой, когда следом за ней по дорожке устремились Макси-Кот и Жанна. Глядя на них, я испытывал сложные чувства. С одной стороны, было обидно: возможно, сейчас я по вине какого-то чокнутого совы-дистрофика пропускал самое интересное. Но в то же время мне совершенно не хотелось оказаться вместе с друзьями на кладбище. Промчавшись по дорожке, Макси-Кот и Жанна тоже скрылись за оградой. Теперь сквозь густые кусты и деревья их не увидишь. Оставив бинокль на подоконнике, я плюхнулся на диван и хотел было продолжить чтение книги про виртуальную реальность, но тут вошла мама.

— А эта твоя Жанна активная, — выразительно посмотрела она на меня. — Вон уже Котика куда-то поволокла. Я проследила за ними в окно.

— Слушай, мама, ну почему она так тебе не нравится? — ринулся на защиту я. — Пойми: она нормальная девчонка.

— Может быть, может быть, — без особой убежденности произнесла моя родительница. И каким-то неприятным тоном добавила: — Или она нормальная, или ты у меня слишком глупый и доверчивый.

Я вскипел от возмущения:

— Мама, ты, кажется, меня с детства убеждала, что к людям следует относиться терпимее!

— Слушай, мой милый, позволь, я как-нибудь сама решу, к кому и как мне относиться, — резко ответила мать и, хлопнув дверью, удалилась.

Какая муха укусила? Раньше она ко всем моим друзьям относилась вполне нормально и ровно.

И уж тем более никого из них при мне не ругала. Мало того, даже когда я с кем-то ссорился, советовала: не руби сплеча. Лучше постарайся понять, отчего у вас вышел конфликт. Люди иногда ссорятся только потому, что не хотят выслушать друг друга.

Словом, она скорей выступала в роли миротворца. Что же теперь изменилось? В мои невольные размышления ворвались громкие звуки телевизора. Я прислушался. Кажется, мать снова смотрела какой-то сериал. Я потянулся к книге. Однако от чтения голова начала болеть еще сильней. Таблетки почему-то совершенно не действовали. Мысленно проклиная зловредного невропатолога, я отложил книгу в сторону и закрыл глаза.

Кажется, мне стало немного легче. Правда, изрядно мешал звук телевизора, доносившийся из большой комнаты. Восклицания, охи и музыка молотом били меня по мозгам. Я сунул голову под подушку и, наверное, в результате задремал. Потому что звонок телефона сперва представился мне будильником. Думая, будто опаздываю в школу, я резко вскочил на ноги и только после этого врубился в окружающую действительность.