Александр Кулешов - Как же быть? Страница 16

Стадион был большой — тысяч на тридцать; в нём было двадцать пять рядов, ложи, галёрка. Приходилось обходить километры рядов, без конца нагибаясь, и часто зря. Разделив с товарищами на участки, Лори часами занимался своим сизифовым трудом. А потом нужно было половину вырученных грошей отдавать сторожу. Но всё же кое-что оставалось. Бывали дни, когда Лори удавалось выручить бумажку, а не только серебро или медь. Радостный, он спешит домой, чтобы отдать выручку матери, оставляя себе, по установившейся в доме традиции, несколько медяков на мороженое.

Когда он принёс деньги в первый раз, мать испугалась, но узнав, что заработаны они честным путём, а не выиграны в карты или, не дай бог, отняты у малыша, заплакала.

«Вот ты и стал взрослым, совсем взрослым, — причитала она, — сам на хлеб зарабатываешь… Совсем взрослый…»

Отец оказался более недоверчивым. Он незаметно зашёл на стадион (но Лори-то его увидел) и проверил, чем занимается сын. Убедившись, что всё в порядке, он вечером похлопал Лори по плечу и улыбнулся, что бывало с ним крайне редко.

«Ну, сынок, молодец. Вот таким и будь. Зарабатывай. Какая бы работа ни была — хватай её. Она не частый гость в наших краях. Зарабатывай, А то, что деньги в дом несёшь, — вдвойне молодец. Знаешь, в нашем мире семья — это кулак. Кулаком надо в жизни пробиваться. Не будем кулаком, разогнут нас, как пальцы, поодиночке, тут нам и крышка…»

Позже Лори стал прирабатывать, убирая после закрытия соседней магазин, продавая газеты, моя посуду в кафетерии на углу.

И всегда все деньги он приносил матери…

Он и теперь все эти пять тысяч принёс бы в дом матери. Но матери не было. Не было дома.

Не было и пяти тысяч. Были лишь мечты о них. Были мечты о том, как он выигрывает один конкурс за другим. Самые сложные, самые трудные, которых никто не может выиграть…

Лори представил себе, как сидит в стеклянной кабинке. В соседней — член Национальной академии, лауреат Нобелевской премии, всемирно известный физик (фамилии ни одного такого человека он не знал, поэтому обошёлся без неё). Решающий вопрос, последний. Ответивший получает миллион! Нет, пять миллионов! Пять — много. Три. Да, три, это как раз. Стучат часы, физик весь бледный, чуть не в обмороке, он держится за голову… Звонок! Всё! Физик не ответил. Его уносят. Теперь очередь Лори. Вопрос невероятной трудности, но он спокоен, он знает ответ. Остаётся десять секунд… Лори отвечает! В зале царит безумие — все орут, ломают стулья, лезут на эстраду! Полиция устанавливает цепь… На три миллиона можно многое сделать. Стоп! Не три — полтора. На его долю придётся полтора. Это хуже. Лори разочарован. Впрочем, ничего страшного. Просто приз был шесть миллионов. Тогда три — его. Прежде всего он покупает самолёт…

Но в этот момент Лори со своими мечтами упёрся в дверь магазина автомобилей.

Покупку самолёта пришлось отложить. Вместо этого был куплен великолепный, ярко-красный, сверкающий мотороллер. Сев за руль, Лори почувствовал, что весь мир — это лишь мотодром для его роллера.

До вечера он гонял на вновь приобретённом экипаже. Чуть не въехал в столб, чуть не сбил кого-то, чуть не уронил Кенни, за которой заехал после работы и которую, на зависть другим ребятам, умчал на бешеной скорости в неизвестном направлении.

Кенни была практичной девушкой и поинтересовалась, куда пошли остальные деньги от приза. Лори сказал, что у отца был старый долг и он считал себя обязанным вернуть его.

Кенни так растрогалась, что на глаза у неё навернулись слёзы и остальную часть дороги она молчала. Молчал и Лори. Настроение его испортилось. Первый раз он солгал Кенни, да ещё зачем-то отца приплёл… Нашёл на чём сыграть… Ему было стыдно. В какой-то момент он решил во всём признаться Кенни. Он даже остановил мотороллер. Но потом подумал: а как объяснить отсутствие этих денег? Не мог же он признаться, что и победа его была липовой. Нет, этого он не мог! Вот насчёт отца действительно свинство. Ну сказал бы, что потерял, наконец проиграл в «Зодиаке»… А про конкурс он ей ничего не скажет Почему он должен говорить? Что это — воровство, обман? Это бизнес! Усач так и сказал бизнес! Никого ведь не обворовываешь. Зрители довольны. Для компаний, которые рекламируют свой товар, это гроши. Для них реклама в сто раз важней — она им будь здоров барыши принесёт. И Усач доволен, и он Лори. Нет, об этом он ничего не скажет, это не её дело. Лори рассердился, какое ей вообще дело до его бизнеса! Небось с удовольствием раскатывает на мотороллере и обедать пойдёт в воскресенье, а откуда деньги, это уж его забота! Ничего он ей не скажет. Подумаешь, совесть нашлась!.. Лори ещё долго ворчал про себя. И чем больше ворчал, тем больше понимал, что неправ и потому ворчит.

Всё это происходило в четверг.

И сегодня, в воскресенье, под жарким солнцем, под синими небесами, Лори чувствовал в душе занозу. Но вскоре настроение его изменилось.

Как всё здорово! Как прекрасно. Вот они с Кенни мчатся на мотороллере (на спидометре за эти два дня накрутилась уже четырёхзначная цифра). Впереди свободный весёлый день, в кармане хрустят бумажки, а не позванивает серебро.

Даже то, что они вдвоём, здорово. Конечно, Арк отличный парень и верный друг, но раз уж так получилось, что он не смог поехать (Лори догадывался, что Арк просто не захотел им мешать), что ж, будут веселиться вдвоём.

В воскресенье ли, в будни Сто первый (во всяком случае, то, что считалось официально Сто первым) жил одинаковой жизнью. Жизнь эта не прекращалась ни днём ни ночью, но утром немного утихала. Надо было набраться сил, чтобы выдержать до следующего утра.

К двенадцати-часу дня, когда Лори остановил мотороллер у игорного дома «Зодиак», всё уже встало на свои места. Небритые, какие-то сгорбленные уборщики в полосатых оранжево-чёрных робах исчезли с улиц, унося мётлы, увозя зелёные железные тачки.

Бездомные собаки, отважившиеся появляться ночью, тоже исчезли, справедливо опасаясь весёлых автомобилистов.

Грузовички молочников, булочников, зеленщиков развезли свой груз по кафе и ресторанам.

Кончилась утренняя служба, отзвонили колокола, и прихожане торопились, покинув храм божий, в храм Мамоны.

В Сто первом храмы божьи конкурировать не могли. Как и в каждом городе страны, здесь было не так уж мало церквей. Они были достаточно красивы, необычных модернистских форм. Не знай, так и не догадаешься, что это церковь, а не планетарий, например. Но по богатству внутреннего оформления, по числу, а главное, по посещаемости они не выдерживали никакой конкуренции с игорными домами.

Этих в городе были сотни. Начиная с миниатюрных — два-три игорных автомата, малая рулетка — и кончая грандиозными. Такими, как «Зодиак», со многими этажами, с ресторанами и кабаре, с тысячей автоматов и десятками столов, где только штат вооружённой охраны вдвое превосходил число прихожан ближайшей церкви.

Центральные улицы Сто первого были застроены двухэтажными домами, изредка в них вклинивался такой мастодонт, как «Зодиак».

Фасады домов являли глазу невообразимую пестроту. Сами разноцветные, они были во всех направлениях рассечены названиями игорных домов, клубов, ресторанов, рекламами и призывами. На некоторых и днём бледно мигали электрические лампочки.

От реклам игорных заведений некуда было деваться. Реклама рассказывала о Сто первом в далёких странах и городах, на страницах открыток и проспектов, она встречала приезжих за десятки километров огромными раскрашенными фанерными щитами, поднималась в воздух на аэростатах, чертила за самолётами цветные дымовые буквы, сплошь покрывала фасады городских зданий, входила в дом каждого человека с газетами и почтой, выпирала из динамиков приёмника, с экрана телевизора. Рекламы в Сто первом было больше, чем воздуха. Казалось, люди дышали ею.

Первый этаж во всех домах был почти одинаковым — стеклянные широкие витрины, за которыми соблазнительно поблёскивали игорные автоматы. Иногда за витриной стояли столики — то был ресторан, кафе, но всё равно и там у входа или в глубине зала поблёскивали автоматы, В этом городе их было сотни тысяч: на аэродроме и на вокзале, в магазинах и отелях, не говоря уж о специальных клубах.

У некоторых богачей игорные автоматы имелись даже дома — в особняках и в загородных виллах.

Это были хитрые сооружения, «дьявольское порождение», как выражался частенько оставлявший в них деньжата Арк.

Устрашающе сверкавшие металлом, с выставленным вперёд рычагом напоминавшим руку, держащую пистолет, они были похожи на грабителей с большой дороги. «Кошелёк или жизнь!» — безмолвно восклицали они.

Впрочем, их так и прозвали — «однорукий грабитель». Иногда автоматы вившие даже оформляли под бандита, а рычаг был сделан в форме руки с пистолетом.

Но истинная опасность «одноруких грабителей» заключалась не в игрушечных револьверах. Она таилась в их притягательности. Все миллионеры, местные и приезжие, со всем их золотом, оставляемым на зелёном сукне игорных домов, не приносили владельцам домов и половины доходов, которые давали автоматы.