Мария Грипе - Сесилия Агнес – странная история Страница 16

– Вижу, ну и что?

– Это следы Мохнача!

С чего он взял? Ведь все собачьи следы выглядят одинаково, верно?

Но Даг был совершенно уверен. Велел ей повнимательнее присмотреться к одному из отпечатков. Левая передняя лапа, уточнил он; Нора взглянула на след, не понимая, куда он клонит. В чем дело-то?

– Да ты приглядись! Разве не видишь, что этот след отличается от других?

Нет, сколько ни приглядывалась, Нора ничего такого не видела – след как след. Но Даг твердил, что поверх него как бы отпечатался маленький прямоугольник, которого на других следах нету. Когда он сказал об этом и дал ей лупу, она тоже увидела. Что же это означает?

А вот что. Мохнач поранил лапу, и Даг заклеил это место крепким пластырем. Как раз на левой передней лапе. И теперь пластырь отпечатался в мягкой глине. Потому Даг и понял, что след оставил Мохнач. Бесспорно, Мохнач был здесь, и совсем недавно. Следы-то свежие.

– Он определенно где-то поблизости, – сказал Даг.

Нора вздохнула с облегчением. Она очень беспокоилась. Ведь на сей раз Мохнач удрал от нее. И она конечно же немедля вообразила, что его либо машина задавит, либо воры уведут. Если какое-нибудь происшествие имело касательство к ней самой, ей вечно мерещились всякие ужасы.

Они с Дагом опять сели на велики и долго кружили по лесу, выкликая Мохнача. Но пес исчез.

Встречные подростки из местных только качали головой: никаких бесхозных собак они не видели.

Еще им попалась по дороге чета стариков, которые до смерти перепугались, заметив, что к ним направляются велосипедисты, и Даг с Норой раздумали останавливаться, чтобы вконец их не запугать. Старушка крепко прижимала к себе сумку, а старичок, будто защищая, обнимал ее за плечи. Больно смотреть. Ведь оба явно решили, что их сейчас ограбят. Даг покачал головой. Вот до чего дошло.

– Представляю, какие истории про грабителей они будут рассказывать дома!

Было уже начало одиннадцатого. Всю ночь на улице торчать не станешь. Придется ехать домой.

– Без Мохнача? – Нору опять обуяла тревога. Но Даг ее успокоил:

– Не бойся. Он вернется.

Не спеша они поехали обратно. Вечер выдался тихий, ясный, хотя и холодноватый. Проселок вывел их на широкую магистраль. Машин было мало. Луна все время маячила впереди, словно сияющий воздушный шар. Шоссе серебряной лентой убегало под колеса.

А Нора никак не могла отделаться от мыслей о Мохначе.

– Слушай, а вдруг он был в том доме?

Но тогда бы он наверняка залаял, услышав их? Конечно, если не заперт с кляпом в пасти.

Даг покачал головой. Глупости. Мохнач слишком хитрый и слишком сильный. Его на мякине не проведешь.

Оба молча крутили педали. До дома совсем недалеко. Они уже на мосту, у въезда в город.

Неожиданно Даг затормозил и остановился возле парапета. На середине моста. В потоках лунного света. Нора тоже остановилась. Пожалуй, домой пока рановато, сказал Даг. Вон какая красота вокруг. Можно еще немного побыть на воздухе.

Он предложил спуститься вниз по откосу и посмотреть, как там, под мостом. Оставив велосипеды, они так и сделали и скоро стояли у реки: черная вода поблескивала под сводом.

Под ногами хрустели камни, тянуло сыростью и холодом. Даг включил карманный фонарик. Нора поежилась.

– Жутковато, да?

– Ты так думаешь? – Даг приставил фонарик себе к подбородку, осветив лицо мрачным, призрачным светом, поднял плечи, взмахнул руками, будто злобное чудовище. Из горла у него вырвался гнусавый рык.

Иногда он вот так, нарочно, пугал ее, причем с неизменным успехом. Нора сама себе удивлялась, но все равно дрожала от страха. На сей раз она просто окаменела от ужаса. Хотя и знала, что это всего-навсего Даг.

А он, растопырив руки, болтая кистями, шел прямо на нее, издавал какие-то утробные звуки, гулко отдававшиеся под сводом, да еще и совершал устрашающие телодвижения.

У Норы кровь застыла в жилах. Будто в кошмарном сне. Она не могла пошевелиться, но тут вдруг нога соскользнула с мокрого камня, и она едва не полетела в черную воду.

Перепуганный Даг едва успел ее подхватить. Баловство он тотчас прекратил. А Нора расплакалась, безутешно, отчаянно.

– Миленькая, дорогая, прости! Я не хотел…

Но она никак не могла успокоиться. Даг усадил ее на камень под мостом, сел рядом, висок к виску, и принялся тихонько ее покачивать. Достал носовой платок, утер ей слезы. Осторожно поцеловал в лоб.

– Я думал развеселить тебя… Мало-помалу она успокоилась и даже засмеялась сквозь слезы. И тут Даг поцеловал ее в губы.

Раньше он никогда такого не делал. Нора всхлипнула и на миг крепко прижалась к нему. Потом встала. Ой, шея и та мокрая от слез. Она взяла у Дага платок, промокнула шею.

Даг снова включил фонарик, осветил свод и черную воду. Подобрал кусок известки. Они должны написать на своде свои имена, за вон тем камнем, на котором сидели. Он протянул Норе известку. Имена и дату.

– Пиши первая!

Лучом фонарика Даг показал, где нужно писать, и Нора изобразила свое имя. Потом он в свою очередь взял известку, написал под ее именем свое, а сверху поставил дату.

17 апреля 1981 г.

НОРА

ДАГ

С минуту оба любовались надписью. Она сохранится здесь надолго. Если никто не сотрет.

– Ну что, пошли домой?

Не отвечая, Даг снова скользнул лучом фонарика по своду. Пятно света бежало по камням. А через несколько метров вдруг остановилось. Там тоже виднеется чье-то имя. Только написанное не известкой, а черной краской. Единственное под мостом чужое имя, правда, отсюда не прочтешь.

– Давай посмотрим!

Даг взял ее за руку. Идти, вернее балансировать, нужно по узкой полоске земли, скользкой, каменистой, неудобной. С величайшей осторожностью они ступали по камням. Даг тоже разок поскользнулся, но устоял – Нора удержала его. Ну вот, наконец-то добрались!

Даг посветил фонариком, и Нора прочла:

СЕСИЛИЯ АГНЕС

Она зажмурила глаза. Посмотрела снова. Да. Так и написано. Взглянула на Дага, но он опустил фонарик, свет падал на воду, и лица его было не различить.

Потом он повернулся и, не говоря ни слова, зашагал обратно. Нора пошла следом. Все казалось нереальным, как сон.

Даг остановился, протянул ей руку, но его лица она по-прежнему не видела. Поднимаясь на мост, оба не проронили ни звука. Что тут скажешь? Имя под сводом существовало. Это факт. Кто-то побывал внизу и написал там это имя. Когда? Зачем? Только имя, без даты.

Наверху все купалось в лунном свете. Река искрилась и сверкала. А под мостом вода была непроглядно черна.

Они молча сели на велосипеды и продолжили путь.

Дорога серебристой лентой плыла под колеса.

Как вдруг позади послышалось пыхтение. Нора нажала на педали, догнала Дага, который вырвался немного вперед и, похоже, ничего не слышал. Пыхтение приотстало, не поспевает за ними. Нора еще прибавила скорости, Даг держал тот же темп.

Некоторое время оба молчали. Пыхтение опять приблизилось. Громкое, явственное. Но Даг будто и не слышал.

Нора попробовала поднажать еще.

И тут Даг неожиданно резко затормозил. Нора вильнула, едва не наехав на него.

Сбоку из темноты вынырнула длинная, темная тень и бросилась к ним.

Громкий, заливистый лай – тень напрыгнула на Дага. Мохнач вернулся.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Даг прочитал Норе вслух цитату из Честертона[5]:

– «Мысль, не пытающаяся стать словом, никчемна. Как никчемно и слово, не пытающееся стать делом».

Стоило ему наткнуться на какую-нибудь меткую фразу, как он сразу шел к ней и читал вслух. Она поступала так же, но у него находок было больше. Ведь и читал он гораздо больше, чем она.

С этой цитатой он уже приходил, поэтому Нора сообразила, что цитата наверняка только предлог. Да и на лице у него написано, что думает он совсем о другом.

– Ты чего хочешь-то, а? – спросила она. Даг провел рукой по глазам.

– Не знаю.

Финтит. С того вечера, когда искали за городом Мохнача, они еще ни разу толком не разговаривали. Да и тогда разговор не состоялся, потому что домой они вернулись очень поздно и сразу разошлись по своим комнатам. Было это позавчера. С тех пор Нора держалась вроде как особняком. Она не то чтобы не хотела разговаривать с Дагом, наоборот, хотела, даже чересчур, и боялась сболтнуть лишнего.

Но сейчас Даг стоял прямо перед нею, а она не знала, что сказать. Села за письменный стол и жестом показала ему на стул.

– Чего стоишь-то. Садись.

Однако он будто и не слышал ее, стоял с вопросительным и слегка задумчивым видом.

– Не понимаю я этого, Нора.

– Ты о чем?

– О Сесилии Агнес. – Ну?

– Судя по тому телефонному разговору, тебе нужно было спросить про нее в Старом городе, так? То бишь в Стокгольме?

Даг пристально смотрел на Нору, будто ожидая от нее объяснений, а она хотела услышать его версию случившегося и потому не стала перебивать, только кивнула. Даг вздохнул.

– Я чуть не свихнулся, просто голову себе сломал и все равно не понимаю, как это самое имя оказалось написано под мостом у нас в городе?