Роберт Стайн - Зомби чёрной бездны Страница 16

— Питер, я не забыла тебя, — шептала я с грустью. — Не беспокойся. Я не забыла.

Но я постоянно твердила его имя. И написала его двадцать раз в своей записной книжке. Притом красными чернилами. На всякий случай. Чтобы создать лишнюю гарантию, что оно не выскользнет из моей памяти.

В полдень я отправилась в столовую. Мелькание лиц… подносы… смеющиеся, болтающие между собой ребята.

А вот пятно… такое темное пятно… Темное… еще темней…

— А? Что? — Кто-то тряс меня за плечи.

Кто-то сильно сдавил мои плечи, сдавил так, что они заболели, и трясет. Трясет меня.

Я открыла глаза и заморгала. Напрягла зрение.

— Эдди?..

Она схватила меня за плечи. Ее лицо стало пунцово-красным от напряжения. Она тяжело дышит.

— Даниэлла… Даниэлла… Я… я никак не могу тебя разбудить.

Я прищурилась и взглянула на нее. Голова кружилась. Стены столовой бешено вращались передо мной.

— Я долго трясла тебя. Ты никак не могла открыть глаза. Я так испугалась.

Она рухнула на стул напротив меня. Ее лицо взмокло от пота.

— Я так перепугалась, — сказала она и содрогнулась. — Ты… ты была в обмороке? Или что?

— Со мной все в порядке, — прошептала я. Потом прокашлялась. — Правда. Я чувствую себя абсолютно нормально. Вероятно, я просто… на минуту заснула.

Эдди посмотрела на стол.

— Ты… правда нормально себя чувствуешь? А где… где твой завтрак?

— Что? — Я тоже посмотрела на стол. — Ой. Хмм… По-моему, я что-то с собой принесла. Я… я не помню, куда я его положила.

Эдди пристально взглянула на меня своими прищуренными зелеными глазами.

— И ты сидишь тут без завтрака? Я пожала плечами.

Эдди потянула за прядь волос. Намотала ее на палец.

— Ну, ты хочешь есть? Я могу поделиться с тобой. — И она подвинула ко мне свой бумажный пакет.

— Спасибо… мне что-то не хочется.

— А ты разве не видела, как я махала тебе утром на этом скучном собрании? — спросила она. — Почему ты не подошла ко мне?

— Я тебя не видела. Я… я сегодня что-то не в себе, Эдди.

Она закатила глаза и пожала плечами, словно призывая небеса в свидетели.

— Как будто я не вижу! Что с тобой, Даниэлла? Когда миссис Мелтон попросила тебя раздать листочки для контрольной, ты посмотрела на нее так, словно не понимала, что это такое. Я заморгала.

— Правда? Неужели? А я и не помню. Эдди стиснула мою руку.

— Ты точно в порядке?

— Нет, у меня все плохо, — призналась я дрожащим от жалости к себе голосом. — Все просто ужасно. Я так боюсь, Эдди. За Питера. Он… он исчез в подвале. А когда мои родители вернулись, они мне не поверили. Они сказали мне, что…

— Постой, постой. — Эдди выставила перед собой ладонь. — Кто исчез в подвале? Кто он такой?

— Питер, — сказала я. — Он спустился в люк, потом люк захлопнулся, и тогда…

— Кто? — Эдди заглянула мне в глаза. — Даниэлла, кто такой Питер?

Что случилось дальше?

Пыталась ли я что-то объяснить Эдди? Или я просто вскочила и выбежала из столовой?

Оставалась ли я в школе и была ли на уроках после перемены? Или бродила вокруг школы, дожидаясь, когда прозвенит последний звонок? Или я выскочила из школы прямо тогда, а Эдди бежала за мной и звала?

Я не знаю. Моя память совершенно не запечатлела этого.

Когда Эдди не смогла вспомнить Питера, внутри меня что-то оборвалось. Вероятно, страх охватил всю меня целиком.

И я не помню, что произошло дальше. События реальной жизни растворились в ледяном ужасе.

Каким-то образом я обнаружила себя стоящей у парадной двери нашего нового дома. Солнце уже скрывалось за деревьями. Я видела белку, ловко скачущую по серой черепице крыши.

Я попробовала открыть парадную дверь. Заперта. А я забыла взять с собой ключ.

Мама, вероятно, уже дома. Она обычно возвращается домой часа в четыре. Я нажала было на звонок. Молчание. Нажала посильней. Еще раз нажала. Потом вспомнила, что он не подключен.

И я принялась стучать в массивную деревянную дверь.

— Пожалуйста, будь дома, — думала я. — Мама, пожалуйста, будь дома. Мы должны спасти Питера. Мы должны его спасти, пока его окончательно не забудут!

Я стучала и стучала. Барабанила изо всех сил, пока не отшибла все кулаки.

Наконец дверь открылась. Мама высунула голову. Прищурилась и подозрительно посмотрела на меня.

— Кого тебе? — спросила она.

— Это же я! Я! — крикнула я изо всех сил. Мама покачала головой.

— Ты, девочка, наверное, ошиблась…

Глава XXIII

ВСПОМНИ МЕНЯ!!!

— Это я! Это же. я! — с визгом вырывались из меня слова. — Я твоя дочь! — Я схватилась за ручку и дернула на себя дверь. Мама ахнула. Ее лицо напряглось от страха.

— Дочь?! Я ничего не понимаю. Какая дочь?..

— Пусти меня в дом! — закричала я. — Ты не можешь меня забыть! Ты не можешь! И ты не можешь забыть Питера! Нет!

Я наклонилась и с силой толкнула ее плечом, чтобы убрать с дороги.

Она вскрикнула и сделала шаг назад, в холл.

Я ворвалась в дом. Дверь захлопнулась за моей спиной.

— Убирайся! — закричала мама. — Что тебе тут надо? Убирайся из моего дома!

— Нет, ты пойдешь со мной! — воскликнула я из последних сил, схватила ее за талию и грубо потащила к двери подвала.

— Отпусти меня! — стенала мама и извивалась, пытаясь вырваться. Вдруг она схватила меня за руки и попыталась их разжать. — Кто ты такая? Что ты хочешь?

Мое сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

— Ты пойдешь со мной в подвал, — процедила я сквозь сжатые зубы и снова толкнула ее. — Я докажу тебе, что…

— Тебе нужны деньги? — спросила она. — Да? Ты хочешь получить деньги? Ладно. Много у меня нет. Но я отдам тебе все, что найду в доме. Только… не делай мне больно. Пожалуйста — не делай мне больно.

У нее был такой испуганный вид, что у меня опустились руки.

— Мама!

Она попятилась от меня. С дико вытаращенными глазами.

— Деньги? — шептала она. — Этого ты хочешь? Если я дам тебе денег, ты уйдешь?

— Не нужны мне деньги! — закричала я. — Я хочу, чтобы ты меня вспомнила! И Питера тоже!

— Ладно, ладно. — Она дрожала от страха. — Я вспомнила тебя. Да. Вспомнила. Ты довольна?

Она боится меня, своей родной дочери, поняла я.

Слезы навернулись на мои глаза. Но я знала, что мне нельзя терять времени.

Я видела, что она все равно мне не поверит. И не узнает меня. Она слишком напугана, чтобы меня слушать, чтобы я могла ей хоть что-то доказать.

Что я могла сделать? Что?

Я повернулась и пошла прочь от нее. И прошла через холл к двери подвала.

— Питер — я иду! — крикнула я вниз. Потом пригнулась и побежала, перескакивая сразу через две ступеньки.

— Питер, я не забыла тебя. Я иду!

Над головой раздавались шаги. Мать куда-то бежала. А затем я поняла, что она говорит по телефону дрожащим, пронзительным от испуга голосом. Моя родная мать в отчаянии вызывает полицию.

— Да. Какая-то странная девочка. Она ворвалась в дом. Ведет себя как сумасшедшая. Я… я думаю, что она опасная. Да. Пришлите кого-нибудь. Немедленно.

Глава XXIV

«ТЕБЯ ТОЖЕ ЗАБЫЛИ»

Я не странная девочка, — произнесла я вслух. Мне захотелось побежать наверх и поспорить с ней. Умолять ее мне поверить. Молить ее вспомнить меня, свою дочь.

Но тут до меня донесся треск. Из дальней части подвала.

Я повернула от лестницы и стала пробираться к маленькой комнатке, что находилась за печью. На этот раз я могла хоть что-то видеть вокруг себя, потому что лучи солнца хоть немного, но пробивались сквозь грязные подвальные окошки, отбрасывая на пыльный цементный пол длинные оранжевые полосы.

— Я иду, Питер! — кричала я, и мой голос гулко отдавался от каменных стен. — Я здесь.

Возле дверей задней комнатки я остановилась.

Люк открывался сам собой. Очень медленно. Слышался скрежет камней о камни.

Под ним не было ничего, кроме черноты. Черная дыра, которая уходила вниз, в бесконечность времени и пространства.

Медленно, очень медленно поднималась крышка люка. А когда он открылся, чернота начала выползать из него, словно осенний туман, и, клубясь, растекаться по цементному полу, гася оранжевые полосы солнечных лучей, гася любой свет.

А потом из этой черноты появилась тонкая серебристая фигурка.

Она приобретала очертания прямо на моих глазах, влажно мерцая на фоне открытого люка.

Я вскрикнула, когда узнала в ней своего брата. Он неподвижно стоял, заключенный под толстым слоем слизи. Его волосы, лицо и все тело были туго обернуты в эту влажную и прозрачную оболочку.

Он неуклюже зашагал ко мне на негнущихся ногах, а потом поднял одну руку и протянул ее ко мне. Под толстым слоем желатина я различила его очки, а за ними его глаза, глядевшие на меня абсолютно бесстрастно.