Анна Дубчак - Такси заказывали? Страница 17

Сергей подумал о том, какая же она терпеливая, его мама. Всю ночь, наверное, прождала отца, сидя с вязанием в кресле и время от времени поглядывая на часы. На ужин к Пузыревым она, конечно же, не пришла. Знала, чувствовала, что не будет там ее Олега, что мотается он сейчас по ночному городу в поисках невидимых, но ощутимых преступников.

— Я? Да так, в общих чертах, — ответил он уклончиво, чтобы она не переживала теперь уже из-за Сергея. Ей и так несладко приходится.

— Еще звонила Маша, просила передать, что репетиция сегодня, несмотря на воскресенье, и чтобы ты захватил гофрированную красную и оранжевую бумагу для имитации камина. Звонила еще одна девочка, ты ей обещал какую-то компьютерную игру, она зайдет с минуты на минуту…

Сергей вспомнил, что на днях пообещал одной девчонке из параллельного класса, Женьке, фамилии которой он не знал, но которая играла в спектакле придворную даму, пару дисков с играми. В это время раздался звонок.

— Ну вот, наверное, она, эта девочка.

— А ты еще не умывался… Быстро приводи себя в порядок, а то неудобно…

И мама пошла открывать. Сергей же, натянув джинсы и свитер, взял с полки два диска и вышел вслед за ней.

— А, привет, — хмуро поприветствовал он ее. — Вот, бери. На неделю устроит?

— Да я отдам тебе перед Новым годом… Знаешь, о чем еще хотела тебя спросить? — И Женя, маленькая, веснушчатая, с выбивающимися из-под красной вязаной шапочки ярко-рыжими волосами, покраснела.

— Валяй, — разрешил Сергей. — Да ты проходи, чего в дверях-то стоишь?

Женя вошла и встала в уголочке, как бедная родственница.

— Твой друг, Дронов, ходит с одной девчонкой, ее фамилия Конобеева?

— Ну да, а что?

— У нее отец — управляющий строительной фирмой?

— Да, а вам что, надо сделать ремонт?

— Нет… А чем занимается ее мама?

— Понятия не имею. Кажется, ничем…

— Так ты передай Свете, что люди не продаются, даже накануне Нового года. Вот, собственно, и все, что я хотела сказать… А насчет дисков ты не переживай, я поиграю и отдам.

Не успел Горностаев опомниться, как Жени уже и след простыл.

«Что за чертовщина? Какие еще люди не продаются? Что она имела в виду?»

— Сережа, тебя к телефону!

«Разорваться мне, что ли?!» — Сергей бросился в комнату и схватил трубку:

— Слушаю.

— Значит, так, молодой человек, — раздался глухой и далекий мужской голос, от которого повеяло холодом. — Вас вызывают повесткой в суд. (У Сергея упало сердце.) В милицию поступило заявление от гражданина… м-м… Белобородова. Предупредите своих родителей, чтобы они приготовили вам теплые вещи и мешок сухарей. Если повезет, то вы отделаетесь условным сроком и большим штрафом, но если только повезет… — И короткие гудки.

«Вот и доигрались. — Сергей аж вспотел от напряжения. — Не хватало только суда и, пусть даже условного, срока… Вот и ослепил Машу! До потери пульса!»

Он так разволновался, что не сразу услышал, как опять звонит телефон. Очнувшись, он судорожным движением схватил трубку.

— Сергей, это Маша. Ну что, как дела? Твой отец забрал дискеты у Белобородова?

— Отец еще не возвращался, я пока ничего не знаю… Маша, нам надо срочно встретиться. Разговор есть.

— Да пожалуйста! Какие проблемы! Тебе мама говорила про гофрированную бумагу для камина?

— Мне, если честно, сейчас не до камина. Ты приходи ко мне скорее, но если случится так, что когда ты придешь, меня уже не будет, то знай, я все взял на себя. Все, Маша, больше говорить не могу…

С тревожно бьющимся сердцем Сережа положил трубку и оглянулся. «Быть может, — подумал он, — я вижу эту комнату в последний раз». Но как, как Белобородов догадался, что в кондитерской были они с ребятами? Неужели ему все отец рассказал? Вот тоже правдолюбец нашелся!

В комнату заглянула мама.

— Сынок, ты будешь гренки с сыром или блинчики с мясом?

Сергей как-то странно посмотрел на мать, словно мысленно уже прощаясь с ней. «Да уж, — снова подумал он про тюрьму, — уж там-то тебя, Горностай, блинчиками да гренками никто не покормит».

— Блинчики, — и, немного помолчав, добавил: — И гренки. Да побольше.

Когда снова зазвонил телефон, ему было уже все равно — он был готов к самому худшему.

— Добрый день, — прозвучал незнакомый мужской голос. — Это квартира Горностаевых?

— Да, — убитым голосом ответил Сергей.

— У вас дома масло имеется?

— Чего? Какое еще масло?

— Сливочное, какое же еще?! — возмутились на другом конце провода. — Так есть или нет?

— Есть… — опешил Сергей. — А что?

— Так намажьте его себе на голову! — захохотал в трубке веселый и громкий голос Пузырька. — Ты вещи теплые собрал? Сухари успел насушить?

— Никита, я тебя убью… — Горностаев бросил трубку и вытер мокрый лоб. — Прямо сейчас… Вот только шнурки поглажу.

Света Конобеева в то утро чувствовала себя ужасно. Ее затея с ужином, который должен был, как планировали, состояться двадцать девятого декабря в шикарном ресторане «Прага», сорвалась. Могилевский наотрез отказал ее отцу, Конобееву Михаилу Александровичу, поужинать с его женой, то есть со Светиной мамой. Он сказал, что готов выступить для них в какой-нибудь роли, пусть даже и Деда Мороза, но это будет очень дорого стоить. Он так и сказал: «В долларах это будет выглядеть так же, как если бы вы заказывали себе на Новый год Дастина Хоффмана или Жерара Депардье». Словом, народный артист Юрий Могилевский обиделся. Но Света Конобеева расстроилась, конечно же, не из-за Могилевского, а из-за своей мамы, которая, будучи уверенной, что ужин состоится, купила по этому поводу новое платье.

— Как, он отказался? — не поверила она сначала и рухнула в кресло как подкошенная, но мгновение спустя подскочила, поскольку села на свое новое платье. Подскочила как ужаленная и заметалась по спальне, где как раз собиралась примерить это самое платье и где ее застала неприятная новость.

— Представляешь, Кларочка, — утешал Михаил Александрович, ее муж и папа Светы, — он так мне и заявил, что…

— Хватит! Я все это уже слышала! — всхлипнула Клара и махнула рукой. — Мне только непонятно, почему он отказался. Ведь ему предлагалось всего лишь поужинать со мной, сделать мне приятное. Артисты для того и существуют, чтобы приносить людям радость. И что плохого в том, если бы мы с ним немного поговорили? Он бы, к примеру, рассказал мне про свою актерскую жизнь, про гастроли, поделился бы планами о своих новых ролях… А я бы, в свою очередь, рассказала, как еще совсем юной девушкой мечтала о нем, как таскалась на все его спектакли, простаивала под дождем и в лютый мороз возле служебного входа в театр в надежде получить автограф! Да что там — я же приготовила все его автографы, у меня их уже полная сумочка!.. — И она вновь заплакала. — Я знаю, знаю, — говорила она сквозь слезы, — ему нравятся совсем молоденькие девочки, а не такие, как я, зрелые женщины…

— А вот и нет, — тихо произнесла Света, рискуя спровоцировать ее на новые рыдания, — ему вообще, похоже, никто не нравится. Машка вон как убивается по нему, дарит ему цветы охапками, словно она миллионерша, а он принимает это как должное и ни разу даже не улыбнулся ей, не то что назначил свидания…

— Девочки вы мои хорошие, — ласково пропел Михаил Александрович, — да что же это вы так загрустили? Спрашивается, зачем я столько работаю и зачем мне так много денег, если я не могу вас сделать счастливыми? Ну, отказал он мне, положим, но ведь Филиппову-то не откажет!

— А кто у нас Филиппов? — Слезы на мамином лице мгновенно высохли, а лицо приняло деловое выражение.

— Банкир! Мой хороший друг. Вот он — всесильный человек. И если я его попрошу, он на самом деле может пригласить себе в банк на новогодний праздник вашего ненаглядного Могилевского. И заплатит он ему, как Дастину Хоффману, будьте уверены. Да только вряд ли Могилевский запросит с него так много, он же понимает, что загнул…

— Миша, — вдруг опомнилась Клара, — послушай, и как это ты нас только терпишь, таких эгоисток?! Ты мой хороший, — она подошла к нему и чмокнула в щеку, — неужели ты нисколько меня не ревнуешь и действительно готов пойти к своему банкиру и попросить об этом одолжении?..

— Да видела бы ты, какой ремонт отгрохали мои ребята в его апартаментах?! Сказка получилась, а не квартира!

При упоминании фамилии банкира Света заволновалась. Она думала, сказать ли отцу о том, что Филиппову теперь не до Нового года, что голова его занята сейчас куда более серьезными проблемами, или нет, но тут вдруг услышала:

— Вот только сначала надо бы выяснить, чем закончилась эта история с терактом…

— Каким еще терактом? — не поняла мама.

— Дело в том, что его банк собирались взорвать. Филиппову уже были звонки, он даже однажды сам лично приехал на встречу со звонившим, который запросил с него кругленькую сумму за информацию о том, где именно будет заложена взрывчатка…