Тихие гости - Татьяна Мастрюкова Страница 17

Как рассвело, Калячин с парнем своим тетку мертвую в сарай перетащили. Хозяин хотел было сразу в телегу да лошадь запрячь, но бедная животина испугалась, на дыбы встает, хрипит. Не дело рабочую скотину мучить. Калячин решил повременить с боже- домкой, подождать, пока лошадка успокоится.

Лошадь, умное животное, что-то чуяла. А вот мыши трупу сразу нос отъели, поди ж ты, не испугались.

Калячин принялся у соседей спрашивать про тетку эту мертвую, но все отнекивались, дескать, не знаем ничего. Кто-то врал, но поди разберись. Да и следов утром никаких не нашли. С какой стороны пришел, притащил, кто в сенях топал, куда потом ушел - не известно, снег нетронутый. А ведь не сыпало ночью совсем. То ли ветер все смел? Одним словом, не нашли концов. Будто ветром ее принесло и на лавку кинуло.

Все детишки, как ночь упала, голосить начали. Мол, страшная мертвячка приблудная пугает. В окно бельмами пялится, нос проваленный, мышами сожранный, прижала к стеклу, лед расковыряла когтями. Дети воют от страха, а взрослые-то не видят. Только правда - наледь на окнах с той стороны покорябана. Не оттаяла, а как острой палкой кто скреб. Окна все перекрестили иконами, вроде перестало блазить.

А тут деду калячинскому, приспичило по малой нужде выйти. Только дверь приотворил, на него со всего маха накинулась - лохматая, страшная. Пасть раззявила, когтями в плечи впилась, в лицо вцепилась и стала жевать. Все оцепенели. Хозяйка первая опомнилась, ухватом ее огрела, сама голосит от ужаса. А мертвячка от деда отцепилась, к детям бросилась. Да так быстро, будто ветром ураганным ее несло. Самого мелкого из люльки уже цопнула. Ну тут уж сам Калячин подоспел, топором ей башку отсек. Потом, говорит, понять не мог, чего ждал, почему старика своего не спас. Будто оцепенел, шевельнуться не мог. Но, как сына схватила ведьма, тут же отмер.

Голова мертвячки жутко стукнулась об пол, покатилась и у порога замерла прямо перед дедом. Будто сбежать пыталась, да тело стариковское дорогу преградило. А безголовый мерзлый труп так и остался на полу посреди избы.

Костер развели во дворе и дров не пожалели. Соседи приносили со всех дворов, никто не остался в стороне.

И голову, и тело свалили в пламя. Не расходились, пока не превратилась мертвячка в пепел.

Деда-mo сразу в божедомку свезли. И лошадь не храпела, покорно шла.

А маленький сынишка калячинский, Ванюшка, что в люльке был, всю зиму потом болел, да к весне так и помер, не оправился. Всех тогда и схоронили, как земля оттаяла.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Я проснулась оттого, что кто-то топтался в коридоре. Не так, как ночью, крадучись, а совершенно не стесняясь, хотя и негромко.

— Да кто там, господи, — недовольно и хрипло рыкнула Сонька, рывком садясь и стаскивая с нас покрывала.

— Ой, — только и сказал дядя Гена, отступая обратно к двери.

Действительно, зрелище не для слабонервных: из вороха беспорядочно наваленных шмоток высовывается всклокоченное нечто, обмотанное шарфом. И еще бурчит что-то при этом неразборчиво, возможно даже — угрожающе.

Мы тоже совсем не ожидали увидеть в нашей комнате шилихановского печника — пожилого дядечку, который летом любил заявиться к дачникам в гости и, привалившись к забору, к стене дома или к поленицс, с удовольствием курить какую-то особо вонючую самокрутку и смотреть, как все вокруг работают. Но если уж он сам что-то мастерил, то исключительно трезвым и исключительно хорошо. Дядя Гена был совершенно безобидный и находился под каблуком у своей боевой жены.

Он-то как раз и клал в Леркином доме печь. Но дядя Максим, хотя и контролировал весь процесс от и до, все равно очень за печку волновался. Особенно после того, как выудил из Ичетинки пьяненького печника, решившего во что бы то ни стало искупнуться и едва не утонувшего на самом мелководье. Дядя Гена очень благодарил Леркиного папу, но деньги за работу все равно взял в полном объеме.

А вот жена печника потом приходила и дядю Максима ругала: зачем вытаскивал, ей бы только легче стало без этого разгильдяя.

Странная женщина.

Но в этот раз дядя Гена пришел чрезвычайно вовремя. Печь уже совершенно остыла за ночь, мы даже под ворохом покрывал и полотенец продрогли.

Уж человек, делавший эту печь, должен знать, как протопить