Поль-Жак Бонзон - Тайна Лантского леса Страница 18

Итак, — обратился офицер к бригадиру (это он на днях так жестоко избил Руди, а сегодня ухитрился его ранить). — Вот, оказывается, в чем заключается ваша работа?.. Один из этих мальчиков спрятался на чердаке и слышал, как вы переговаривались с военной базой в Истре. Что это означает?

Ничего особенного, — ответил бригадир. — Мы радиолюбители и в свободное время связываемся с другими радиолюбителями. Так получилось, что один из наших корреспондентов живет в Истре.

— Хорошенькое дело! — оборвал его Сапожник. — Какое-то странное время вы выбрали для своих развлечений! А еще я слышал, как вы упоминали «Страдор П». Это слово повторялось много раз!

Что за глупость! Какое нам дело до этих самолетов? Разве это мы виноваты, что они не могут летать ночью?

Конечно! — ответил Бифштекс. — Они всегда разбивались в пасмурную погоду, когда вы решали прогуляться на Гран-Веймон. И, конечно, случайно все аварии происходили в радиусе до ста километров от этой горы: два в Ардеше, над Севеннами, один в Воклюзе над Ванту и один в Высоких Альпах.

Простое совпадение.

— Довольно, — отрезал офицер и обратился к Руда: — Ребята сказали, что вы учитесь на инженера. Как по вашему, что это за приборы? Меня особенно интересует тот, что побольше.

Тот, что с экраном, — наверняка радар. Вы мне позволите заглянуть внутрь?

Только оставьте все как есть — это важно для экспертов.

Руди понадобилось совсем немного времени, чтобы снять деревянную панель с задней стенки прибора и при помощи электрического фонарика изучить его содержимое.

— Да, это, конечно же, радар, но очень сложный — я таких не видел… хотя, судя по лампам, это аппаратура — только часть высокочастотной цепи передач.

— А другой прибор, тот, что мы нашли наверху?

Он относится к той же цепи. По-моему, с помощью антенны на крыше информация появлялась здесь, на экране, а потом передавалась на Гран-Веймон… или наоборот.

А почему именно эта вершина?

— Может быть, потому, что она здесь самая высокая, но это всего лишь мое предположение. Точно разобраться в работе этих приборов могут только специалисты по коротковолновой трансмиссии.

Ребята и полицейские просто остолбенели. Выходит, что деятельность этих так называемых «дровосеков» напрямую связана с полетами французских истребителей, но как доказать, что именно они виноваты в этих четырех катастрофах и, как знать, может быть, и пятой, если все-таки их радиоатака удалась? Неужели теперь придется ждать, пока закончится долгое расследование?

В маленькой комнате вновь воцарилось молчание; уже совсем рассвело, и тут Бифштекс заметил на полке транзисторный приемник — чуть побольше его собственного. Он бросил взгляд на часы: семь ноль-ноль — время новостей! Мальчик кинулся к полке, схватил приемник, повернул ручку и приготовился слушать. Вдруг его сердце забилось сильнее, и он закричал:

— Слушайте!.. Слушайте все!..

ОДНИМ ВЫСТРЕЛОМ — ДВУХ ЗАЙЦЕВ

— Слушайте все!..

Бифштекс включил приемник на полную громкость, и все, затаив дыхание, слушали ровный голос безымянного диктора:

— Этой ночью во время испытательного полета чуть не разбился новый истребитель «Страдор II». Пилот чудом избежал гибели. Вернувшись на базу, он рассказал, как, набирая высоту над главной вершиной Высоких Альп, вдруг заметил, что датчики вышли из строя и показывали явно большую высоту, чем та, на которой он находился. Пилот тут же запросил свои координаты на ближайшей контрольной вышке, но связь прервалась. Надо было возвращаться на базу, но стрелки приборов замерли на отметке 1350 метров. Внезапно связь восстановилась, и с контрольной вышки дали приказ немедленно набрать высоту. Это произошло в ноль часов двенадцать минут. Впервые пилоту «Страдора» удалось избежать гибели, и впервые была получена ценная информация о возможных причинах предыдущих катастроф, которые, напомним, всегда происходили среди ночи в пасмурную погоду в таких условиях пилот не может ориентироваться без помощи сигналов с земли. Еще слишком рано говорить о причинах выхода из строя бортовых приборов и обрыва связи, но гипотеза о саботаже, похоже, подтверждается. Мы будем сообщать вам о ходе расследования.

— Ноль часов двенадцать минут! — воскликнул Тиду. — Именно в это время мы с Кафи опрокинули их передатчики!

Потрясенные ребята, полицейские, Колетт и ее отец переглянулись: наконец-то все стало на свои места! Не хватало лишь одного звена в этой цепи, одного факта, чтобы загнать в угол этих «дровосеков», и вот картина была дополнена. В ноль часов двенадцать минут, когда перестали работать дьявольские передатчики, приборы «Страдора» вновь заработали нормально, показывая пилоту его истинные координаты; в то же время с контрольной вышки сообщили, что он вот-вот врежется в гору. Итак, ребята не только спасли самолет, они еще спасли и человека… а возможно, и других пилотов, которые в дальнейшем тоже могли стать жертвами секретных агентов, если бы те продолжали свое черное дело. Все были настолько взволнованы, что не могли произнести ни единого слова…

— Да, — наконец, нарушил молчание Руди. — Теперь мне все понятно. Эти «дровосеки» предпочли бы поселиться прямо на Гран-Веймоне, но это не так просто. Как провезти такие громоздкие приборы, чтобы их не заметили туристы? Пришлось возить передатчики туда. Они специально выбирали пасмурные ночи с низкой облачностью — вот для чего им были нужны барометры. С вершины они беспрепятственно гнали сигнал по коридору от Роны до высотной долины Дюранс прямо к запеленгованному самолету, а пучок волн нарушал работу приборов.

Затем он обратился к пятерым пленникам:

— Все так и было, не правда ли?

У мнимых дровосеков был бледный вид, но бригадир еще пытался отпираться: он утверждал, что они просто хотели заставить самолет приземлиться и выяснить некоторые секретные технические характеристики.

— Вы все это объясните военному прокурору, — сказал офицер. — Мы свое дело сделали.

Он крепко пожал руки ребятам и сделал знак своему подчиненному.

— Отведем этих типов в машину. Надо сообщить в участок, чтобы прислали подкрепление, а главное — чтобы предупредили наших на военной базе в Истре.

Один за другим «дровосеки» покидали свое пристанище. Когда полицейские увели задержанных, все вздохнули с облегчением и дали наконец волю своей радости: они задержали опасную шпионскую банду, спасли самолет от почти неминуемого падения и, что самое главное, спасли жизнь пилоту.

То, что вы сумели сделать, — просто потрясающе! — воскликнул лесник и, с чувством пожав Руда руку, добавил: — Я никогда не забуду, что если бы не вы — один из этих бандитов обязательно убил бы меня.

О да! — опомнилась Колетт, схватив Руди за здоровую руку. — Я тоже никогда не забуду! Извините меня. Там, в лесу, после выстрела я была так счастлива, что папа жив, и даже толком вас не поблагодарила. — Потом она наклонилась и погладила лежащего на полу Кафи. — И тебя, мой славный пес, я тоже еще не поблагодарила, а ведь это ты привел своего хозяина к бандитам, а Руди подоспел вовремя.

Да, настоящим героем этого опасного приключения был именно Кафи, героем, которому на этотраз не очень повезло, но разве удалась бы операция без него?

Отец Колетт тоже подсел к умному животному.

Ты мне напоминаешь моего пса, он был у меня очень давно, во время войны, когда я сам был дровосеком.

Вот как? — переспросила Мада. — Прежде чем стать лесником, вы были дровосеком?

Дровосеком поневоле. На самом деле мои родители из Эльзаса, а в Веркоре мы всего лишь скрывались, чтобы не попасть в концлагерь. Мы евреи и, как вы понимаете, должны были прятаться. — Он немного помолчал и добавил: — Мы жили как раз в этой хижине. Я ее хорошо знаю.

Не успел лесник закончить фразу, как взгляды ребят одновременно устремились на Руди.

В этой хижине? — повторил молодой человек. — Вы сказали — в этой хижине?

Боже мой! — воскликнула Колетт, видя вокруг себя потрясенные лица. — А что тут такого особенного? Во время войны в Веркоре в каждом доме кто-нибудь прятался.

Руди не ответил, его лицо выражало глубокое волнение. После минутного колебания он решился:

— Я не сказал, но вы наверняка и так поняли по моему имени и акценту, что я немец… и приехал в Веркор не для того, чтобы погулять в этом прекрасном лесу. Я сюда приехал вместо моего отца — обстоятельства помешали ему сделать это самому перед смертью.

Он был офицером запаса в немецкой армии, но ненавидел нацистов. Однажды отец отказался участвовать в операции против мирного населения в одной из деревень на юге Франции, тогда его арестовали и отправили в Германию, но самолет сбили над этим лесом. Тяжело раненного отца подобрал, спрятал и выходил один мальчик, который, вероятно, жил в этой хижине. Ему было лет семнадцать-восемнадцать. Отец ему много раз писал, но письма, наверное, затерялись.