Артем Кораблев - Кто съел кенгуру? Страница 19

Димкино пальто я оставил на лестнице, вместе с сапогами, может, и правда какому-нибудь бомжу пригодятся. Надел свои тапочки, взял ведро из-за мусоропроводной трубы (оно меня дождалось) и нажал кнопку дверного звонка. Три раза, как у нас заведено. Тами сразу залаял, а еще через несколько мгновений лай вырвался в коридор — мама открыла дверь нашей квартиры.

Нет, она меня не ругала. И почти не плакала. Усадила есть и не спрашивала, где я был. Даже погладила по голове, как Светка в кафе. Мне стало жалко ее и стыдно. Но я тоже не стал ничего говорить. Конечно же, мама уже бегала меня искать к Максиму. Только в том, что Макс не раскололся, я был уверен на сто процентов. Так что вряд ли мама поверила бы мне, что я ездил в зоопарк к Светке в тапочках и с помойным ведром. А сочинять что-либо, врать я больше не хотел.

Все пошло по-прежнему, вернулось на круги свои, как любит говорить мама.

Вечер я провел за «Делом о погибших кенгуру». Я размышлял, зачем Лешка лазил в зоопарк ночью, и был уверен, что бомжи тут ни при чем. Скорее уже волки были тому причиной. Вот только что он хотел выяснить? Может, то же, что и я? Не выходит ли Шаман на ночную прогулку по зоопарку? Все может быть. В любом случае бездарный Доктор Ватсон сильно осложнил расследование. Все, как по Конан Дойлу. Следующие шаги должен был предпринять уже я, и как можно скорее.

ГЛАВА Х «Доктор Ватсон» обличает

В воскресенье отец не приехал. Мы опять сидели дома с мамой вдвоем. В зоопарк к Светке я, конечно, и не надеялся выбраться. И разыскивать Димку Кокошина тоже. Не стоило дразнить маму после вчерашнего. День прошел обыденно, и было бы совсем тоскливо, если бы опять ко мне не заглянул под вечер Макс. В это же время позвонил наконец папа. Мама долго с ним беседовала, и я дорого дал бы, чтобы знать содержание этого разговора. Но мама унесла телефон к себе в комнату и плотно прикрыла дверь. Впрочем, я и так догадывался, о чем она может отцу рассказывать.

Когда Макс ушел, я спросил маму, когда отец собирается вернуться.

— Обещал поскорее, — кратко ответила она.

Однако не приехал он и в понедельник. Видимо, были у него дела еще поважнее домашних. А может, мама не захотела его расстраивать и рассказала не все.

В понедельник в школе появился Сашка Бирюков, в первый раз после скандального «рыцарского турнира». Мне жутко хотелось узнать, как с ним разобрались родители. Да и самому было что порассказать. Но на первом уроке русского языка нас с ним тут же рассадили, как только я подсел к нему за парту. Поговорить удалось только на перемене.

— Ну как? — спросил я, когда мы уединились с ним на лестничной площадке третьего этажа нашей школы, за библиотекой. Здесь всегда меньше всего народа. — Дома не убили?

— Во! — Бирюк поднял большой палец на правой руке. — Сам не знаю, что с моими родичами случилось. Перевоспитались в один момент.

— То есть как? — опешил я.

— А так. Майя вызвала их в школу, они ходили оба. При мне молчали, слушали, что она говорит. Потом я вышел, и там в кабинете такое началось. Не знаю, что уж они там говорили. Только до меня через дверь долетал шум сражения. Когда вышли, Майя сидела вся красная, а отец вышел аж зеленый. Я думал, мне крышка, больше всего папаши боялся. Вышли на улицу, он мне говорит: «Рассказывай, как дело было». Я рассказал. А он: — «Тоже мне банду нашла: Министерство внутренних дел». Пока я думал, к чему он приплел это министерство, он опять мне говорит: «Больше ты в этой школе учиться не будешь». И мамаша поддакивает: «Поищем другую». Потом повели меня в магазин и купили роликовые коньки, которые отец обещал еще с прошлой весны. Со следующего дня они стали подыскивать новую школу, а мне и тут неплохо. Еле уломал, чтобы оставили. Обещал хорошо учиться.

Честно говоря, я позавидовал Сашке. У меня-то все оборачивалось по-другому. Как-то еще повернется, когда отец приедет. Впрочем, он у меня мужик классный, авось обойдется.

После уроков мы возвращались домой вчетвером: я, Сашка, Наташка и Любка. И опять через кафе бывшей «Диеты».

Кокошина в школе не было.

Моя мама, в отличие от отца, умеет надуться на целую неделю. Не разговаривает. Ходит мрачная. Мычит какие-то неразборчивые мелодии. Папа говорит, это потому, что она Рыба по китайскому гороскопу. Но постепенно мама начинает как бы забывать о том, что сердится. То позовет неожиданно ласково обедать. То спросит чего-нибудь. То сядет рядом смотреть телевизор. И песенное мычание у нее становится все более жизнерадостным. Все это добрые знаки. И я ждал, когда же они начнут проявляться в этот раз. Но мама держалась крепко. Я думаю, еще и потому, что отец все не ехал.

Однако во вторник она отпустила меня в зоопарк без разговоров. Правда — без всяких. Даже не стала спрашивать, когда я приду. Вообще-то она всегда спрашивает, а тут не стала. Хотела, видимо, подчеркнуть, что теперь, до приезда отца, я могу поступать как мне заблагорассудится.

А мне надо было в зоопарк еще и потому, что по вторникам проходят заседания клуба. Там я надеялся встретить своего доктора «Ватсона» и расспросить, чего он искал в ночном зоопарке.

В этот раз я не опоздал, а пришел даже заранее. Мы со Светкой успели еще немного пройтись, поглядеть на знакомое зверье, она мне показывала гепардиху, собирающуюся принести этой весной потомство. Потом уж мы пошли в комнату для заседаний. Там все уже были в сборе, в том числе и Лешка.

Перед самым началом меня подозвала к себе Марина Николаевна и сказала, что если мне нравится у них на заседаниях клуба, а также если я готов значительную часть своего свободного времени посвятить уходу за каким-либо питомцем зоопарка (то есть убирать за ним, кормить и тому подобное), то могу уже на следующем занятии вступать в члены КЮБЗа. Только для этого мне надо хорошенько подготовиться.

«А чего? — подумал я. — Я ведь этого хотел. Зато буду чаще видеться со Светкой». И дал полное согласие, хотя в глубине души весьма сомневался, что мне хочется убирать загон за бизоном или еще кем-то. Мне Тамерланова детства за глаза хватило, когда я ходил за ним то с совком, то с половой тряпкой. Но уж назвался груздем — полезай в кузов.

Я уселся на прежнее место рядом со Светкой, и заседание клуба началось. Только началось оно совсем не с того вопроса, который планировался ранее.

— У нас в зоопарке произошло ЧП, — начала Марина Николаевна. — И виновник его сейчас находится среди нас. На прошлой неделе один из кюбзовцев забрался ночью на территорию зоопарка и был задержан охраной. Мне он отказался давать объяснения своего странного поступка, может быть, он теперь расскажет всем нам, что он делал ночью в зоопарке? В противном случае нам придется решать, как поступить с ним. Тайн друг от друга у нас быть не должно. Тем более если эти тайны касаются питомцев зоопарка. Я хочу, чтобы он встал и объяснил свое поведение.

Со своего места поднялся красный, как вареный рак, Лешка. По комнате прокатился невнятный, удивленный шумок. Видимо, многие еще не знали о его похождениях.

— Ну, рассказывай, — подбодрила его Марина Николаевна.

Я глянул на Светку, она сидела, вперив неподвижный напряженный взгляд в блестящую под лампами поверхность стола.

Лешка молчал.

— Алеша, мы же должны знать, зачем ты забрался на территорию ночью. Ну, не будешь говорить — может, придется тебя отчислить.

Лешка засопел, глаза у него заблестели, и вдруг он выпрямился и сказал:

— Здесь есть другие, которых раньше меня отчислить надо.

Сказал он это с каким-то отчаянием в голосе, будто выталкивая наружу слова и, видимо, сдерживаясь из всех сил, чтобы не заплакать.

— Это кого же ты имеешь в виду? — удивилась Марина Николаевна.

— Я имею в виду Валеру Каткова, — отчеканил Лешка.

Опять по залу прокатился шум, потому что некоторые от неожиданности повернулись на своих местах, чтобы глянуть на Валерку. Потом сразу на некоторое время наступила напряженная тишина. Валерка сначала побелел так, что стало страшно, затем стал потихоньку розоветь и скоро он уже цветом лица не отличался от Лешки, даже стал еще краснее.

— Объясни почему, — спокойным тоном произнесла Марина Николаевна.

— Потому что это он моих кенгуру своим волком затравил! — выкрикнул Лешка.

— Да с чего ты взял? — растерянно пролепетала Марина Николаевна.

— Он сам! Сам мне говорил, что Шамана натравит! — опять прокричал Лешка, затрясся, заплакал, закрывая рукавом глаза, прокричал какое-то невнятное ругательство и побежал из комнаты.

— Догоните его! — крикнула Марина Николаевна, только напрасно, мы и так уже со Светкой выбегали в коридор вслед за Лешкой.

Мы догнали его на улице, он ревел во всю мочь.

— Не пойду! — кричал он на наши увещевания вернуться. И так и не пошел обратно. Пришлось провожать его до дома. Пошла Светка, а я быстро сбегал в клуб, доложил Марине Николаевне ситуацию и догнал их уже на полпути.